Космонавтика стала очень обширной и экономически самостоятельной индустрией и всерьез претендовала на то, чтобы занять место военно-промышленного комплекса. Помимо немногочисленных межзвездных экспедиций и планетарных баз существовали сотни станций и тысячи мелких и средних кораблей, что курсировали в пределах орбиты Юпитера. Все больше природных ресурсов добывалось в космосе и там же расходовалось, в то время, как истощенные шахты Земли с трудом выдавливали из себя последние крупицы относительно доступных ископаемых. Где-то глубоко под земной корой можно было найти даже триллионы тонн алмазов, но человечеству оказалось дешевле достать до неба, чем углубиться в недра.
Капитан Брэкет толкнул какую-то пафосную речь, строго соответствующую моменту — прекрасно понимая, что запись церемонии отправится на Землю. Затем он официально представил некоторых членов команды. Особенно гостей заинтересовали те, кто успел побывать на планете: ученая-биолог Вэй Лин, инженер Арнольд Джексон, начальник службы безопасности Алексей Игнатов, его однофамилец ученый-физик Брюс Игнатов, охранник Пьер Фармер, пилоты Томас Гарднер и Валентин Гарднер.
Тем временем за спинами гостей упакованный в пластик профессор Окински деловито вкатывал в шлюз тележку с какими-то трубками и пузырьками — команду "Колониста-12" ожидали поголовные прививки и прочие процедуры. За медиком, помахивая усиками-сенсорами, ехали роботы, груженые оборудованием.
Закончив с официальной частью, делегация и встречающие убрались из предшлюзового коридора и расположились в одной из кают-компаний — в стороне от любопытных глаз.
Наконец-то капитан Дун мог оставить в стороне формальности и любезности и задать тот вопрос, который его действительно волновал:
— Что решили на Земле?
Генерал поджал губы, набрал воздуха и выдал самым официозным тоном:
— Космическое Агентство и мировая общественность восприняли события в целом одобрительно. Ваше открытие спровоцировало волну эйфории. Зафиксировано (по всей видимости кратковременное) снижение уровня потребления стимуляторов почти на 3%, числа самоубийств на 1,2%, количество уходов в виртуальность уменьшилось на одну десятую. До какого-то момента эта эйфория послужит защитой от критического осмысления ваших действий.
"Козел вонючий",— мысленно ответил ему Кей. Вслух же ничего не сказал. Остальные тоже промолчали.
Капитан прибывшего "двенадцатого" доложил коротко и по существу:
— Мы остаемся с вами. Скоро сюда прибудет еще и "пятнадцатый", а потом отправится назад к Земле. Решено организовать на Зеленой Жемчужине земное посольство.
— Местные жители называют планету "Виз",— уточнил Брэкет.— Что касается посольства... с этим могут возникнуть проблемы.
Генерал нахмурил одну бровь и уточнил:
— Какого рода проблемы?
Сказано это было таким тоном, как будто окружающие уже успели провиниться.
Его собеседник — капитан "девятого" — говорил зычно, четко, с некоторым нажимом, но без малейших оттенков раздражения или недовольства — словно выступая с трибуны по случаю праздника:
— Здесь нет единого правительства,— сообщил он.— Хуже того: здесь нет стран в нашем привычном понимании. Каждый город, даже маленький,— юридически независим. Что касается мелких городов — эта независимость, скорее, формальная, но для крупных мегаполисов — самая настоящая, то есть это полноценные города-государства. Самый крупный по нашим оценкам может иметь население порядка ста миллионов, он именуется Столицей, но это всего лишь буквальный перевод местной игры слов, обозначающий величину и силу, не более того. Соседи не подчиняются Столице и даже воюют с ней.
Капитан добавил, что площадь планеты в 16 раз больше земной, а если учесть, что тут нет земных океанов, на которые приходится две трети поверхности, то общая пригодная для обитания территория Виза оказывается больше раз в 50. Космонавты пока не знали толком, что и где там происходит, и сколько всего на планете таких городов-государств.
Пока "Колонист-12" добирался до этой звездной системы, выяснилось много нового, но прибывшие только начали вникать в детали. Они получили подробную информацию о планете несколько часов назад, когда приблизился на расстояние, пригодное для передачи огромных массивов данных по радиоканалу.
В остальное время радиообмен с Землей происходил через цепочку ретрансляторов около пространственных аномалий — "червоточин". Червоточины соединяли точки пространства, удаленные друг от друга на десятки и даже сотни парсек, за счет чего стали возможны межзвездные путешествия. Около каждой аномалии дежурила пара автоматических станций. Поскольку червоточины сильно влияли на гравитационное поле, они создавали эффект темной материи — притягивали и "засасывали" в себя станции, чтобы "выплюнуть" их в другом районе галактики, а потом притягивали вновь. В результате два ретранслятора периодически менялись местами, подобно маятникам, колеблющимся в противофазе. Получив и записав сигнал, станция-ретранслятор дожидалась, когда окажется на другой стороне, и посылала радиоволну дальше. Таким путем известия шли до Земли несколько недель, но это, конечно, лучше, чем посылать корабль. Аномалии сильно искажали радиоволны, поэтому количество информации, пересылаемой таким путем, было сильно ограничено: обычно по цепочке ретрансляторов гоняли только сильно сжатый текст и плоские картинки плохого качества в отчетах для Земли, а обратно приходили кратко сформулированные приказы. В целом такая связь работала медленно и ненадежно, как перевозка бумажной почты на парусниках через Атлантику, поэтому на Земле представляли себе, что тут происходит лишь в самых общих чертах и узнавали все новости с большим запозданием.
