Антихрист

— У меня их вообще нет.

Марк поморщился:

— Плохо. Ну ладно. Придется так. — Встав с койки, Марк подошел к решетке и пару раз пнул ее носком кроссовка, отчего коридор наполнился металлическим звоном. — О-охрана-а!!!

Вдалеке хлопнула дверь, донесся громкий топот и раздраженное ворчание.

— Я тебя предупреждал?! — прорычал давешний пузатый полисмен, остановившись перед решеткой и снимая с пояса дубинку. — Или ты вконец тупой?!

— Ой-ей, какие мы сердитые, — издеваясь, ухмыльнулся Марк. — Принеси-ка мне пожрать. И терминал не забудь. Почему мне не дают доступ к сети? Обязаны предоставить пять минут.

— Потому что тебе не положено! — Полисмен внезапно стукнул дубинкой по решетке. — Вали на свою койку! Или пойдешь в карцер!

— Это который через десять метров отсюда? — ехидно уточнил Марк. — Он у вас что, звуконепроницаемый? — Вцепившись в прутья решетки и попытавшись протиснуть между ними лицо, парень прошептал: — Два дэшкоина за терминал на пять минут.

— Опять? — застонал полисмен.

— Три. Больше не дам.

— А ну пшел спать! — Нажав кнопку на рукояти, полисмен ткнул дубинкой в решетку, отчего Марка протряхнуло довольно чувствительным разрядом тока.

— Вот ты сыкло, — прошипел, отскочив и ладонями протирая горящее лицо, Неклюдов.

— Что-о-о?! — прищурился полисмен.

— Уроды. Что ты, что твои напарнички, — продолжил ехидничать Неклюдов. — Сидите тут, жопы себе отращиваете, думаете, что реально чего-то из себя представляете. А сами дрожите перед Иджисом. Сторожа сыкливые. Ссучил вас Иджис. Как и всех так называемых законопослушных. Знаешь, как раньше звали таких как вы? Вертухаи, вот. — С этими словами Марк плюнул через решетку и попал аккурат в нагрудный знак полисмена.

От такой наглости тот аж задохнулся. Открыл было рот, после закрыл, достал из брюк платок, протер жетон с личным номером и, топая громче прежнего, весь красный от злости, направился в помещение охраны.

— Эй, песик. Пожрать-то принеси! — крикнул ему вслед Марк. Довольно улыбаясь, он присел на койку.

— И что это сейчас было? — поинтересовался Ибрагимов. Сосед минуту назад казался полостью адекватным, а теперь творит такое. Видимо, проблемы с психикой, решил Рустам.

— Пользуюсь ситуацией, — пояснил Марк.

Светодиод камеры на потолке погас. Хлопнула дверь, в коридоре зазвучали, приближаясь, шаги нескольких человек.

— Не понимаю, — признался Рустам. Поднявшись с койки, он отошел в дальний угол камеры, повернулся к нему лицом и сложил за спиной руки. — Тебя, кстати, сейчас будут бить.

— Я в курсе, — тяжело вздохнул Марк. — И ты это... извини.

— За что? — с недоумением на лице обернулся Рустам.

Клацнув замками, часть решетки начала отъезжать в сторону.

— Ибрагимов! — закричал, подходя, полицейский, — лицом в угол!

— Уже, — буркнул, отворачиваясь, Рустам. Посмотреть, как охрана мутузит сумасшедшего соседа, конечно, интересно, но сейчас лучше подчиниться. Иначе тоже достанется. И что этот Марк имел ввиду под 'извини'?

Полисменов было шестеро — отвечать на оскорбления явилась вся смена. Пузатый, старший смены, первым, матюгаясь, вошел в камеру, провернул ручку дубинки, установив мощность шокера на половину от максимальной, и ткнул им Марка в грудь. Раздался треск разряда, однако Марк как стоял, ухмыляясь, между коек, так и продолжал стоять. Жилы самодельной клекти Фарадея, вшитые в стереоткань ветровки и брюк, рассеяли заряд по всему телу, а конденсаторы полностью поглотили его.

