Сказки неназываемых земель

— Нужно быть более последовательной, девочка, — покачал головой Мурху. — Ты или веришь, или не веришь, определись.

— Я не могу с собой ничего поделать! — сердито сказала Эдда. — Я умом понимаю, что все это глупости несусветные, но ведь то чудище было настоящим! Да и выгоды я не вижу никакой меня обманывать. Или... пока не вижу...

— Уже поздно, — вдруг сказала Ри. — Вы не устали? Может, мы закончим разговор завтра?

Все трое уставились на нее. Девушка присела на край песочницы и, обняв чудом сохраненную сумку, серьезно глядела на них.

— В самом деле, — задумчиво произнес Орна. — Одна закавыка: мы планировали уйти уже вечером, так что... не хотелось бы затягивать. Я не знаю, что может произойти за эту ночь. Кто может прийти еще. Да и Иреля или как ее там, видела нас всех вместе.

— Орели, — поправил его Мурху. — Она видела, а ее рохуш вполне может отыскать ваш дом, Эдда. Да и наш тоже.

— А мой? — спросила Ри и зевнула. — Вот ведь странно, во сне хочется спать. У меня очень тесно, но поместимся, если вы на полу ляжете.

— Ты... ты сдурела, да? — поразилась Эдда. — Двух чужих мужиков в свой дом?..

— Они же телохранители, — неуверенно ответила Ри. — Ну и если бы задумали что плохое, так давно бы уже... правда?

Она вздохнула, глядя на них.

— Я не знаю, Эдда, как объяснить. Но мне кажется, им можно верить. И на нас правда нападали. С другой стороны, если кто-то ищет тебя, лучше идти ко мне... Эдда, а ты звонила домой? Маму предупредить и все такое?

Эдда спохватилась и отошла; пока она разговаривала с матерью, все уже было решено. Спустя один час, три головокружительных и тошнотворных магических прыжка и совершенно немагических петляний по улицам — все затем, чтобы запутать следы, — компания была возле старой девятиэтажки на окраине города.

Мурху с сомнением осматривался и, кажется, даже принюхивался. Но вокруг было тихо. Запущенные зеленые дворики, кое-где клумбы с увядающими осенними цветами, огороженные вкопанными пластиковыми бутылями, яркие желтые квадратики окон, мягкий шелест листвы.

— Здесь мы жили все вместе, — жизнерадостно заявила Ри, приободрившись при виде дома. — Мы на первом этаже, а Эдда на седьмом. Ну, потом все переехали...

— Твой подъезд вон тот? — непонятным тоном спросил Орна. — Второй с края?

— Ага, — кивнула девушка. — А что?..

— Что не так? — отрывисто спросил друга Мурху и подобрался.

— А ты сам посмотри, вон, на двери, — отозвался Орна. — И что самое странное, я чувствую защиту, магический барьер на этом доме. Самый базовый, от несчастий и бед, но тем не менее...

Мурху тем временем разглядывал нарисованный черной масляной краской знак короны на двери подъезда. Корона была сильно упрощена, но тем не менее явно изображала то, что Мурху всю свою жизнь наблюдал дома — символ королевской власти неназываемых земель.

— А это мы играли, будто в замке живем. Иногда играли в осаду, или в дракона, и в войну тоже. Селена нарисовала для нас корону, ну вроде как что тут наше королевство, — видя их недоумение, пояснила Ри.

— Мы были рыцарями, — добавила Эдда, — А Селена принцессой, которую похитили. Потому что я не хотела быть принцессой, а Ри очень хотела быть рыцарем.

— Опять Селена, — с досадой пробормотал Мурху.

— Зайдем и разберемся, что там с ней, ладно? — мягко сказал Орна. Он внимательнее изучил защитные чары дома, проверяя их надежность, и заодно обновил чары, действующие на девушек. К его огорчению, неизвестный маг, поставивший защиту дома, был явно сильнее его, если чары так долго продержались без подпитки. У Орны же заклинания перемещений и доверия отнимали практически всю энергию. Этот мир был слишком материален, чтобы принимать в себя их магию, а Орна так и не приноровился к этому. Он знал, что многие маги после определенной практики начинали работать с чарами практически на том же уровне, что и дома, но сам так и не овладел подобными навыками.

