Елена Штаубе

Голос у раненого слабый и надтреснутый. Лейтенант что-то сверяет в нотепутере.

— Назовите последний операционный код вашей группы.

— Анаконда.

— Пожалуйста, полные идентификационные данные.

— Старший сержант Герман Груббер, 894567232, Морская Пехота Содружества, разведывательное подразделение 347.

Видно, что техник сидящий напряженно с облегчением прикрывает глаза.

— Спасибо сержант.

Лейтенант кладет на край стола две цепочки с жетонами.

— Старший техник, сержант. Господа, шатл перегружен, вам пока придется остаться в этой каюте. Как мы закончим наш разговор, вам принесут Джампсьюты. Дверь соответственно остается открытой. Вы сможете выходить из каюты. Просьба ограничится с выходами в пределах сектора.

— Сержант, будьте добры пока кратко, своими словами, но для записи, о происшедшем после старта шатлов. Чуть позже, я вас попрошу дать более подробный отчет.

— Двадцать второго числа после выполнения задания группа прибыла на конечную точку маршрута где нас ждал Дропшип. Ситуация уже была критической. На периметре было потеряно около девяти БМР. А когда были запущены стартовые процедуры, противник еще более усилил натиск.

Старший командир отвечающий за оборону периметра был убит. И господин командор Ирвиц, принял командование. Он объявил по общей связи обстановку. И попросил всех, кто держал периметр, и кто мог в этом помочь, выполнить свой солдатский долг.

— Разве он не имел права приказывать?

— Господин лейтенант. Иногда наступает момент, когда приказ теряет свою силу. Это черта. Вы сами должны решить, да или нет. Мы все тогда там, стояли на черте. И на решение, были даже не минуты. Если бы периметр был прорван до старта, мы погибли бы все. Гауптман Петер просто взял СМГ, и уже идя к аппарели сказал.

— Не приказываю, прошу, у кого нет детей, остаются с грузом.

В нашей группе на дропшипе остались двое молодых и раненные. В ангарах и на периметре, еще оставались годные к бою БМР. Большинство из пилотов были убиты или ранены. А в нашей группе большинство оперативников имело квалификацию мехвоина.

Командор Ирвиц просил всего лишь час. Гауптман Петер принял командование и распределил нас по периметру. Там были и пехотинцы из 876го, кто-то из экипажей шатлов, техники, все кто откликнулся. В башне у которой стоял мой БМР за пультами ракетного комплекса было двое раненных бойцов, причем один тяжело. Хорошие ребята. Настоящие бойцы.

Когда Дропшипы активировали стартовую процедуру, клановцы ударили. Мы вгрызлись в землю и ответили. Но это не тот противник, которого пугает вой летящих ракет. Они понимали, да какое они прекрасно видели на сканерах, что периметр дыряв как ложка для вермишели Ларо. Нас спасали башни огневой поддержки. Мы отбили за пол часа две атаки. Но они не отступили, а отошли и начали бить издалека. Выбивая башню за башней. О, это их дьявольское оружие! Они спокойно разгуливали за зоной поражения наших ракет. И стреляли, стреляли...

И тогда Гауптман приказал выключать башни по одной. Они купились. Да и башни уже были большей частью сильно повреждены. Так что это не удивительно. Часть вооружения и оборудования не работала. Техники латали повреждения прямо по ходу боя.

Когда до старта оставалось двадцать минут, Они ударили опять. Видно они собрали все силы. Удар шел сразу с двух направлений. Конечно они прорвались. Но включившиеся башни ударили по ним в упор. И еще помогли корабли. Мы все стреляли с максимальной скоростью. Я отключил защиту по перегреву, потому как это уже было бесполезно. Мы сгорали быстрее чем взрывались. Мы снова их отбили. Но это был конец. В минуты затишья когда мы их отбросили, в последний раз с кораблей выпустили ховеры. Они дали еще чуть людей и забрали раненых. Гауптман Ауштайн, командир второй группы, катапультировался из Меха. Я видел, как его вместе с креслом увозили. Ему защемило ноги от удара, просто не было времени освобождать его от кресла на месте.

