Одиннадцатая заповедь (окончание)

— И когда вновь наступит такой период снижения?

— В последнее время мы получаем данные о пси-поле только с одного сканера, хотя раньше их было пять, но эти данные достоверны, можете не сомневаться. — Сахаров застучал по клавиатуре ноутбука. — Минуточку... ага! Пик пси-излучения практически пройден, часа через два вы сможете проникнуть на территорию завода.

— Что вы знаете о лаборатории? — спросил я.

— Судя по рассказу Меченого, она расположена под административным корпусом завода и имеет пять подземных уровней, соединенных лифтом и лестницами. Вход снабжен гермозатвором, но дверь открыта, что и подтвердил потерявший прибор остолоп. На нижнем уровне расположены насосная станция, от которой можно пройти в центральный зал с установкой. Но я бы на вашем месте не стал туда отправляться, это может иметь серьезные последствия для вашей психики. В свое время мы разрабатывали специальные шлемы для защиты от пси-излучения, но они оказались малоэффективными. Однако я могу предложить вам наш экспериментальный препарат "Апокам", неплохо защищающий от пси-воздействия, если амплитуда не превышает 70 PsiA

— То есть, у нас в запасе два часа, профессор?

— Именно так!

— Хорошо, — подал голос Дед. — Успеем поесть и отдохнуть.

Я посмотрел ему прямо в глаза, но не заметил ни малейшей нервозности или неуверенности в себе. Ай да деда!

— Пожалуйста, пожалуйста, молодые люди, найдите прибор! — Сахаров от избытка чувств аж на цыпочки поднялся. — У меня не так много возможностей достойно отблагодарить вас, но поверьте — я в долгу не останусь.

— Уж постарайтесь, а то ведь мы обидимся, — изрек Уокер и направился в отсек с кроватями, насвистывая "Nothing Else Matters".

* * *

Унылый моросящий дождь закончился очень быстро, но небо так и осталось беспросветно-серым, и тяжелые облака над нашими головами, казалось, стали еще ниже, прижимая к земле редкие стаи ворон, кружащие над Янтарем. Мы шли по дороге от бункера в сторону завода, держа оружие наготове — я по левой обочине, Дед по правой, Уокер по центру. Миновали ржавый автобус ЛАЗ-4202, навечно застывший поперек дороги — счетчики радиации сразу начали потрескивать, — дошли до брошенного изъеденного коррозией и кислотными дождями КАМАЗа. По левую руку от меня среди деревьев показался кирпичный забор с колючей проволокой наверху — начался периметр завода.

У ворот не было никого. Рассевшиеся на верхней арке вороны никак не отреагировали на наше появление — их интересовала только пища, которой на Янтаре для них было много. Уже на подходе к воротам завода нам начали попадаться останки тех несчастных, что нашли здесь последний покой. Некоторые тела иссохли до размеров подростка, почернели и потому напоминали египетские мумии. Один из мертвецов висел на толстом арматурном пруте, словно посаженный на кол, свесив руки в покоробившихся от крови кожаных перчатках. Повсюду лежали кости и фрагменты тел, то ли разорванных аномалиями, то ли — что было бы намного страшнее, — обглоданных безумными зомбированными сталкерами или снорками.

За воротами трупов было еще больше. Они совершенно разложились, от многих остались одни скелеты. Свежих мертвецов мы пока не видели. Проход к административному корпусу перекрывали брошенные здесь военные грузовики и даже один БТР, совершенно целый и неповрежденный. На броне бронетранспортера, рядом с башней, я заметил истлевший оскаленный череп. Сначала я подумал, что это мертвец выглядывает из люка, но присмотрелся и понял — нет, просто оторванная голова лежит на броне.

— Говорят, сюда как-то со стороны Рыжего леса прорвался отряд "Монолита", — шепотом заговорил Уокер, обращаясь к Деду, — а на Янтаре как раз находился военный десант. Вот они и устроили на заводе междусобойчик, оттого тут столько жмуров. Монолитовцев перебили, но и военные потеряли кучу народу. Были в Зоне времена эпических сражений! Сейчас таких не случается.