В однокомнатной квартирке Ри было тихо, пусто и темно. В комнате был всего лишь диван, кованая причудливая люстра на потолке и длинный ряд книжных шкафов, где за стеклами вместе с книгами пряталась всякая всячина, от фарфоровых ангелочков до кристальных друз, подзорных труб и разобранных часовых механизмов, .

Сняв обувь, Орна прошел по квартире, начав с комнаты и закончив на кухне. Он медленно шел, проводя пальцами по мебели и стенам, внимательно изучая увиденное. Ни следа магии. Кто бы ни был тот, что ставил защиту вокруг дома, здесь он ничего не делал.

На кухне рядом со столом стоял всего один стул, но Эдда привычно распахнула двери кладовки и под ее руководством Мурху достал еще три стула, вместе с коробкой посуды. В открытом шкафу над мойкой сиротливо белели две тарелки и большая кружка.

Пахло чем-то пряным, мятой и леденцами. Тикали часы в резном деревянном футляре, в окна изредка скреблись ветви деревьев. Орна оглядывался, отмечая и множество фотографий в круглых рамках, занимавшие целую стену на кухне, и стопки тетрадей и альбомов на подоконнике, чистоту и спокойствие этого дома. Будто я вернулся, подумал он. Какое странное мирное чувство.

Они выпили чаю со сладостями — ничего другого не нашлось в пустых шкафах, за что Ри была нещадно выругана Эддой. Поговорили о Селене — предсказательнице и колдунье, которую знали мужчины; няне и рассказчице сказок, которую знали девушки. Сошлись на том, что очень вероятно обе они суть одна весьма хитрая дама.

Из той же кладовки вытащили запасные подушки и одеяла, разложили диван, устроили мужчин на полу. Выключили свет, несмотря на робкие протесты Ри. Эдда, крайне уставшая, отвернулась к стене и почти сразу заснула.

Ри лежала, напряженно вглядываясь в тьму, пока не привыкли глаза. Она различала и более темный проход в коридор — старалась туда не смотреть, — и шкафы, и две крупные фигуры на полу. Мурху уже похрапывал. Орна вроде тоже спал — дышал размеренно, отвернувшись к ней спиной. Из-за тесноты комнаты они были совсем близко, только руку протяни.

Это Ри и хотела сделать. Она бы конечно лучше держала за руку Эдду, но вот беда, подруга терпеть не могла, когда ее будили, а сон у нее был очень чуткий.

Ри было страшно — как всегда, в полной темноте, ее охватывал необъяснимый иррациональный ужас. Она никогда не выключала ночник, а в особо жуткие ночи спала при зажженном всюду свете.

Ее живое воображение играло с ней злую шутку, превращая все тени и темные места в непонятные и страшные существа, следящие за ней и чего-то ждущие. То, что она была сейчас не одна, отчего-то не успокаивало, к тому же перед глазами назойливо маячила морда увиденного сегодня рохуша. Сейчас ей уже не казалось, что она спит и видит сон, наоборот, все стало реальным как никогда: привычные звуки дома, шорох листьев за окном, изредка пробегающие по потолку отблески фар машин, все это как нельзя более было настоящим.

Поэтому она сначала тихонько повторяла про себя склонения французских глаголов — легкая артиллерия против ночных страхов. Если бы не сработало, в ход бы пошел матан. При этом она не отрывала взгляд от светлой макушки Орны (а волосы у него вовсе не белые, отвлеченно подумалось ей, еще в кафе она разглядела, что он просто седой), пока ей не показалось, что он заснул. Тогда она протянула руку и взяла его за короткий рукав футболки.

