| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Дальнейшая траектория
Окончательный переход России на сторону антигерманской коалиции. Мировая война. Русская революция 1917 года. Увеличение японских притязаний на Китай и русский Дальний Восток (оккупация). Японские претензии на Шаньдун и базу Циндао (путь у участию Японии во Мировой войне на стороне союзников). Осознание Японией себя как сверхдержавы (путь в Перл-Харбор). Крах Японии. Возвращение СССР потерянных Россией территорий в 1945 году. Начало нового цикла — передача Китаю в 1955 г. Порт-Артура и КВЖД.
Россия входит в приближающуюся Мировую войну как младший партнер Германии.
Россия входит в приближающуюся Мировую войну как младший партнер Германии.
Вот этот исход — вступление России в Мировую войну на стороне центральных держав, являющийся как бы продолжением Союза Трех Императоров и, в какой-то степени, Священного Союза Александра I и политики Николая I, представляется мне ведущим к революции и гражданской войне не меньше, чем то, что было в реале. Причем, вне зависимости от того — кто победит в надвигающейся схватке за передел мира. Получается, если я не ошибся в умозаключениях, что любая активная внешняя политика Романовых на Дальнем Востоке в тот период в автомодельном режиме ведет к краху династии, т.е, по русскому обычаю в этой области — к Смутному времени.
Действительно, тот, кто имея в своем распоряжении обширные, почти незаселенные (и по сей день!) территории Приамурья и Приморья с вполне приличным климатом (где же еще в России можно выращивать рис и сою? — разве только на Кубани и в Новороссии) — лезет еще и завоевывать Манчжурию и Корею — другой участи не заслуживает. Жалко только, что судьбу империи делит рядовой обыватель. По моему мнению, романовский военный и дипломатический фарт навсегда кончился в Синопской бухте или даже раньше. Можно понять, зачем русскому народу и государству Новороссия, Северный Кавказ, Приамурье и Приморье — для колонизации. Зачем нужны Балканы, Дунайские княжества, Закавказье, Средняя Азия и Манчжурия — я понять не в силах.
В более дальней перспективе для России опасна даже невозможная в тех условиях полная победа a la 1945 год. Я это однажды для себя сформулировал так :
Допустим — Россия выиграла войну с японцами. Курилы, Хоккайдо, Манчжурия и Корея становятся нашими исконными землями. Порт-Артур переименовывается в город русской славы. Матросики пишут домой письма с передовой базы на островах Цусима.
И что тогда делать к концу ХХ века, когда китайцы с корейцами составят более 50% населения России по естественному механизму снижения рождаемости у урбанизующихся великороссов?
Ведь и самая победа 1945 года с пленением почти без наших потерь Квантунской армии, возвратом с лихвой всего потерянного в 1905-м, созданием марионеточных режимов в Северо-Восточном Китае и в Северной Корее привела далее к объединению Китая под властью сильного тоталитарного антирусского режима и разорявшему обе стороны двадцатилетнему противостоянию на Амуре. Это был один из факторов, сильно ускоривших конец Советской власти.
Можно показать, что смертельной в конечном итоге для последних Романовых, а потом для Советской власти, является также и всякая активная политика на Балканах, Ближнем и Среднем Востоке — но это уже совсем другая история. Выходит — та, искомая развилка, на которой наша Родина упустила свой шанс, лежит не здесь, а, повидимому, где-то пораньше.
ПРИЛОЖЕНИЕ
ПОРТ-АРТУР
Воспоминания участников
Издательство имени Чехова
НЬЮ ЙОРК 1953
В ДНИ ОСАДЫ ПОРТ-АРТУРА (Стр.78)
Был грозный, тяжелый для России 1904 год. Летом неустанно гремели орудия на сопках и на равнинах Юж-ной Маньчжурии. Потоками лилась кровь на подступах к Ляояну. Японцам удалось отрезать и осадить Порт-Артур.
Но так же ярко, как всегда, светило в те дни южное солнце, озаряя песчаный со щебнем берег, длинной дугой охватывающий бухту китайского портового горо-да Чифу.
Легкий бриз с моря умерял там жару. Поэтому Чи-фу был местом, куда обычно бежали от летнего зноя американцы и англичане, резиденты Пекина и Тяньцзина. Чифу служил для них летним курортом.
Но летом 1904 года сюда слетелись, как вороны на падаль, репортеры разных газетных и телеграфных агентств. Чифу был ближайшим к Порт-Артуру портом объявившего свой нейтралитет Китая. Репортеры скучали, гуляли по пляжу и изыскивали способы посылать "сенсации" о войне.
Европейские кварталы в Чифу полосой протянулись вдоль пляжа. На некотором расстоянии от пристаней и гавани, на самом берегу, находился небольшой двух-этажный деревянный домик нашего консульства. Перед его фасадом, ближе к берегу, был разбит садик с травя-ными лужайками. Довольно большой виноградник с те-нистой площадкой находился против заднего крыльца.
Консулом нашим в эти дни был Петр Генрихович Тидеман. Незадолго до войны он, имея всего 30 лет от роду, был назначен на это место.