— И ты об этом жалеешь? — поинтересовался я.

— Не то, чтобы жалею, но... Слева!

Из-за штабеля бетонных плит послышалось глухое рычание, и над плитами появилась безобразная башка снорка в грязном противогазе. Мутант блеснул на солнце грязными стеклами очков, угрожающе зарычал, но атаки не последовало, и это было странно — снорки чрезвычайно агрессивны, атакуют всегда и при любом численном соотношении. Через пару секунд нам стала ясна причина миролюбия снорка — он уползал от нас к ангарам, волоча за собой раненую ногу. И вот тут из ангара появились двое зомбированных. Нас они не заметили, поплетюхались в сторону ворот. Мы же, прячась за кустарниками, подобрались к углу административного корпуса завода. Площадка перед входом была пустой.

Справа и слева от дверей были навалены металлические шкафы, письменные столы и прочий хлам, будто кто-то пытался устроить тут баррикаду. Мы вошли, осмотрели первый этаж, потом Уокер молча показал пальцем на лестницу, ведущую в подвал.

Спустившись по ней, мы оказались на площадке с единственной выходящей на нее дверью, оббитой металлическим листом и снабженной ржавой полустертой табличкой "В...од зап...щен". Дед толкнул дверь, и она открылась. За дверью открылся недлинный коридор, выводящий к еще одной лестнице в два пролета. Внизу оказался раскрытый гермозатвор , выводивший в небольшую комнату с подъемником в дальнем конце и давно заброшенным постом охраны: пульты, компьютеры и прочая техника покрылись толстым слоем пыли, а с потолка свешивались похожие на грязную паутину патлы "жгучего пуха". В камере подъемника лежали кучей человеческие кости.

Уокер подергал ручку рубильника — светильники не загорелись, хотя снизу, из шахты, шел неяркий красноватый свет. Подъемник не работал, так что у нас был только один вариант — спускаться по лесенкам, вмурованным в бетонные стены шахты. Наконец, мы спустились вниз. Последняя лестница была выломана из стены, поэтому пришлось прыгать по одному, передавая спустившимся оружие и рюкзаки.

— О, а вот и прибор! — Уокер поднял с пола небольшой предмет. — Вроде целый. Теперь все понятно: парень выронил прибор в шахту и зассал лезть вниз. Миссия выполнена, милорды. Пора сваливать. Или желаете продолжить экскурсию по достопримечательностям Зоны?

— Что-то мне тут не нравится, — сказал я. — Лучше вернуться обратно.

— Здесь наверх не поднимемся, — возразил Уокер, осмотрев лестницу. — Слишком высоко. Ловушка, блин!

— И что теперь делать? — спросил я.

— Идти вперед. Наверняка есть другой выход из лаборатории.

— Похоже, насосная станция, — негромко сказал Дед, и его голос, приглушенный забралом гермошлема, звучал зловеще. Это были первые слова, сказанные им с того момента, как мы вышли из бункера ученых. — Там впереди что-то необычное.

Мы огляделись. Помещение имело форму вытянутого полуцилиндра из сплошного бетона: вдоль стен стояли массивные агрегаты неизвестного назначения , то ли генераторы, то ли насосы. Вдоль правой и левой стены над аппаратами проходили решетчатые металлические галереи с лестницами. Лампы аварийного освещения горели тускло, и окружающий нас интерьерчик в их свете выглядел очень мрачно.

— Ну что, Пиндос-кун, не дрейфь! — подбодрил меня Уокер. — Первое правило сталкера: "Заходи не бойся, выходи — не плачь!"

— Смертью тут пахнет, — ответил я: вонь и впрямь была жуткая, будто мы в морг забрались. — И даже не хочется думать, что там впереди.

— Я проверю уборную, оставайтесь на месте, — шепнул Уокер и крадущимися шагами вошел в туалет. Впрочем, вернулся он через пару секунд.

— Чисто, — сказал он. — Останки дохлого снорка и несколько костей.

— Мерзкое место, — заметил я, оглядывая зал. — Никогда бы не подумал...