Сразу стало спокойнее. Стараясь возиться потише, она устроилась удобнее и закрыла глаза, продолжая сжимать в пальцах край его рукава.

Орна еще не спал и, конечно, удивился и немного насторожился, едва ощутив ее осторожное касание. Но говорить ничего не стал, и в свою очередь подождав, пока она заснет — ее дыхание стало ровным и совсем тихим, будто пропало, — осторожно отцепил обмякшие пальцы и положил ее ладонь на подушку, мимолетно проведя по щеке костяшками. Кожа у нее была нежной и очень холодной. Странная девчонка, подумал он, и с этими мыслями заснул.

Сказка о потерянной тени

В полуденных пределах неназываемых земель есть глухие места, где живут по стародавним жестоким законам. Там правит наместник, могучий маг, и его приближенные.

Королям неназываемых земель мало было дела до тех мест, и потому надзора за ними не было, и творили они, что им вздумается.

Каждый месяц устраивали пир, веселились, гуляли, а чтоб еще веселее было, рассылали приглашения самым красивым девицам да удалым юношам округи. Вроде бы и не обижали их, подарками оделяли на дорожку, да что там на пирах творилось, никто не рассказывал. В городе и паре деревень, что стояли рядом с дворцом наместника, еще шептались об этом, а дальше и не знал никто.

И все бы ничего, да стали пропадать люди.

Была одна семья, в которой росли три дочери-красавицы, и вот старшие одна за другой были приглашены на такой пир и пропали. Прошел месяц, и принесли приглашение младшей, златовласой Орели. Не хотели родители терять и последнюю дочь, собрал отец все деньги, что у них были, поехал в соседнюю провинцию. Там он направил прошение королю, а еще заплатил одному черному магу, и тот взял тень младшей дочери и оживил ее. Девушка-тень была как две капли воды похожа на свою хозяйку, вот ее и отправили на страшный пир к наместнику, а настоящую дочку спрятали у родственников.

Поначалу все шло замечательно: прекрасная музыка, вкусные угощения, веселые речи. Но как стала приближаться полночь, музыка затихала, а смех становился все слабее. И как прозвонило полночь, наместник и его ближайшие приспешники, будто заснули.

Даже девушке-тени стало страшно, когда она увидела, что из затылков наместника и его людей поползли черви, длинные и черные. В окна полезла нечисть и стала веселиться между замершими людьми — и кто двинется хоть чуть, того хватали и тут же утаскивали прочь.

Они были не опасны для тени, и та встала со своего места, чтобы узнать, куда ведут несчастных. Спустилась за ними в подвалы дворца — а там дурной гнилью пахнет.

И так чудно — свет и будто цветы огромные белые растут повсюду. В глубине что-то черное, сопит, ворочается, и туда людей тащат. Девушка-тень подошла ближе, и увидела, что там чудище сидит, темное, большущее, глаза сияют, а рот огромный, от уха до уха.

Лежат вокруг него юноши и девушки, бледные и едва живые, а чудовище понемногу тянет из них соки.

Тогда тень повернулась и поспешила к людям в город. Хоть и послали ее только затем, чтобы настоящую девушку не тронули, а все же просто так оставить несчастных она не смогла.

Подняли весь город, и с огнями пошли ко дворцу. Тут и рассвет заниматься начал, нечисть побежала прочь. Кого смогли, спасли — вот обе старшие сестры Орели живыми вернулись в отчий дом. А дворец тот чуть не подожгли, но приехали королевские дознаватели, остановили.

Выяснили, что наместник баловался запрещенной магией и на свою голову вызывал какую-то запредельную тварь, что пожрала его изнутри и поселилась у него во дворце. Всех виновников арестовали и вскоре казнили. А в подвале не цветы белые росли, а души несчастных выйти не могли, проросли в стены.

Хоть и не все смогли вернуться, но девушке-тени многие семьи были благодарны. Только со временем позабылся и страшный наместник, и все, что произошло. Настоящей Орели девушка-тень была как кость поперек горла — боялась она ее, и невзлюбила крепко. Потому издевалась, да гнала от себя.