— Сюрприз, да? — язвительно спросил Марк озадаченного результатом полисмена. Шагнул к нему вплотную, коснулся рукавом его пуза, и конденсаторы разрядились в тело охранника. Колени мужчины подкосились, из уголка рта потекла слюна, и он, мыча что-то, рухнул на четвереньки.

— Валим его! — закричал один из полисменов, и все пятеро ввалились в камеру, отчего внутри стало очень тесно.

Орудуя шокером как дубинкой, самый массивный и высокий охранник заехал Марку сначала по одному, затем по другому колену. Второй огрел согнувшегося парня по спине, окончательно сбив его на пол, а дальше, окружив свернувшегося калачиком и прикрывшего голову руками Неклюдова, они начали запинывать его ногами в тяжелых ботинках. Били сильно и со злостью, однако в голову все же не целили. Лишь пару раз заехали по ней случайно. Марк же лежал и не сопротивлялся. Словно именно на это он и рассчитывал, словно все шло в точности по его плану.

Мысль родилась в голове Ибрагимова из ниоткуда. И все происходящее в камере вдруг обрело смысл. Стало понятно, за что просил прощения сосед и что дальше будет с ним, с Рустамом.

Хитрожопый засранец подставил его! Раздраконив надзирателей, он специально нарвался на избиение, чтобы после попасть в медицинский блок, где добраться до терминала и подчистить следы своего преступления будет проще простого. Там же эти терминалы встроены в медицинские коконы! И пусть они защищены, сосед, похоже, очень неплохо разбирается в технологиях и уверен, что сможет обойти их защиту.

Ну, а само избиение арестанта полицейские свалят на него, на Рустама. Участие в подпольных боях, нападение на женщину на улице — теперь нападение на соседа в камере. После таких подвигов не отвертеться, приговор может быть только один — ему поставят гормональный чип. Который понизит тестостерон и увеличит уровень эстрогенов. Этот чип способен превратить самого злобного убийцу в женоподобного слюнтяя. Характер изменится навсегда. И для него, посвятившего всю жизнь боевым исскуствам, это будет равнозначно смерти. Марк это предвидел, потому и просил прощения.

— Ах ты мудила!!! — взревел, разворачиваясь, Ибрагимов. От его крика надзиратели замерли с занесенными для ударов ногами и кулаками, все повернулись к нему. Даже полу-оглушенный пузатый на четвереньках и Марк, опустив одну руку, уставились на огромного разъярившегося горца. — Придушу ублюдка!!!

Рванув к месту потасовки, Ибрагимов схватил за шкирки двух ближайших надзирателей и, словно невесомых, отшвырнул в угол, где только что стоял. Пинком в живот откинул на решетку третьего. Расчистив себе место, он схватил Марка за горло и на вытянутых руках вздернул того перед собой.

Захрипев, Неклюдов засучил ногами в воздухе.

Пузатый сорвал с пояса брелок, одновременно зажал две кнопки по бокам устройства — и в здании завыла сирена.

Один из откинутых полисменов сел, подобрал откатившийся шокер и, активируя его, ткнул Рустама в поясницу. Все мышцы Ибрагимова свело судорогой, а пальцы на горле Марка сжались настолько сильно, что у того вывалился язык. Горец, однако, устоял, лишь опустил свою жертву на пол. Двое оставшихся стоять на ногах надзирателей схватили Неклюдова со спины и начали вырывать парня из хватки Рустама, но толку от их действий было ноль.

Сейчас сломает, смекнул Неклюдов и начал действовать. Попытался дотянуться до лица Ибрагимова, но длинны рук хватило только чтобы ухватиться за ворот толстовки. Полисмен, повысив мощность до предела, снова ткнул шокером в поясницу Ибрагимова. На этот раз подействовало: горец зашатался, упал на одно колено, его руки стали ватными, но горло Марка он так и не отпустил.

Почуяв некоторую свободу, Марк притянул себя поближе к своему мучителю и, откинув голову, со всей силы заехал тому лбом по носу. После начал лупить его коленом, целя то в бедро, то в печень, и правой рукой в ухо.

Выругавшись, поднимаясь, полисмен упер клеммы шокера в затылок Ибрагимова и, молясь, чтобы тот не помер, нажал на кнопку активации. Продолжая стоять на одном колене, Рустам отрубился, но упасть ему не позволил край койки, на который он навалился, и вцепившийся в его толстовку Неклюдов, продолжавший отчаянно бороться за свою жизнь.