— Потом, — прервал меня Уокер и пошел вперед.

За насосной станцией открывался широкий коридор с затаившимися "Жарками" и разорванными, обгорелыми останками сталкеров, имевших несчастье забраться в эту преисподнюю. Трудно представить даже, что любопытство или алчность могли заставить этих бедняг искать что-то ценное в таком жутком месте. Впрочем, чему я удивляюсь — мы же залезли сюда! Ничему жизнь дураков не учит...

Коридор сделал поворот: мы вышли в большое помещение со стеллажами вдоль стен и раскрытыми клетками справа от нас. Подошвы ботинок скользили по кафельному полу, покрытому бурой пузырящейся грязью. Тут я ощутил звон в ушах, а потом вибрацию, которая наполнила неприятной дрожью руки и ноги.

— Пси-излучение? — спросил я и тут увидел лицо Уокера. Он был явно испуган, смотрел мимо меня в темноту, будто увидел там что-то. — Ты чего?

— Тсс!

Во мраке впереди мелькнула какая-то тень, проворная и бесшумная. Дед немедленно прянул к стене, держа оружие наготове: я повторил его маневр, а вот Уокер попятился назад, подняв дробовик. Из темноты послышалось злобное глухое ворчание, и в следующий миг я увидел два светящихся глаза за металлической решеткой, перекрывающей проход. Я еще успел подумать, что это не снорк, но тут по барабанным перепонкам ударил неописуемый звук невероятной силы — то ли визг, то ли вопль, то ли скрежет. Чтобы представить этот адский звук, нужно усилить в тысячу раз звук бензопилы, натолкнувшейся в распиливаемой балке на сучок и соединить его с ударом по ушам раскрытыми ладонями.

Забухал дробовик Уокера: мгновение спустя и Дед подключился, опустошив магазин в одну очередь. Такой ливень пуль прикончил бы слона, но неведомая тварь оказалась живучей — едва я, полуоглохший от визга и стрельбы, немного пришел в себя, как новый звуковой удар буквально вытолкал нас из коридора, отбросив к клеткам. Уокер взвыл, упал на колени, закрыв уши ладонями, Дед остановился рядом со мной, и я понял, что он с трудом держится на ногах. А я почувствовал, что вот-вот умру. Сердце у меня замерло, темный невыразимый страх парализовал тело. Я с ужасом понял, что у меня нет сил даже поднять автомат и нажать на спуск. И отвести взгляда от этих страшных глаз в темноте я тоже не мог.

А потом вдруг полыхнуло, ослепляя, грохнуло, коридор впереди нас наполнился огнем, нас окатило грязью и дождем тлеющих щепок от вдребезги разлетевшихся ящиков. И стало тихо. Сквозь многоголосый звон в ушах я слышал только журчание воды из разорванной взрывом трубы и бешеный стук моего сердца.

— Ах ты, м-мм-ать! — Уокер кое-как поднялся с колен, тряся головой, как контуженный. — Ой-ё! Кх-кх-кх!

— Все живы? — послышался ровный и спокойный голос Деда.

— Жи..живы? — Мой голос будто со стороны звучал, точно это не я говорил, другой человек. — Я..я не знаю.

— Ох! — Уокер с омерзением смотрел на свою забрызганную одежду. — меня сейчас...вырвет!

Он тут же подтвердил свои слова делом, да и я чувствовал себя так, будто в меня ракета попала. Никогда не было мне так худо...

— Эй!

Я вскрикнул, потому что в мое плечо кто-то вцепился, но это был Дед. Он подхватил меня, не дав упасть, и я в благодарность тут же облевал ему комбинезон.

— Я... кажется... ох! — Уокер вытряхнул свой респиратор, включил фонарь, опять опустился на четвереньки, начал искать что-то на полу. Нашел — это оказались его очки. — Етит его мать, это что... такое?

— Не знаю, — Дед, похоже, единственный остался вменяемым. — Что бы там ни было, оно сдохло.

— И мы... чуть не сдохли! — прохрипел я, откашлявшись. — Как молотком по... ушам.