Совсем не стало житья девушке-тени, а вскоре настоящая Орели уговорила родителей и вовсе выгнать ее из дому. Мало ли что магическая тварь сделает, пока они спят? И в городе ее никто не принял к себе, пришлось бедняжке отправиться искать свое счастье в другом месте.

Скиталась она долго, много что повидала, а в конце концов нашла того темного мага, что дал ей жизнь, и пошла к нему в услужение. Маг научил ее своим наукам и Орели-тень сама стала сильной колдуньей, да такой, что ее и в Королевский совет позвали.

А настоящей Орели не было счастья после того, как она тень свою потеряла. Все-то у нее наполовину было: вроде и замуж вышла, да муж дрянным человеком оказался; хозяйством обзавелась, да ленилась — пыль да грязь одна.

Вот как бывает — вроде не горе, а и радоваться нечему.

Эта сказка закончилась, но не грусти, другие будут.

Из сказок няни Селены

Глава 2,

в которой чары не всегда работают, а герои начинают поиски

Юноша измаялся, это и невооруженным глазом было видно. Может, в семье что случилось, или с девушкой поссорился, кто знает. Может, устал наконец. Сколько ж можно, все и так удивлялись, как он работает, будто на вечном двигателе. А начальство и радо: если что, Ленечка и до ночи останется, и в выходные выйдет. Безотказный, ни жалоб, ни просьб... но, оказалось, все-таки не железный.

Сидит, смотрит отрешенно в одну точку, а в руках карандаш крутит, да так ловко, что он в пятно смазывается, хотя Леня и внимания не обращает. А то Александра Михайловна растормошит его, пошлет в бухгалтерию с флешкой разобраться — вечно у них там, в бабьем царстве, с техникой проблемы. Ленечка покивает, пойдет, а с полдороги вернется — уже забыл, за чем шел.

И так два дня подряд. Ребята шутят, а он только улыбается — вежливый.

Ну и отправили его домой. Советов надавали, кто от гриппа, кто от усталости, кто от тоски. Ленечка даже не соглашался на выходной сначала, всем коллективом уговаривали несчастного трудоголика не гробить себя. И уж если начальство согласилось, надо идти отдыхать.

Леня даже испуганным казался, когда уходил. Может, боялся, что прогонят с работы насовсем. Кто их, трудоголиков, знает.

Пришел домой, сел на диван и подумал: "Видно, судьба".

Если неназываемые земли хотят, чтобы ты пришел, их зов ты услышишь повсюду. Леня хотел малодушно спрятаться за своей работой, без которой ему тут было никак не выжить, но и эта соломинка обломилась.

Недостойно воина — пусть и такого слабого и смешного как он, — отсиживаться на чужой стороне, в такое-то время. Леня переоделся в джинсы и рубашку, завязал короткие темные волосы банданой, достал из тайника сверток с мечом и отправился в путь.

Уже на улице он взглянул на небо. Когда-то в детстве его учили читать по облакам — там написано грядущее, а также для твердости духа и выдержки ума это полезно. Сейчас он увидел на блекнущей голубизне пару росчерков кисти художника — снежно-белых, а ближе к горизонту — точнее к крышам девятиэтажек, которые теперь ему заменяли горизонт — неопрятно желтые пятна. Плохой знак. Но это вряд ли облака, скорее всего, дым из трубы... Леня позабыл почти, как это — читать по облакам, поэтому то, что он увидел, только смутило его, заставило усомниться в себе.

Покрепче сжал сквозь ткань рукоять меча и, вздернув голову, двинулся вперед.

Он был юн и многие вещи понимал слишком буквально. В каком-то смысле он явился катализатором последующих событий.

Его настоящим именем было Лен из рода Ка-Джен, и когда-то его отец входил в число магов Королевского совета. До того, как безумный король убил треть из них, а отца Лена подвесил вверх ногами на одной из башен замка на его кишках.