Живучий (ознакомительный фрагмент).

Отхожу на наиболее удобную позицию.

Делаю несколько шагов назад и присаживаюсь за машину, исчезая из поля зрения камеры, которая явно следит за мной.

Перемещаясь вдоль ее слепой зоны, добираюсь до того же угла здания, где лежит и первый напавший на меня.

Судя по его документам, это капитан.

Проходя мимо, спокойно стреляю ему в голову.

Это война. Противник за спиной мне не нужен.

Встаю за угол.

Судя по шагам, бегут семеро.

Меняю обойму, в старой нет четырех патронов.

Хорошо, что они сразу постараются взять под контроль зону моего предполагаемого местонахождения.

А она в стороне.

Это конечно не идеальная западня, я буду немного сбоку, но так гораздо лучше, чем бой в лоб.

Первую тройку пропускаю и жду. Раньше нападать нельзя.

Следующие идут более осторожно, но и они проходят мимо моего схрона в небольшой нише в стене.

Координирующий отдает команду о круговом обхвате цели.

Этого нельзя допустить. Иначе они будут в выигрышном положении, и не будут перекрывать друг другу зоны обстрела.

Значит нужно выдвигаться.

Небольшой полушаг вперед.

Половина моего туловища показалась из-за выступа.

Навожу оружие на цели.

Здесь нет людей. Только враги.

Как и учил Петрович.

"Я не убиваю людей, я убиваю врагов. У них нет ни семей, ни матерей, ни жен, ни детей. Они ничто. Это враги".

Все лишнее отсекает сознание. Остается лишь цели.

Бум. Бум. Бум.

Еще полшага вперед, так как видимость плохая и стена закрывает оставшихся.

Бум. Бум.

И еще шаг.

Бум. Бум.

Сменить обойму.

Это явно не все.

Слушаю. Должны подойти те, что со стороны леса и наблюдатель в здании.

Остальных не было.

Итого еще шестеро или семеро. Плюс где-то засел главный.

Оставаться тут не имеет смысла, но и высовываться за пределы этого пятачка опасно.

Камеры-то никуда не делись.

Так, а что у меня за забором, который за спиной.

Хм. Интересно. Вдоль него можно пройти почти до самого леса.

Быстро перемахиваю через него.

Иду тихо. Эту часть парка никогда не исследовал, не было на то необходимости.

Камеры есть, но их значительно меньше и между ними можно спокойно проскользнуть не засветившись.

Подхожу к какой-то большой яме.

Знакомый сладковатый запах.

Заглядываю внутрь.

Все коллеги из непосредственно моего отдела, сейчас лежат тут.

Значит, в своих выводах я не ошибся.

Иду дальше, нельзя сожалеть или останавливаться.

Шорох справа от меня. Припадаю к земле.

Идут двое. Оба в камуфляже. Тащат какое-то тело.

Всматриваюсь.

Секретарь нашего директора. Хорошая улыбчивая девушка. Была.

Зачищают намертво.

И прямо с земли, делаю два выстрела.

Подхожу к телам.

Еще наличность, забираю обоймы от пистолета.

Хотя у них есть еще и какая-то вариация АКМ. Но мне с ним бегать будет не слишком удобно.

Радует, что все они вооружены одинаково. Калибр оружия совпадает.

Поэтому у меня есть еще пара обойм.

Так же проверил личные вещи.

Придется уходить очень далеко.

Есть такое место.

Тут меня больше ничего не держит, единственного человека, который мне был дорог, больше нет.

Делаю еще несколько шагов и растворяюсь в лесной чаще.

Все как когда-то давно учил меня старик. Он будто предвидел такой поворот событий.

* * *

Полтора месяца назад. Кабинет начальника отдела Антикризисной Деятельности.

— Кто расскажет мне, что произошло на объекте Поляна? — бушевал лысеющий толстый генерал, который и был главой этого департамента.

— Не известно, — доложил ему майор, курировавший эту операцию, — уничтожено двенадцать бойцов. Есть несколько кадров с записи системы видеонаблюдения. Но по ним не понятно, кто сорвал операцию. Неизвестный попал в кадр всего несколько раз и лишь со спины. Есть косвенные улики, указывающие на местного математика-вычислителя. На месте перестрелки обнаружено тело его куратора, но самого объекта на территории института и за его пределами обнаружить не удалось. Ни живого, ни мертвого. Из доклада группы контроля известно, что он и курирующий его сотрудник вышли из дома и направились в лесопарковую зону. Но потом его больше никто не видел.

— Где досье на этого вычислителя?

— Вот, — и майор протянул генералу небольшую папку.

Открыв ее, тот увидел спокойное лицо парня семнадцати лет, именно тогда его привлекли к работе в институте.

