Коза дракону не подруга

— Добрый день, господа, — резко сказал граф, спускаясь нам навстречу. — Надеюсь, я не помешал?

— Нисколько, сэр, — спокойно произнес Нед, выпустив мою руку. — Мы всего лишь расспрашивали жителей соседских домов о событиях той ночи.

— Рад видеть, что мисс Фишер сегодня чувствует себя лучше.

В темных глазах Фонтероя вспыхнули золотистые искры. Он стоял рядом, высокий и стройный, солнце подчеркивало резкие черты его бледного лица и поблескивало в темных волосах. Я почувствовала, что меня словно затягивает в омут, а потом с изумлением услышала собственный голос, бубнящий невнятные слова благодарности.

— Надеюсь, вы оба присоединитесь ко мне за обедом, — сказал Фонтерой. — Я хотел представить вам своего друга.

Кивнув нам на прощание, он удалился. Только когда мы с Недом вошли в холл, отгородившись от графа прочной дубовой дверью, я смогла вынырнуть из омута и перевести дух. Положительно, этот человеко-дракон действовал на меня гипнотически!

— Не забудь про обед, — напомнил Нед, бросив на меня озабоченный взгляд.

Мысленно застонав, я направилась на кухню, чтобы отдохнуть душой в обществе миссис Бонс и заодно подкрепиться перед предстоящим мне пугающим мероприятием. Уверена, что в компании лорда Дракона мне кусок в горло не полезет.

(прим.*: В письме действительно скрыто зашифрованное послание, но без дополнительных подсказок, которые будут даны в следующих главах, его вряд ли можно разгадать).

Глава 4

Стол в графской трапезной был сервирован роскошно. Белоснежная скатерть искрилась, как свежевыпавший снег. Посреди стола в узорчатой вазе стоял пышный букет чайных роз. Фарфоровая супница источала бархатистую смесь ароматов, еще более обостривших наш с Недом профессионально отточенный аппетит. Поблескивало столовое серебро. Хозяин дома был одет под стать окружающему его великолепию: щегольской сюртук из превосходного синего сукна, брюки безупречного покроя, полосатый жилет и тщательно повязанный галстук. Его темные непослушные волосы были аккуратно стянуты в пучок тонкой лентой, из украшений на нем был только массивный золотой перстень с печаткой. Мы с Недом уселись за стол как деревянные, не решаясь лишний раз взглянуть друг на друга. Лично мне еще ни разу не приходилось обедать в столь помпезной обстановке.

К счастью, появившийся вскоре гость лорда Фонтероя рассеял всеобщую неловкость. Это был необыкновенный человек! Начать с того, что он опоздал на десять минут. Агата уже успела разлить суп по тарелкам, когда в столовую порывисто влетел щуплый пожилой джентльмен. Пышные седые волосы на его голове топорщились, как пух одуванчика.

— Амброзиус, — представился он, тепло улыбнувшись мне и пожав руку Неду.

Глаза у него были удивительно яркие, чистого голубого оттенка.

Мистер Амброзиус — поэт, мистик и ученый, — отрекомендовал его граф.

— Скажи прямо — волшебник, — подмигнул странный гость, разворачивая салфетку и без церемоний принимаясь за суп. — Я узнал о твоей проблеме, мой мальчик, и прибыл в Уолбрук с первым же снегом.

— Эшентаун, — поправил его Фонтерой. — Этот город уже давно называется Эшентаун.

— Вот как? — гость растерянно моргнул. — Значит, Большой пожар уже был?

— Да, всего лишь сотню лет назад, — заметила я, с интересом разглядывая старика. Он казался таким хрупким, будто в самом деле родился из снежной метели. У него было худощавое умное лицо, на котором легко вспыхивала улыбка, изящные кисти рук, и он носил старомодный сюртук такого узкого покроя, что втиснуться в него можно было действительно лишь с помощью волшебства. Или с помощью парочки крепких лакеев.

— У мистера Амброзиуса весьма своеобразные отношения со временем, — сказал мне Фонтерой.