Мой БМР был выведен из строя уже через пару минут. И выбравшись из его останков, я добежал до ближайшей еще не до конца разбитой башни. Мне даже не пришлось просить открыть люк, там было несколько брешей пробитых попаданиями, достаточных чтоб я влез внутрь.

Внутри тоже все было перекорежено, но еще работало одно орудие и один комплекс РДД. Когда я подключился к системе управления, я услышал по связи, Гауптман приказывает стянуться всем еще целым БМР на участки прорыва. Но все было бесполезно, они снова атаковали. Впрочем, и они опоздали. Все вокруг задрожало. Шатлы стартовали. Но нам уже было не до этого. Мы целились и стреляли, целились и стреляли... А они все рвались к стартовым площадкам в тщетной уже надежде повредить уходящие шатлы. Я не помню когда меня ранило, до этого, или уже позже. Я стрелял в спины прорвавшимся мехам. На меня уже не обращали внимания. У последнего корабля были какие то трудности. И я видел Энфорсер гауптмана Петера и еще несколько наших.

Они перехватили прорвавшихся к нему.

Потом и он стартовал. А нас прижали к дальней кромке периметра. И стали добивать. На всем периметре осталось несколько БМР и вихлов, мы собрали людей, всех кто еще остался. И пытались прорваться. Нам не удалось, их было слишком много. Бесполезно. Гауптмана тяжело ранило во время прорыва. Осколки блистера разбили забрало нейро шлема и вошли в лицо. Кто-то из наших выносил его, а мы прикрывали. И тогда снова появились их БМР. Нас раскидали и смяли, кто успел, прыгнули в траншеи и ведущие к двум еще не окончательно разрушенным башням. Технику всю пожгли. Они срывали на нас свою злость. Нас просто расстреливали. Они охотились за каждым человеком. Все что мы могли мы сделали. Кто-то пытался сдаться., идиоты, их просто поджарили.

Я не помню как добрался до башни. Очнулся от боли, когда с меня сдирали пригоревший жилет. В общем-то и все. Дальше был Карл и эти пираты. Потом наша группа захвата чуть не перестрелявшая нас в трюме.

Сержант нервно тер руки в пятнах свежее пересаженной пласт кожи

— Простите лейтенант. Как мог. Позже постараюсь подробнее.

— Спасибо.

Запись кончилась.

Майор с лейтенантом уехали утром, сославшись на служебные дела. Но обещали приехать ко дню похорон, его перенесли до выздоровления мамы. Деда Пауль уехал вместе с ними.

Я в тот день плохо спала, и утром была разбужена непривычно басовитым звуком мотора. Он в утренней тишине прозвучал как рокот вертолетов со вчерашнего диска. Я встала, и сонно протирая глаза, подошла к окну своей спальни в угловом крыле дома. Из него было видно крыльцо усадьбы.

Герман вывел из гаража и поставил у крыльца большую трехосную, угловатую машину темно зеленого цвета, с люками наверху крыши. На фоне выпавшего ночью снега. Она выглядела мощно и угрюмо. Я не помнила, чтоб ей пользовались раньше. Видно это была машина отца, что стояла в гараже за домом.

Накинув Домашний халат, и прокравшись мимо спящей в соседней комнате моей няни Брунгильды, я пошла на верхнюю галерею над прихожей.

Поеживаясь от холода добрела до кабинета деда Ганса, он всегда вставал рано и из за приоткрытой двери в его кабинет, уже пахло кофе и сдобой.

Дед Ганс и офицеры пили кофе, смотря по гало блок местных новостей. Я тихонько пробралась в свое любимое кресло. Но меня заметили. Офицеры чинно как взрослой пожелали доброго утра, а дедушка покачав головой налил чашку молока и подвинул ко мне столик со сдобой.