Так и застало их прибежавшее на вой сирены подкрепление: Ибрагимов без сознания на коленях, Неклюдов удерживает его за грудки и со всей дури лупит его по окровавленному лицу, а двое полисменов пытаются оттащить его.

Глава 4. Наказание

— Слышь, пятый дрон снова глючит. Ты говорил, что наладил его, — произнес Ибрагимов.

Неклюдов, сидящий на песке рядом с ним, выплюнул изо рта трубку поилки, встроенную в шлем с прозрачным визором на все лицо, и оторвался от созерцания терминала с данными дронов-чистильщиков, подконтрольных их паре.

— Ну так веди его ко мне.

— Не могу. Он завис на ста метрах и не отвечает. — Ибрагимов хотел было сплюнуть, но вовремя вспомнил про шлем. — Этот кусок говна задолбал. Когда ты его уже спишешь?

— Я направил его на списание еще пол-года назад. — Неклюдов пальцами в толстой перчатке вынул из нагрудного кармана серого, пропитанного огромными пятнами пота комбинезона ручку-стилус, ткнул ею в пиктограмму заглючившего дрона и вывел на экран его данные. Данные не радовали. — Все, сдох он. Окончательно. И, тварь, падает прямо на батарею! Собирайся, сейчас полезем полировать панели.

Ибрагимов глянул на показания температуры, выводившиеся среди множества прочих данных на переферию визора шлема.

— Вот дерьмо. Там сейчас девяносто градусов. Мы сваримся.

— А какие варианты? Можем, конечно, забить на ремонт, только плюс трое суток к сроку. Оно тебе надо? И так еще полтора года торчать в этой печке. Сахара, как же я тебя ненавижу... Лучше б нас распределили на Северный полюс.

— Ладно, — обреченно вздохнул Ибрагимов. — Будем меняться через каждые пять минут. — Опираясь спиной на стойку огромной, с пол футбольного поля, солнечной батареи, в тени под которой они сидели, он начал подниматься. Ткнул Марка в плечо. — Слышь, проверь уровень воды в комбезе. Если снова вырубишься на батарее, оставлю тебя там. Задолбало уже снимать твою тушку с высоты.

Неклюдов скосил глаза в угол шлема.

— Нормуль. Три литра.

— Заправишься, — велел Рустам и первым направился к кару. — Ты половину выдуешь.

— Так точно, шеф, — протянул Неклюдов и поплелся за товарищем.

Следователь, разбиравший их дела, хоть и не мог не заметить синяки в форме пальцев на шее Марка, не стал утруждать себя поисками истинны и согласился с версией надзирателей о нападении Неклюдова на сокамерника. Да и сам Неклюдов — и устыдившись своего низменного поступка, и опасаясь Рустама, — охотно поддержал эту версию, чем спас Ибрагимова от чипирования. Эта негласная сделка со следователем определила их дальнейшую судьбу: Марк избежал обвинений в незаконной коммерции и был приговорен за сопротивление аресту и нападение, Ибрагимов получил приговор за нападение на улице и нанесенную одному из надзирателей пустяковую травму. Иджис не стал вмешиваться и оспаривать ход дела. Всевышний вообще редко когда напрямую вмешивался в дела людей, оставив им иллюзию свободы. С его точки зрения, два нарушителя получили заслуженное наказание, а за что именно они его получили — это неважно. Это дела людей, пусть сами и разбираются.

Из зала суда Ибрагимов с Неклюдвым отправились прямиком на энергетическую ферму в Сахаре доводить КПД дронов — основных работников — до максимальных значений и заменять их там, где требовалась повышенная точность. Например, в заливке и полировке поврежденной панели батареи. Занятие хоть и бессмысленное и трудоемкое, но Всевышний подсчитал, что ручной труд вкупе с механизированным повышает отдачу энергии с фермы на целых три процента. Те три процента, которые были бы направлены на содержание мелких правонарушителей в исправительных учреждениях. Посему арабы и негры, изначально обслуживавшие ферму, с появлением системы Иджис были быстро заменены на европейцев, совершивших мелкие и средней тяжести преступления и имевших шанс исправиться и стать полноценными, послушными членами общества. Да и у мало кого после годика-другого в рукотворном аду в Сахаре возникало желание вновь нарушать закон. Максимальная эффективность и продуктивность общества при минимуме затрат — одна из задач для которых был разработан Всевышний. И с этой задачей он справлялся блестяще.