— Да, для меня перейти из завтрашнего дня во вчерашний так же просто, как вам, мадемуазель, пройти из одной комнаты в другую. Я-то уже привык, хотя иногда это создает определенные неудобства. Как справедливо заметил один из мудрецов, время ничем не отличается от любого из трех пространственных измерений, кроме того, что наше сознание движется вдоль него (*), — с этими словами Амброзиус беззаботно улыбнулся и с аппетитом принялся за еду.

Он показался мне слегка сумасшедшим, но это было такое безобидное, обаятельное сумасшествие. Отдавая должное прекрасно приготовленным блюдом, он в то же время ухитрялся поддерживать беседу со всеми одновременно. Ему даже удалось разговорить застенчивого Неда, заставив его припомнить несколько случаев из сыщицкой практики. Обстановка в комнате теплела с каждой минутой. Даже наш грозный хозяин в присутствии мистера Амброзиуса внезапно превратился в почти приятного человека.

Конечно же, мне опять понадобилось все испортить неловким вопросом:

— Господин Амброзиус, ваше появление — это невероятная удача для нас! Если вы на короткой ноге со временем, может быть, вы согласитесь вернуться на сутки назад и взглянуть, кто похитил амулет позапрошлой ночью?

Взгляд Фонтероя сразу потух, и он угрюмо отвернулся.

— К сожалению, это невозможно, дитя мое, — мягко ответил волшебник. — Как ни парадоксально, но гораздо безопаснее перенестись на сто-двести лет вперед или назад, чем вернуться во вчерашний день!

— Но почему?

— Представь, что ты бросаешь в воду камень. От него пойдут круги, верно? Человеческая жизнь — это такой же камень, который оставляет след во времени. Лет через сто твои "круги" сгладятся, и ты сможешь безопасно навестить ту эпоху, никому не навредив и не вызвав опасных нарушений в хрупкой структуре бытия. Однако последствия визита в недавнее будущее или прошлое могут быть непредсказуемыми!

Я мрачно подумала, что некоторые недотепы вроде меня оставляют в кильватере такие буруны, которые не изгладятся и за сотню лет. Если, к примеру, разбуженный мной дракон разрушит половину Эшентауна.

— Но вы хотя бы сможете сделать новый амулет? — спросила я уже менее уверенно.

— Сделаю, что смогу, — заверил Амброзиус. — Это не так-то легко! Прежде всего, где мне раздобыть еще один драконий зуб?

Мы все как по команде посмотрели на графа.

— Даже не надейтесь, — сквозь зубы процедил Фонтерой.

— Увы, человеческое сознание отступает перед мощью дракона, — вздохнул Амброзиус. — Так что попросить Кеннета, когда он будет в соответствующем облике, пожертвовать один из зубов на благое дело вряд ли выйдет. Обернувшись драконом, человек словно теряет себя и приобретает повадки хищного зверя, лишенного разума. В летописях сохранилась история последнего дракона Альфреда, шестого графа Хатфорда, который, утратив самоконтроль, разрушил одну из башен своего замка Лусси и спалил полдеревни, прежде чем крестьяне отогнали его отравленными копьями. Таким образом он попался в ловушку проклятья, которое гласило, что если граф убьет человека, находясь в драконьем обличье, то навсегда останется драконом. В минуту краткого просветления несчастный рыцарь ужаснулся тому, что натворил, и в отчаянии бросился с обрыва в реку.

— Вот дьявольщина! — невольно вырвалось у меня.

Фонтерой неодобрительно вздернул бровь:

— Я совершенно согласен с характеристикой, которую вы, мисс Фишер, дали моему несчастному прародителю, — холодно сказал он, — но был бы признателен, если бы вы потрудились выразить свое мнение более изящно. Слово "дьявольщина" в устах молодой девушки звучит крайне вульгарно.

Что?! От его замечания я вообще лишилась дара речи. Ругаться, значит, вульгарно! А спалить десяток невинных людей — это ничего, в порядке вещей?!

