Мажор - прода 05.11

— Жаль! — надежда объединиться с товарищем в плане обеда-ужина растаяла.

Лениво слез на землю, удивленно оглядывая все еще переминающегося с ноги на ногу Равиля.

— Что?

— Петя, ты это... — виновато произнес он, — поосторожнее...

— Ладно, — пожал плечами, — Если не придешь, то завтра как обычно?

— Да... конечно... — он сильнее вжал голову в плечи, — завтра...

Недоуменно посмотрел вслед нервно семенящему Равилю и побрел по лабиринту штабелей.

Темнота от удара по лицу доской возникла неожиданно.

Очнулся от сырости и чужого воя. Пропитавшееся мартовской грязью пальто мерзко холодило спину и не давало своей тяжестью подняться, но, пусть и не с первой попытки, удалось выпрямиться и, повиснув на очередной груде лесоматериалов, встать на ноги. Отец, творя мою защиту, учитывал спарринги с командой охранников, считая, что некоторое количество синяков пойдет мне только на пользу, но при этом как-то определил уровень, за которым поединок становился избиением, чего он допускать был не намерен. До сих пор поражаюсь, как всю эту сложную систему можно запихать в два тоненьких ободка, но это же Романов! Ему удалось. Теперь я еще узнал, что защита была активной: двое моих обидчиков с воем катались по мокрому снегу, а третий лежал, не подавая признаков жизни — то ли в отключке, то ли совсем... того.

Кое-как отряхнувшись, поковылял прочь, добавив напоследок двум грабителям, заставив заткнуться. На выходе из погрузочной зоны помахал рукой сидящей на корточках знакомой компании амбалов, ловя их недоумевающие взгляды.

И только отойдя на несколько кварталов, сложил картинку: Равиль, сука! Нет, Равиль не сука и как мог, пытался предупредить, это я беспечно отмахнулся от его предупреждений. Мне уже несколько раз намекали, что в артели я занимаю чужое место, но этих намеков я тоже не желал понимать. Идиот, епта!

В ночлежке, как подозреваю, мне теперь тоже будут не рады, но мне незачем туда возвращаться — все своё ношу с собой, полупустой, промокший сидор на поле боя я не оставил. Надо было еще и налетчиков обшарить! Дурак! Совсем отупел с этой тяжелой работой!

Медленно тащась по переулкам, в очередной раз соображал, что делать. "Гостеприимная" Казань встала поперек горла, но теперь и средств нет, чтобы ее покинуть. Единственное, что приходило пока в голову, это добраться до Николаевска, благо, он недалеко, а там у кого-то из знакомых разжиться деньгами и податься на юг к Санни. План так себе, но даже на его исполнение требовались деньги. Вдобавок новая власть очень косо смотрела на нищих и бродяг, а я сейчас от них ничем не отличался.

Потер ноющую грудину, наткнувшись пальцами на медальон. Вот, мама, и дошла очередь до твоего наследства! Новодел — не новодел, а серебряное украшение, хоть что-то стоить должно! И даже хорошо, что не княжеская фамильная цацка, с такой по нынешним временам попасться — верный билет в кутузку.

"Антикваръ Щирбатовъ" — попалась на глаза обшарпанная вывеска, стилизованная под старину. В моем виде, конечно, только по антикварам и шастать, но и лавка не выглядит образцовой. По стеночке спустился в подвал, чтобы оказаться в скупо подсвеченном царстве фарфоровых кошечек и тяжелой мебели.

— Нет-нет-нет, юноша! Ради бога не туда! — выскочил из-за стойки согнутый годами дедок, пресекая мою попытку пройти мимо оббитого тканью кресла. Посмотрев на тянущийся за собой грязный след, признал его опасения справедливыми.

— Вот так, вот сюда! — вцепившийся в рукав старик провел мимо тесно стоящих экспонатов к прилавку, и, вернувшись на собственное место, уже другим тоном произнес, — Что у тебя?

То ли уши подросли, то ли голова, но когда-то свободно надетая цепочка не желала покидать шею. Справившись, грязным обломанным ногтем подцепил мамину фотографию и вынул из рамки. Полюбовавшись на забытую улыбку, спрятал крохотный овал карточки в карман, а медальон протянул антиквару.