Прибыв на ферму, Неклюдов с Ибрагимовым были распределены в разные отряды, однако уже через три дня Рустам подкупом и намеком на угрозу вынудил координатора перевести его в барак к Марку. Горец, хоть был вспыльчивым, но отходчивым, никак не мог простить Неклюдову его подлянку. Правда, он учел раскаяние Марка и ограничился лишь легким избиением и последующей дедовщиной. Целый месяц Неклюдов таскал ему обеды, относил и приносил с чистки рабочие комбинезоны, снаряжал его кар и драил его комнату. Пока однажды Ибрагимов внезапно не слег с отравлением неясного характера, вызвавшим мощнейшую диарею и рвоту. Провалявшись три дня в госпитале, Рустам вдруг понял, что без Марка скучно. Парень пусть и мстительный гаденыш, траванувший его, но определенно интересней абсолютного большинства обиталей их барака. Он мыслил свободно и независимо, много чего знал и, хоть держался от него отстраненно, мог сболтнуть что-нибудь интересное. После работы он не жрал, как все, выдаваемые заключенным стимуляторы и не бежал в барак к секс-куклам. После развлечений с исскуственными женщинами он не закидывался Конопливитом и не шел в игровые залы в коконы виртуальности, чтобы качать своего аватара. Он вообще ни во что не играл. Он даже ни разу не заглянул в медиа-комнату для просмотра новостей, которые считал откровенной пропагандой, и плевался от постановочных шоу, показывающих жизнь и разборки заключенных в каком-то бараке на Северной ферме или ход строительства Соляриса. Неклюдов отказывался превращаться в скота, направляемого незримой рукой Всевышнего. И хоть эта групповая деятельность, как было им объяснено по прибытию, способствовала исправлению, а значит смягчению приговора и более раннему освобождению, Марк упорно ее игнорировал и не желал быть как все. Так же, как не желал этого Ибрагимов, посвящавший почти все свободное время тренировкам.

Выйдя из госпиталя, Рустам сделал вид, что не догадывается о причинах своего внезапного недомогания. Первым делом он вышвырнул своего соседа по комнате и перенес вещи работавшего в тот момент Марка к себе. После заставил координатора назначить Неклюдова ему в пару. Затем, прослышав от бывшего соседа, что за время его отсутствия группа из блатовавших заключенных решила прессануть Марка, получила отпор и серьезно избила его, Ибрагимов подкараулил их и побеседовал с ними в душевой.

Вернувшись со смены и обнаружив на своей койке бывшего соседа Ибрагимова, Марк несколько удивился. Еще больше он удивился найдя в комнате Рустама свои вещи, сваленные в кучу на кровати, и принесенный из столовой поднос с его ужином.

Отодвинув тарелку и дожевав кусок синтетического мяса, Ибрагимов сходу заявил:

— Теперь будешь жить и работать со мной. И это, раз тебе все равно нечем заняться, буду учить тебя... ну, для начала тайскому боксу. Потом, может, еще чего-нибудь добавлю.

Не сказать, что Неклюдов сильно обрадовался столь резким переменам в своей жизни, но лучше уж работать и жить с Ибрагимовым, чем с тупым, вечно ноющим трансом, бывшим прежде его соседом и мечтавшим сделать ему минет.

Глава 5. Власть

Ночные смены нравились им обоим. Куда приятнее работать, когда температура от бесконечных рядов раскаленных батарей опускалась до плюс тридцати, а у земли гулял свежий ветерок. Можно было снять шлем, выбраться из-под батареи, надуть кресла, разложить перед ними кондиционер и просто сидеть, откинувшись, под ослепительно красивым ночным небом. Работы почти никакой — сиди да изредка поглядывай в терминал за дронами, мозги которых в ночной 'прохладе' работали без сбоев.