Должность казалась тогда ему, по всей вероятности, спокойной и не сулящей особых тревог и сильных переживаний. Он только что женился и был счастлив в своей семейной жизни. Тидеман перед определением на службу по министерству иностранных дел окончил с отличием Петербургский университет по факультету Восточных языков, специализировавшись в наречиях Северного Ки-тая и Маньчжурии.
Грянул гром войны в январе 1904 года, и совершенно неожиданно Петр Генрихович, вместо рутинной консульской работы в условиях мирного времени, ока-зался велением судьбы в роли организатора и начальника службы связи с осажденным Порт-Артуром.
"Никогда мне раньше и в голову не приходила мысль, что может произойти что-либо подобное", — рассказывал впоследствии Тидеман. Изредка до Чифу доходил гром орудий со стороны Порт-Артура. Гул этот шел, повидимому, не по воздуху, а по земле. Ногами чувствовалось легкое потряхивание почвы при усилении канонады.
В Чифу, кроме консульства, имелись еще русские учреждения: почтово-телеграфная контора, утратившая связь с Артуром, когда японцы перерезали подводный кабель, агентства пароходства Восточно-Китайской железной дороги и отделение Русско-китайского банка. Немногочисленные русские, служащие в них, с болью в сердце слушали гром орудий со стороны моря, а репортеры радостно оживлялись, предвкушая новости о войне.
"Идите скорее к русскому консульству, — торопливо говорил один корреспондент другому. — Там идет разговор с Порт-Артуром по беспроволочному телеграфу".
С вершины мачты у консульского дома была протянута проволока в самое здание. Среди ночной тишины ясно слышалось потрескивание электрической искры. Можно было уловить, что передают по азбуке Морзе.
Антенна по временам вся вспыхивала голубоватым огнем и яркой светлой полосой вырисовывалась на темном фоне.
"Ах, если бы только можно было нам узнать, что эти русские передают", — мечтательно говорил один репортер другому.
Японское консульство немедленно стало слать протесты китайским властям, жалобы на нарушение русскими нейтралитета Китая. Власти, в свою очередь, посылали консулу требования прекратить телеграфирование. "Обнаглели сейчас китайцы, — говорил тогда Тидеман. — Разве в прежнее время они смели с нами таким языком разговаривать".
Но вот что происходило на самом деле с опытами телеграфирования. Консульство выписало из Шанхая приемную и отправительную радиостанцию, лучшую и сильнейшую, какая только была в те дни на Дальнем Востоке. Со станции прибыли два техника немецкой фирмы Телефункен, которые и занялись налаживанием дела связи с Артуром.
Техника радио была в те дни еще в состоянии мла-денчества. Аппараты строились на какую-нибудь одну длину волны. К злополучию нашему, станция в консульстве работала почти точно на ту же волну, что и суда японского флота. Приспособлений для изменения длины волны не было. Они еще не были изобретены, или, вернее, были уже выработаны в Европе летом 1904 года, но до Дальнего Востока эта новинка дойти еще не могла. В результате сплошное неустанное японское телеграфи-рование день и ночь назойливо лезло на ленту приемной станции в консульстве. Немецкие техники возились месяца два или три, но радио-связи с Артуром не добились и уехали.
П. Г. Тидеману пришлось изобретать другие способы связи с осажденной крепостью. Если читатель проследит историю борьбы за Порт-Артур по имеющимся источникам, то он убедится, что как донесения коменданта крепости об отбитых японских штурмах, так и телеграммы о действиях нашей Порт-артурской эскадры обычно появлялись в газетах в России дня через 3 или 4 после того, как те или другие военные события свершились.
Выработанная П. Г. Тидеманом связь действовала регулярно и непрерывно до самых последних дней существования русского Порт-Артура. Даже частные письма шли из крепости в Россию и обратно.
В этом деле помогло блестящее знание Тидеманом местных наречий и знание существующих условий.
Много войн происходило в районе Печелийского залива в 19 веке. Приходили сюда и англо-французы, интервенты, воевали тут и японцы с китайцами. Радио-связи тогда не существовало, но разные местности Китая всегда находили способ между собою сообщаться. Эти-то старинные способы и применил наш консул. Он призвал к себе китайцев-лодочников, которые работали для связи и при войне Китая с Японией. В мирное время они скромно занимались, как рассказывали, контрабан-дой. Эти китайцы на своих джонках и доставляли все приказания петербургских властей в Порт-Артур, а обратно оттуда везли донесения о ходе обороны, печатавшиеся в русских газетах. Работа этих китайцев была не совсем безопасная. Японские миноносцы безжалостно топили всякую мало-мальски подозрительную джонку. Процент гибели наших посланцов был, как мне помнится, около 10 или 15 процентов их общего числа. Само собою разумеется, все телеграммы посылались в зашифрованном виде на крошечных листочках очень тонкой бумаги. После отправки всякой телеграммы через день или два посылался дубликат ее на особой джонке, а затем и трипликат.