Получив вещицу в руки, старик встрепенулся, надел очки, потом вторые. Я ожидал от него бормотания, возгласов, но изучение проводилось в полной тишине. Только несколько раз он окидывал меня своими ставшими просто громадными за двойным стеклом глазами.

— Юноша, обычно это не в моих правилах, но я вынужден вас спросить — откуда у вас эта вещь?! — требовательно спросил старик, закончив осмотр и зажав медальон в кулаке, — Ну же!

— Давайте сюда! — через стойку потянулся я за своим имуществом, — Не берете, так не берете!

Мой жест остановила тяжелая ладонь, опустившаяся на правое плечо. И вторая, легшая на левое. Ну что за день?! А старичок, отложив в сторону очки, куда-то растерял весь свой налет благообразности, напомнив хищным прищуром недоброй памяти Соколова.

— Эту вещицу я узнаю в любом состоянии, потому что сам же ее делал своему очень старому другу. А знаете, юноша, у меня было очень мало людей, которых я готов был назвать своими друзьями! Хе-хе-хе! — скрипуче задребезжал он, изображая смех, — Очень мало! Пройдемте, юноша, советую не сопротивляться. Свои ответы я получу в любом случае, а вам будет больнее!

Интерлюдия.

— Что нового? — не мелочась на приветствия, обрушился вопросом хозяин на согнувшегося в поклоне свитского в форме полковника императорской гвардии.

— Ничего, государь! Опять ложный сигнал! — формально его собеседник государем еще не был, но вернувшемуся с пустыми руками подчиненному показалось, что капелька лести не повредит.

— Максимка, Максимка! — с притворной жалостью протянул цесаревич, вальяжно запуская вокруг головы мужчины рой опасно трещавших огненных шаров, — А ведь такие надежды подавал!

— Ваше величество, — рухнул на колени названный Максимом, — Государь! Мне удалось получить доступ к романовскому хранилищу!

— Во-о-от! — довольно протянул наследник, взмахом руки уничтожая парящие сгустки плазмы, — Можешь, когда хочешь! А жить-то хочется? — ласково, с легким оттенком безумия спросил хозяин, помогая подняться посетителю.

Но водворив свитского на ноги, цесаревич прижал его к стене, придушивая за горло.

— Очень хочется жить, Максимка! Жить хорошо и долго! — еще немного попугав подчиненного нехваткой кислорода, он разжал хватку, давая своей жертве отдышаться.

Словно насытившись чужим страхом, безумие покинуло глаза наследника, и он произнес уже совершенно спокойным голосом, не вяжущимся с только что виденной вспышкой:

— О том, что ты договорился с банкирами, мне докладывали еще неделю назад! Судя по тому, что ты все это время молчал, ключа там нет?!

— Нет, государь! — снова на всякий случай рухнул на колени полковник.

— Знаешь, Максим, почему я приблизил тебя когда-то? — удивил вопросом цесаревич начальника собственного полка.

— Из-за отца?.. — предположил полковник.

— Из-за него, конечно, тоже! Жаль, что у твоей матери не хватило ума остаться с ним в опале, которая оказалась частью плана моего хитроумного папаши! — гневно воскликнул хозяин, но тут же вернулся к обманчиво-мягкому тону, — Из-за фамилии! Тогда мне показалось забавным иметь в своем окружении человека с фамилией Романов. Отдавать ему приказы: "Романов, туда!" "Романов, сюда!" Была какая-то музыка в этих звуках! Но знаешь что?!

— Что, государь? — жалобно проблеял Максим Романов, еще больше сжимаясь в своей унизительной позе.

— Мне уже это больше не забавно! — отвернувшись от жалкой фигуры, наследник великой империи уставился в окно, за которым простиралась Дворцовая площадь, — Отец протянет еще месяца три. С Солнцевым справятся без тебя. Твоя единственная задача, полковник Романов, принести мне ключ! И если ты мне не принесешь его в самое ближайшее время...

— Я найду ключ, государь! — начал захлебываться заверениями распластавшийся по полу мужчина.

Даже наследник, искренне ненавидевший обведшего его вокруг пальца артефактора, почувствовал брезгливость от жалкого вида сына великого ученого.

— Пшел вон!