Поэтому теперь новоприбывшим приходилось многое объяснять.
— И что же, эти города не объединяются в союзы?
— Иногда. Как раз сейчас образовалась обширная коалиция, которую местные называют "ордой Джаггарана". Если хотите, можете считать это своего рода государством с размытыми границами, но если рассматривать его как потенциальное место для нашего посольства — трудно придумать вариант хуже.
— Почему?
— Потому, что идеология там весьма своеобразная: что-то вроде Третьего Рейха, но на местный лад.
При словах "Третий Рейх" лицо генерала Мейера перекосилось, он весь подобрался и задал вопрос таким тоном, как будто капитан нес личную ответственность за происходящее внизу:
— Фашисты?!
Капитан Брэкет не был политиком в буквальном смысле слова, однако неплохо разбирался в соответствующей кухне и при необходимости мог говорить на языке политиканов и журналистов, используя привычные им штампы:
— Диктатура там налицо, попирается свобода слова, насаждается культ личности правителя. Худшее из всего — то, что регулярно совершаются массовые убийства мирного населения — жгут всех подряд, включая женщин и детей — как я понимаю, чтобы запугать недовольных и устрашить противника. Создается впечатление, что совсем недавно это было спокойный и культурный регион, но с приходом орды там все быстро катится по под откос в сторону первобытной дикости. Я не удивлюсь, если скоро дело дойдет до геноцида по расовому признаку.
— Это возмутительно! Это недопустимо!— заявил генерал, побагровев лицом.— Если это еще не фашизм, то уже тоталитаризм. Не так ли?
"Фашизм, тоталитаризм,...— ох уж эти ярлыки, которые почти ничего не проясняют",— с легким раздражением подумал Кей, но встревать в разговор не стал.
А капитан тем временем "подпел" генералу:
— Тоталитаризм — это как минимум. В городах орды наши люди уже побывали. Выжить там можно, только если не привлекать к себе внимания, что в нашем случае проблемно, а что касается плодотворного сотрудничества — я бы предпочел рассматривать вопрос об устройстве посольства там... исключительно теоретически.
Все-таки старпом и психолог корабля не выдержали:
— Капитан хочет сказать, что наших послов быстро засунут в пыточные камеры,— рубанул Марини всякой дипломатии.
— Такое уже случалось,— добавил Кей.— Еле-еле вытащили наших.
Подействовало: генерал все-таки отказался от идеи задружиться с ордынцами:
— Нет, нет, фашизм не пройдет! А не найдется ли там... городов-государств со свободной демократией?
Капитан смутился, не зная, как ответить на этот вопрос подипломатичнее, но и так, чтобы не соврать.
Кей попытался помочь, хотя и несколько неуклюже:
— Видите ли... в остальных тамошних городах-государствах воспринимают вариации на тему демократии... в целом позитивно, но все же как историческое прошлое.
Генерал даже привстал на своем кресле:
— Прошлое? А какое же у них там настоящее?
— А черт их разберет,— буркнул капитан.— Они это называют Стабильным Хаосом, что само по себе оксюморон.
— Анархия что ли?
— Нет. Анархия — это когда бардак и беспредел, а там есть полиция и спецслужбы — хотя странноватые, если по нашим меркам. Одним термином это не обозначить, поскольку я не слышал о похожих системах в земной истории. Свободы много, но и преступности — тоже; налогов нет совсем (казалось бы), но платить приходится буквально за все, и непонятно, на что живут старики и калеки, однако же, как-то живут. Традиции и порядки, само собой, сильно отличаются от земных, но если говорить о моральных установках — с ними можно иметь дело. Удобно и то, что массовая миграция здесь в порядке вещей, на улицах — мешанина из разнообразных "рас". То есть чего другого, а ксенофобии можно не опасаться.
— Я бы их тоже не идеализировал,— заметил Кей,— но наглядное доказательство их цивилизованности у меня в руках в самом буквальном смысле слова.
— А что у вас с руками? Это какая-то местная болезнь?— генерал обратил внимание на нежно-розовую кожу.
— Как раз наоборот. Один эпилептоидный "ордынец" лишил меня обеих рук, а потом более вменяемые индивиды с противоположной стороны отрастили конечности заново. Не восстановился только оттенок кожи — потому что на корабле не загоришь.