Все обращались со мной как со взрослой. И я поняла. Детство кончилось бесповоротно.

УЧЕБА.

Обучение в имперском военном колледже на медицинском факультете. Было альтернативой между разделившимися желаниями и взглядами деда и бабушки на мое будущее.

Но что в этом предприятии принимает участие еще и третья сторона, я узнала гораздо позже. По косвенным признакам, которые в начале воспринимала лишь как череду несвязанных случайных событий.

После трех лет обучения, меня распределили на выпускную практику на Тихонов. Не последнюю роль сыграло мое знание нескольких языков, кроме официальных языков Альянса и особо русского. Конфликты там вспыхивали, как пожары в пересохшем лесу, работы медикам всегда хватало. Пол года в мобильном военно-полевом госпитале мне привили здоровый цинизм и дали практических умений и знаний поистине больше чем предшествующее обучение. И это было отмечено не только мной.

Когда практика подходила к концу старший медик нашего отряда оберст Ларош Циммер. Рекомендовал меня на Офицерские Курсы.

К моему удивлению, когда пришло назначение, местом их прохождения был не Общевойсковой Центр Повышения Квалификации, и не военный медицинский колледж академии Сангламор. Бланк принадлежал академии Буэна.

Пятнадцатая группа подготовительного батальона Буэны которым командовала Флоренция Ландерс, куда я получила назначение, была расквартирована на дальнем конце военного городка.

Проездные документы выданные нам не давали поводов для опозданий. Вся группа собралась в один день. Изначально мы, те, кто в нее были назначены, думали это было обусловлено составом группы. В ней в основном преобладали люди тертые и битые жизнью, что было видно по облику и поведению многих курсантов группы.

Хотя, по сути мы все были очень молоды, жизнь в Альянсе часто старила людей раньше срока. Многие повидали реальные сражения, о чем свидетельствовали кругляши наград на куртках.

Вечером вся группа собралась, сержанты выстроили нас на плацу перед казармой и познакомили с нашим командиром. Моложавый лейтенант сверив список с наличием лиц в строю. Без обиняков объявил.

— Вы попали в пятнадцатую группу. Это специальная группа. Вам будет очень нелегко. Нет, не так. Вам будет невозможно трудно, и это я вам обещаю! Но те из вас, кто пройдет наш курс, будут лучшими из лучших. Элитой вооруженных сил! Уже завтра ваша жизнь бесповоротно изменится!

ПЯТНАДЦАТАЯ.

Все было так как обещал старший лейтенант. Уже в одну минуту следующего дня, начались тесты. Красное тревожное освещение и лишь светящиеся в полутьме матрицы ноутпутеров сержантов. Те из нас кто имели представление о воинской службе, хватали из шкафчиков лежавшие там для нас джампсьюты и военные ботинки, строились в проходах как и вчера. Кто был сообразительней подражали нам. Кто замешкался, тому помогали сержанты тычками и ударами стеков. Объясняли, лишь самое необходимое.

В принципе верно, деда не раз мне говорил, что самое понятное то, до чего дойдешь своим умом.

А через три минуты, два взвода по двадцать пять человек уже бежало медицинскому бараку. По тому, что в окнах зданий горел свет и на дорожках было людно, как и днем, я поняла что тренировочный городок функционирует круглосуточно.

После медкомиссии мы не вернулись в барак, был бег, полоса препятствий, бег и снова нас осматривали медики. Только к утру нас вернули в барак.

Вся первая неделя была посвящена проверке выносливости, физических кондиций, тестами на сообразительность, психологическую устойчивость. Мы были измождены, загорели, сбросили весь лишний жир, и были на пределе... И еще, только за эту неделю нас стало на девять человек меньше.

Что происходило в других группах, мы не знали. Все сутки были заняты тренировками и тестами. Общаться с другими группами, у нас просто не было времени.