— Именно из зуба того дракона мой предшественник Мерлинус сделал амулет, — поспешно добавил волшебник, очевидно, желая сгладить резкость хозяина.

"Почему же он заодно не сделал запасной? — подумала я с возмущением. — Ведь зубов у того дракона наверняка хватило бы на целое семейство! Все-таки волшебники — удивительно непрактичные существа".

В этот момент в столовую вошла Агата с блюдом жареных куропаток, и манящий аромат нового блюда заставил меня позабыть о других чудесах. Девушка ловко разложила по тарелкам жаркое с кукурузными оладьями, собрала ненужную посуду и бесшумно исчезла. Вся операция заняла у нее не больше двух минут. Я начала понимать, почему миссис Бонс так ценит свою помощницу.

— Что ты собираешься делать, Кеннет? — спросил Амброзиус, поливая оладьи соусом. — Уедешь в Горючий Камень?

— Нет, — резко ответил граф. — Сейчас идут важные переговоры с Сацилией. Я не могу уехать.

— Ах да, Сацилия... — Амброзиус помрачнел, однако воздержался от комментариев. Кажется, обсуждать политику за семейным столом здесь тоже считалось дурным тоном.

Лично мне было бы спокойнее, если бы потенциальный дракон убрался в свое родовое гнездо. От одной мысли, что над Эшентауном, покой которого я поклялась защищать, будет кружить огнедышащее чудовище, мне становилось не по себе. Я представила мощный старинный замок, словно вросший в скалу, с грудой камней на месте разрушенной башни после буйства, учиненного драконом Альфредом. Хотя ее наверняка уже отстроили заново. Мистер Амброзиус тем временем с сожалением оглядел стены гостиной, обитые бледно-желтым штофом, и бросил прощальный взгляд на бежевый ковер с гроздьями пышных цветов.

— Мне нравится твой вкус в отделке комнат, — вздохнул он. — Но, боюсь, пятна копоти на стенах и дыры в коврах не украсят эту изящную гостиную. Этот дом слишком хрупок для дракона.

Тут еще Нед подбросил дровишек в костер, озвучив наше с ним общее опасение:

— Мистер Амброзиус, — спросил он, нахмурившись, — а что если злоумышленник из ненависти к графу уничтожит амулет?

— О, сломать такую вещь еще сложнее, чем сделать, — отмахнулся волшебник.

— К тому же, я бы это почувствовал, — саркастически заметил Фонтерой. — Если кто-нибудь попытается распилить амулет или бросить его в огонь, меня ждет целый букет невероятных ощущений! Никакие пытки в Холодном доме (**) не сравнятся с этим!

Да уж, не позавидуешь ему. Я поспешно уткнула нос в тарелку, прячась от опасного блеска драконьих золотистых глаз и пытаясь справиться с новым приступом вины. Остаток обеда прошел в тягостном молчании.

(прим.*: Мистер Амброзиус цитирует Герберта Уэллса)

(прим.**: Холодный дом — городская тюрьма в Эшентауне возле Северных ворот)

* * *

После того как лорд Фонтерой и мистер Амброзиус разошлись по своим комнатам, мы с Недом отправились на Коул-стрит, где мистер Тревор сегодня собирал "ищеек" на очередной совет. Оказавшись в знакомом кабинете, я с облегчением забралась на свое законное место — в оконную нишу, освещенную пламенем камина. Наконец-то можно было расслабиться! Я ужасно устала следить за каждым своим словом и жестом. В отличие от чопорного графского особняка, здесь, в логове "серых капюшонов", мы чувствовали себя как дома.

Нед присоединился к остальным сыщикам, которые постепенно рассаживались за дряхлым скрипучим столом. Тучная фигура мистера Тревора тонула в глубоком кресле, в вечерней полутьме кабинета иногда вспыхивал огонек его трубки. Хаммонд, выглядевший сегодня почти стариком, устроился в углу рядом со шкафом, набитым растрепанными книгами довольно непривлекательного вида. Хаммонд был, что называется, сыщиком "старой школы". Казалось, вся его энергия была направлена на то, чтобы не дай бог не сделать чего-нибудь лишнего, не перетрудиться. А потом, совершенно убедив всех в своей никчемности, он вдруг изрекал из своего угла нечто такое, что заставляло взглянуть на проблему под новым углом. В этом человеке таилась бездна проницательности.