— Вот прямо взяли и отрастили руки — просто так?!
— Если под "просто так" вы имеете в виду "легко", то мне попался хороший врач, а их уровень медицины не уступает нашему. Если же под "просто так" вы имеете в виду "бесплатно", то вовсе нет: я оказал им ответную услугу. В общем, по части торговли и обмена с ними можно договариваться по тем же принципам, что и с нормальными людьми.
— Тогда надо устроить посольство одном из таких городов-государств, желательно в самом большом!— решительно заявил генерал, припечатав это решение кулаком об ручку кресла.
— Было бы неплохо. Но есть одна проблема: самый крупный город, известный нам на данный момент, готовится к войне.
...
Колонист-9 отослал информацию на Землю, когда все еще только начиналось. Стало ясно, что во вселенной впервые обнаружена разумная жизнь, причем, аборигены оказались удивительно похожими на людей и построили своеобразную, но достаточно развитую цивилизацию.
Это было (вне всяких сомнений) — великое, эпохальное открытие. Земляне немедленно начали праздновать. Но в одном из последующих отчетов прибыли фотографии полностью выжженного визанского городка, которые потрясли даже циничных земных политиканов. Страшную информацию сразу засекретили. Общественности сказали только то, что у туземцев, возможно, не все благополучно, их общественное устройство требует вдумчивого исследования. Военные спецслужбы и Космическое Агентство осторожничали.
Тогда еще не было известно, что за массовыми убийствами стоит "орда", что это одна из первых акций устрашения, которые позднее стали регулярными.
Колонист-12, находившийся в тот момент ближе других, получил приказ срочно вернуться на Землю, чтобы принять на борт новое оборудование и специалистов, которые могли помочь в исследовании планеты. Двигатели корабля были спешно модернизированы до последнего поколения, а в реакторы загрузили самую дорогостоящую и эффективную смесь изотопов, так что "двенадцатый" потратил на путь до Виза гораздо меньше времени, чем "девятый", и, спустя четыре земных месяца, пройдя каскад "червоточин", добрался до системы ZX542.
Пока он летел, команда "девятого" оставалась на орбите Виза и пыталась разобраться в происходящем на планете. Толстая и мутная атмосфера сделала невозможой быстрое картографирование при помощи спутников-шпионов, и даже от беспилотных самолетов было мало пользы. Чуть позже наступил период повышенной активности местной звезды, что очень сильно ухудшило радиосвязь, а радиоуправляемым беспилотникам стало совсем плохо.
В этих обстоятельствах капитан принял решение высадить на поверхность группу исследователей.
Сначала из-за неудачного стечения обстоятельств космонавтов приняли за шпионов, но недоразумение разрешилось быстро и без членовредительства.
Туземцы оказались настолько разнообразными внешне, что небольшие отличия землян никого не смутили. Те аборигены, которые не знали правды, принимали космонавтов за представителей какой-нибудь далекой или редкой народности.
А вот на Земле внешний вид инопланетян произвел настоящий фурор. Хоть и немного картинок удалось передать через ретрансляторы, но даже эти изображения посредственного качества поразили земных модниц в самое сердце. Туземцы щеголяли вычурными прическами и татуировками, разнообразие покроев одежды превосходило самые смелые фантазии, все было таким необычным, но при этом (благодаря почти одинаковой анатомии) вполне подходило людям. Земные модницы хором стали требовать то или другое платье, увиденное на изображениях визанок... да и визанцев тоже! По пестроте и разнообразию одеяний визанские мужчины старались не отставать от женщин. Правда, одного старания мало: визанские женщины словно находились на принципиально ином уровне вкуса, чувства меры и гармонии. Это даже не всегда можно было назвать одеждой в прямом смысле слова — скорее целые комплекты, следующие единому замыслу, состоящие из кусков ткани, лент, завязочек и украшений, дополненных прической и бодиартом.
Земная мода к тому времени серьезно деградировала: модельеры окончательно оторвались от реальности еще несколько веков назад, а массовое производство в свою очередь оторвалось от всех этих модных коллекций и опиралось на сверхагрессивную рекламу, граничившую с зомбированием. На подиумах показывали одно, продавали внешне совершенно другое, а связывало то и то лишь раскрученное (или скорее "вкрученное" в мозг агрессивной рекламой) название бренда.
Одежда визанок не только выглядела экзотично, но оказалась весьма практичной, так что годилась не только для подиумов или аристократических вечеринок. Ее носили на улице. Знаменитые земные кутурье вдруг все разом оказались задвинуты на второй план. Кто-то из модельеров даже впал от этого дела в депрессию, бросив свой бизнес; кто-то выжидал, надеясь, что это просто очередная мода, которая со временем пройдёт; кто-то пытался изучать иноземное и копировать; но большинство предпочли ничего в себе не менять, зато провозгласили идею "визанская эстетика — удел быдла" (а они, дескать, нацелены на элиту и истинных ценителей прекрасного).