На второй неделе мы втянулись в ритм. Стало больше факультативных часов. Но по прежнему инструкторы гнали нас по жестко спрессованному курсу молодого бойца. Причем скидок не делалось никому. Нас к тому времени стало еще меньше.

На пятой неделе рядом со шкафчиком для одежды, появился оружейный шкаф. И нагрузка возросла, теперь мы все время были при оружии. Стрельбы производились в любое время суток, по самым разнообразным мишеням. Тип оружия периодически менялся. Рота бежала в душ, а по возвращению в оружейном шкафу, вместо стандартного авто пистолета и Федерате Лонг Райфл уже были барабанный пистолет и полицейский шотган.

Вот когда я возблагодарила бога, что мои старики брали меня с собой на охоту. И не просто брали, но и давали стрелять из разного оружия. Стреляла я лучше многих мужчин.

Причем не только из легкого стрелкового оружия. Когда нашу роту привезли на полигон пехотной базы, в стрельбе из суппортного крупнокалиберного пулемета и лазера, по множественной цели я набрала больше всех баллов. Притом как со станка так и в движении. Я просто представила, что стреляю на скаку, так как меня когда-то учил дед Пауль.

— Не пытайся ловить цель девочка, наведи вперед и жди когда ствол нагонит цель. Ты женщина, не надо высчитывать, тебе надо раз почувствовать. И само прейдет.

Сложности у меня возникли только с мортирами и арт системами.

Все стрельбы проходили по однотипной схеме. Ознакомительная стрельба с позиции.

Затем стрельба по разным типам мишеней, стрельба в движении и специальные приемы стрельбы из данного типа вооружения.

Как это обычно выглядит?

Сержант-майор подвел группу к приготовленной позиции восьмидесяти миллиметровых ротных мортир и кратко, но подробно ввел в курс вопроса.

— Итак молодежь, все что вы изучали вчера на факультативном занятии по данному вооружению конечно важно. Но в реальной боевой ситуации когда вам некогда даже бипод для него монтировать, все эти таблицы херня собачачъя!

Сейчас вы разобьетесь на расчеты, и каждый из вас попеременно должен будет в роли наводчика и подносчика. Каждому, поразить три цели по наводке.

И как водится, самые неумелые, побегут в мою палатку за флягой. Следовал жест стеком за спину в сторону виднеющегося вдали палаточного лагеря.

Сержант майор никогда не использовал свой стек, как средство убеждения или подтверждения своих слов. Он был у него длиннее чему остальных сержантов и служил по назначению, так как он заметно хромал. Я помнила, когда он приобрел эту хромоту.

Может еще по этому, он единственный из унтер офицеров использовал для передвижения за группой небольшой дизельный джип.

Взвод быстро рассыпался на расчеты. И изготовился к стрельбе. Загремели открываемые упаковки кассет с минами.

— Первый готов,

— Второй готов

— Четвертый готов

— Третий готов!

В роли контролеров выступали взводные сержанты.

— Свободно, огонь!

— Четвертый расчет, первая серия, по маркерам. Красный пять, синий четыре, желтый три. Огнь!

Хлопки выстрелов. Сливающийся в гул грохот разрывов. Стреляли всегда боевыми.

— Готов!

— Смениться. Серия по маркерам. Синий шесть, белый два, красный два, черный четыре. Огонь!

И снова, хлопки выстрелов.

— Готов!

— Сменится. Стрельба по координатам. И все снова, и снова.

Как только все сменились и отстреляли серию новая вводная.

— Батарея, смена позиции, триста метров вперед, марш!

Разбираем минометы, бегом волочим их и боезапас. Не пробежали и ста метров,

— К бою!

— Первый готов,

— Второй готов

— Четвертый готов

— Третий готов!

— Направление 30 дистанция двести, две беглым, огонь!

Хлопки выстрелов. Недалеко от нас падает осколок и дымится остывая в траве.