Рядом с Хаммондом, придвинув ногой деревянный табурет, уселся Фокс. Эти двое составляли изумительно контрастную пару. На Хаммонде любой, даже новый сюртук спустя полчаса приобретал мятый и тусклый вид. Фокс, изящный и подтянутый, сделал бы честь любому клубу на улице Святого Дживса, где обычно проводили время городские щеголи. Мое появление отчего-то привело его в чудесное расположение духа:

— С днем рождения, Коза! — весело воскликнул он.

— До моего рождения еще целых три месяца, — буркнула я, хотя сама не знала точную дату. В приюте мне сказали только, что это было зимой. Редко кто из приютских детей мог похвалиться интересными фактами из своей биографии. Например, мне дали фамилию Фишер, так как от корзины, которая служила мне временным пристанищем, нестерпимо воняло рыбой.

— Вчера ты, считай, второй раз родилась, — добавил Фокс более серьезным тоном. — Ты нарушила главную ищейскую заповедь — не совать нос, куда не следует, а это правило не из тех, что можно нарушить дважды. Тебе крупно повезло.

Вспомнив про ноющую шишку на голове, я мысленно согласилась. Действительно повезло, спасибо густой шевелюре. К счастью, мистер Тревор не стал развивать эту тему. Он молчал, дымя трубкой, и по комнате расплывался уютный запах табака. На специальной подставке позвякивал крышкой тяжелый закопченный чайник. Долговязый Винс, пристроив на краешке стола свежую газету, резал крупными кусками принесенные пироги с бараниной.

— Отстань от девчонки, ей и так крепко досталось, — одернул он Фокса. — Лучше давай сюда кружки. А ты, Коза, не смущайся, садись поближе к столу.

Фокс одним плавным движением сгреб с полки несколько кружек и расставил их на столе. Его длинные изящные пальцы так и мелькали. Я подумала, что такие руки очень пригодились бы шулеру. Или фокуснику. Пламя в камине вдруг вспыхнуло ярче, осветив его худое бледное лицо и хмурые глаза, в которых на мгновение показалась застарелая усталость. Иногда мне казалось, что в прошлом Фокса скрывалось еще больше темных пятен, чем в моем.

Мистер Тревор, не торопясь, вынул изо рта трубку, прочистил ее и убрал.

— Что сделано, то сделано, — сказал он. — Амулет пропал, значит, будем искать вора.

Винс разлил по кружкам горячий чай. Тревор, подумав, достал из стола специальную бутылку, появление которой ищейки встретили радостным трепетом. В каждую кружку он плеснул по глотку рома. Значит, совещание будет долгим.

— Странно, что на графа Хатфорда ополчились только сейчас, — заметил Нед. — Вот если бы десять лет назад!

Все согласно загомонили. Десять лет назад похождения юного Фонтероя давали обильную пищу для светского злословия и газетных сплетен. Светский хлыщ, равно удачливый и в любви, и в картах. Наследник приличного состояния. Непревзойденный дуэлянт, умеющий попасть в очко карты со ста шагов даже после грандиозной попойки. Дамский угодник, которому не могла отказать ни одна женщина. Справедливости ради следует заметить, что от невинных девиц Фонтерой старался держаться подальше, а их целеустремленных мамаш и вовсе избегал так ловко, что твой кот. Он предпочитал иметь дело с женщинами другого склада, понимающими правила игры.

Таким образом юный лорд развлекался несколько лет, однако затем, после смерти отца и старшего брата, внезапно остепенился. Перестал отстреливать приятелей на дуэлях, занял положенное ему кресло в парламенте и, кажется, даже собирался жениться. В общем, к нынешнему времени, достигнув почтенного возраста тридцати лет, лорд Кеннет Фонтерой считался вполне респектабельным членом общества.