"Живучий Степан Петрович. Имя, фамилия и отчество даны в Детском доме Љ 1 г. Нарс-ка. Фамилия дана из-за того, что мальчика в шестимесячном возрасте нашли в январе, по дороге ведущей к городу. Были сильнейшие холода, и мальчик практически замерз, но как-то выкарабкался. Поэтому и дали фамилию "Живучий". Родители не известны. Возраст определен лишь примерно. Точная дата рождения не известна. Записана — тридцатое августа тысяча девятьсот девяностого года. Не слишком общителен, но и не замкнут. Спокоен. Рассудителен. Аналитический склад ума. Завербован на первом курсе университета. Уникальные математические способности. Принят в группу математического моделирования объекта Поляна".

— И это все? — посмотрел на своего подчиненного генерал.

— Большего по человеку, у которого нет никакого прошлого, накопать сложно. Есть несколько фотографий из его детского дома и больше ничего.

— Но откуда у него такие умения? Он ведь должен был где-то проходить обучение? Или как вы мне скажите, какой-то там умник смог разделаться с двенадцатью подготовленными бойцами?

— Спокойно, — раздалось из кресла у стены, и оттуда поднялся мужчина средних лет, после чего он подошёл к столу генерала.

Посмотрев на эту жирную рожу и слегка сморщившись, он положил перед ним вторую копию папки личного дела, которую и рассматривал до этого.

— Взгляните на это фото.

И пододвинул одну из фотографий, где были сфотографированы невысокий мальчик и какой-то пожилой старик.

— Никого не напоминает?

— Генерал Чистилище? — с вопросом во взгляде посмотрел на мужчину толстяк.

Тот хмыкнул.

— А как вы думаете, кто стоит рядом с ним?

Глаза толстого генерала затуманились.

— Поднимите все документы по нему, — и он кивнул на фотографию.

Как же генералу не хотелось натыкаться на преемника или ученика бывшего руководителя отдела спецразработок.

Он прекрасно понимал, чем для него это может обернуться.

И тут его взгляд остановился.

— Я знаю, куда пойдет этот, — и он указал на мальчишку.

* * *

Три года назад. За месяц до смерти Петровича.

— Степка, запомни, — произнес старик, обращаясь ко мне, — я знаю, что рано или поздно кто-то сможет понять, кто ты есть на самом деле. И тогда тебе хана. Или постараются подмять или убрать. Поверь. Такие как ты сами по себе не живут.

— И? — хмыкнул я, — что ты предлагаешь? Сразу утопиться?

— Нет, конечно, — ответил дед, — но готовым к этому нужно быть. И тогда поверь старому лису, скрыться тебе просто так не удастся. Не знаю, как они действуют сейчас, — и он неопределённо махнул рукой куда-то в сторону, — но раньше ты бы спрятаться смог только в могиле. Это сказки, что есть те, кому удается скрыться от наших или чужих спецслужб. Это их прямая работа искать, находить и знать. Если они тебя не тревожат, это не значит, что они не знают о тебе и твоем существовании. И в покое тебя оставят только на то время, пока ты им не интересен или не нужен.

— И что тогда?

— Есть два варианта, — сказал Петрович, — первый, это сразу не светиться. Старайся придерживаться именно золотой середины. Будь не лучше и не хуже других. Обычно никто не помнит именно троечников, так как они никому не интересны. И ты должен придерживаться именно такой линии поведения.

— Я понял, — кивнул я в ответ головой.

— Хорошо, — продолжил он, — тогда дальше. Если рано или поздно первый вариант реализовать не получится или он по какой-то причине даст сбой. А с тобою это вполне возможно. То есть и еще один выход. Запоминай.

И старик продиктовал мне координаты местности где-то в Сибири.

— Я когда-то курировал этот проект. Перед самой моей отставкой, — впервые Петрович откровенно сказал о том, что он работал где-то там, — так вот, та контора занималась интересной разработкой. Мы смогли ее даже завершить, правда лишь на уровне тестовых прогонов и она даже вроде работала. Но проект, в конце концов, заморозили из-за отсутствия видимых перспектив его дальнейшего использования, впрочем, как и сам объект. Я же изъял те документы о нем, до которых смог дотянуться. Не все конечно, но большую часть. Теперь точно никто не поймет, чем же там занимались на самом деле. Так, вот, если тебя совсем прижмет, можешь воспользоваться этим вариантом, как своим последним шансом.

Я заинтересованно посмотрел на него.

— И что же вы там сделали?

— Открыли портал в другой мир, — ответил Петрович.

А через месяц старик умер.

Я же собрал все свои вещи и ушол из детдома, хотя мог оставаться там еще один год.

Но там меня больше ничего не держало.

* * *

А теперь меня ничего не держало и в этом мире.