Сравнительно очень скромно вознаграждался опасный труд наших лодочников. Насколько я помню, доставивший почту в Порт-Артур и вернувшийся с распиской в ее получении и с обратной почтой получал по условию что-то около 50 или 60 шанхайских долларов.
П. Г. Тидеман выхлопотал себе право награждать этих наших посланцов серебряными медалями на Станиславской и анненской ленте. Такие награждения, как| оказалось, очень высоко ценились лодочниками. Было нечто вроде соревнования между ними с целью получения медали.
Часто всю ночь в консульстве горели огни, и наличный состав спешно расшифровывал и перешифровывал телеграммы государственного значения, пришедшие из Петербурга.
"Эту телеграмму надо послать с одним из наших медалистов, — говорил тогда консул. — Нужно, чтобы она без задержки дошла".
Лодочники наши доставляли также и офицеров-курьеров, ехавших в Порт-Артур и обратно. Все они были переправлены без всяких осложнений. Письма посылались из консульства в крепость и ответы на них приходили вполне регулярно через 6-7 дней.
Испытывалась и голубиная почта. Птиц в Чифу до-ставляли из Артура те же лодочники. Важные телеграммы, одновременно с отправкой морем посылались и с почтовыми голубями. Птиц вывозили на шлюпке подальше от берега и там выпускали. Голуби красиво взмывали вверх, кругами добирались до какой-то нужной им высоты. Затем сразу брали направление на Порт-Артур. Направление точное, как будто по компасу. Но, насколько мне известно, ни одна телеграмма голубями в крепость не была доставлена. Быть может, расстояние 80 миль морем было слишком велико для этих птиц.
Из Артура пробовали по вечерам сигналить прожектором, установленным на вершине Золотой Горы. Наблюдатели в Чифу находились на вершине в 1000 футов высоты, но сигналов этих видеть никогда не удавалось.
В начале августа (ст. ст.) консульство в Чифу обратилось как бы в военный лагерь. Пришлось расквартировать в нем команду миноносца "Решительный", который был интернирован китайскими властями и разоружен ими. Ночью японские миноносцы силой захватили миноносец, заставивши ружейным огнем прыгать в воду безоружную команду.
Тидеман во время войны 1914-17 года был генеральным консулом в Тяньцзине. Там же он после революции оставался некоторое время, получив службу в местном муниципалитете.
Последние годы он жил в Монтреале, в Канаде, где скончался от сердечной болезни 69 лет от роду.
Чудную память оставил по себе Петр Генрихович. Добрый, отзывчивый, тактичный, он навсегда будет жить в сердцах тех, кто его знал.
Имя его будет навсегда связано со славной эпопе-ей обороны Порт-Артура. Мир его праху!
Контр-адмирал Д. В. Никитин (Фокагитов)
УПУЩЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ (Стр.89)
... Описанными крупными неудачами и ошибками дипломатического и командного характера далеко не исчерпывались беды этой войны. Их отягчили и упущения в области военной техники и новаторства.
Начну с беспроволочного телеграфа.
Уже летом 1902 года, когда я из России прибыл на эскадру, на всех судах 1-го и 2-го ранга (кроме миноносцев) были установлены аппараты беспроволочного телеграфа, действовавшие по азбуке Морзе, на 14 морских миль. Дальше (естественно для того времени) они не брали, ни как отправители, ни как приемники. Но незадолго до начала русско-японской войны первый изобретатель беспроволочного телеграфа профессор Попов, бывший в то время преподавателем морского офицерского минного класса в Кронштадте, значительно усовершенствовал свой же аппарат и увеличил в десять раз расстояние для отправки и приемки депеш, доведя его до 140 морских миль. (около 260 км).
Это давало нашему флоту огромное преимущество перед японским.
Так как почти весь активный флот Балтийского моря в это время был в составе Тихоокеанской эскадры, изготовленные во Франции новые аппараты "Попов-Дюкрете" решено было в числе 36, тотчас же отправить в Порт-Артур. Сам знаменитый изобретатель должен был поехать для их установки и для дальнейшего их совершенствования. Попов надеялся тогда создать и изолированную отправку депеш только к намеченному адресату.
Накануне поездки в Порт-Артур профессор Попов, ученый, получивший уже мировую известность, был назначен на должность директора Электротехнического Института в Петербурге. В Порт-Артур же, вместо себя, он предложил отправить своего лучшего ученика, мичмана Н. Власьева.
Вот что говорит об этой, на него возложенной миссии сам С. Н. Власьев (письмо от 3 марта 1943 года).
"Я был командирован на Дальний Восток с двумя минными квартирмейстерами, специально изучившими вместе со мной в минном классе сложную настройку новых станций Попова для значительного увеличения дальности передачи. Мы выехали по железной дороге. Мне дали отвезти с собой только два аппарата, каждый размером в чемодан, которые я и поместил в своем купе на полке. Остальные же 36 аппаратов штаб "из экономии" отправил морем вокруг всей Азии на пароходе "Маньчжурия", который, как известно, был захвачен японцами в начале военных действий.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