— Я его вижу, — сказал Дед. Я сначала не сообразил как он может видеть, потом понял, что в его шлеме наверняка есть прибор ночного видения. — Точно, мертв.

Шатаясь и поддерживая друг друга, мы доковыляли до конца коридора, где в луже воды, смешавшейся с кровью, лежал труп твари, едва не прикончившей нас своей звуковой атакой. Никогда прежде не видел ничего подобного, и еще сто лет бы не видеть! Это был коренастый, длиннорукий и кривоногий карлик, ростом не больше метра, напяливший на себя сталкерский комбинезон — похоже, снял его с какого-нибудь мертвеца, рукава и штанины были закатаны чуть ли не наполовину, а капюшон совершенно закрывал голову. Дед присел, убрал капюшон, и я вздрогнул. У твари была огромная лысая башка, вся в каких-то буграх, шишках и наростах, проваленный нос с непропорционально широкой переносицей. На месте одного глаза была кровоточащая яма, — глаз взрывом выбило, — второй, выпученный и огромный, был словно бельмом затянут. Из безгубого рта еще выползала кровавая пена.

— Соловей-Разбойник! — сказал Дед со странным удовлетворением. — Отсвистелся, говнюк!

— Что это за...херня такая, рот-позарот? — Уокер толкнул убитое страшилище ногой. — Цирк лилипутов, мать их....

— Так или иначе, он мертв и вопить больше не будет, — я полез в рюкзак за флягой с виски. Руки у меня тряслись, как у запойного алкаша. — У меня чуть голова не взорвалась. И это мы еще пси-протектор выпили. Эх и звук!

— Там был баллон, — пояснил Дед. — Может, с пропаном, а может, с ацетиленом. Повезло, что я его заприметил. Вовремя рванул, а то бы совсем хреново было.

— Тьфу! — Уокер плюнул на труп мертвого уродца, выхватил у меня флягу и начал с жадностью пить, проливая виски на подбородок. Он, наверное. выдул бы все до капли, если бы не Дед.

— Хватит! — скомандовал он, отобрав у Уокера флягу. — Еще набухаться для полного счастья не хватало. И другим неплохо бы оставить.

— Господа, вы меня слышите? — Голос Сахарова в динамике рации заставил забыть о Соловье-Разбойнике. — Вы слышите?

— Слышим, — отозвался я. — Тут у нас такое...

— Мои приборы показывают, что уровень пси-излучения начал расти! Пока незначительно, но у вас в запасе мало времени... Прием!

— Мы поняли, — ответил я. — Спасибо за предупреждение.

— Побыстрее уходите из лаборатории, оставаться там опасно! У вас час максимум, учтите.

— Да-да, профессор, уходим... И что, долго мы тут будем стоять?

— Да, пошли, — Уокер еще раз пнул убитого карлика, и мы, спустившись по лестнице в конце коридора, оказались у входа в зал установки.

Да, далеко не каждый может похвалиться, что хоть раз в жизни видел что-то подобное! Я сразу про вопящего карлика и свое недомогание забыл, войдя в центральный зал лаборатории. Это был огромный бетонный цилиндр радиусом метров в пятнадцать и не меньше в высоту: вдоль оси зала располагалась металлическая башня, опутанная кабелями, окруженная решетчатыми фермами с разной аппаратурой и увенчанная прозрачным резервуаром, в котором угадывались очертания гигантского мозга, погруженного в флуоресцирующую жидкость. На окружающих башню эксплуатационных площадках лежали трупы — много трупов в разной стадии разложения. Трупная вонь была нестерпимой. Перешагивая через них и поднимаясь по лестницам, мы добрались до кабины управления установкой, полной неведомой аппаратуры, и практически вся она была разбита вдребезги, будто какой-то сумасшедший крушил тут все кувалдой. На полу у пульта лежал ничком покойник в необычном камуфлированном костюме и гермошлеме.

— Стоять! — крикнул Уокер так внезапно и громко, что я вздрогнул. — Я сам!

Он опустился на одно колено около мертвеца, попытался открыть забрало гермошлема, но тщетно. Потом раскрыл сумку на поясе.