Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Если не отбрасывать прежних ошибок, мы обречены на их повторение. Раз за разом, круг за кругом...
"Вы правы, Го-Хэнна-но! Не стану спорить. Кто я такой, чтобы спорить с пряностями?!"
5. Конференция.
Я прилетел на Каруну в поисках переводчика для каталога артефактов. Один из них применили к нашему начальнику разведки, что сделало жизнь в цитадели чрезвычайно насыщенной. Упомянутый артефакт я в запарке сунул в карман, ещё на Коррибане — и благополучно о нём забыл. По прибытии в космопорт Каруны переоделся в гражданское, бросил мундир в стирку. Включить стиральную машину я тоже забыл.
Как я ещё голову не забыл, не понимаю! Я был измотан до состояния тряпочки и весь перелёт беспробудно спал. Не помогло: из зеркала на меня смотрела физиономия пьяницы. Набрякшие веки, мешки под глазами, опухшее лицо — и желание послать всех к хаттам, без возврата! Показываться в таком виде коллегам не хотелось, но выбора не было.
Впрочем, коллеги видели и не такое. Любая защита учёной степени здесь превращалась в попойку, и наутро по университетским коридорам бродили хмурые учёные мужи. Издержки нейтралитета: представители воюющих сторон по прибытии на Каруну считали своим долгом пуститься в загул — даже те, кто к фронту и близко не подходил. Особенно те, кто не подходил. Местному населению оставалось не путаться под ногами и ждать, когда горе-вояки уберутся к месту дислокации.
Университет был исключением. Здесь пили все. И местные, и пришлые, без разбора. В том числе без разбора сторон: считалось, что археологам неуместно выяснять отношения перед лицом Вечности. Под вечностью понимались гробницы, храмы и пирамиды. В свете нынешней военно-прикладной артефактологии декларация выглядела крайне неубедительно, но принималась обеими сторонами: надраться хотелось всем!
Исключением были республиканские одарённые. Может, они и пили, но шатающимися в коридорах я их не видел ни разу. Даже когда числился армейским, и шифроваться от меня не было необходимости. Положение обязывает — или действительно: "Нет эмоций, есть покой..."?
Сегодня в Университете было тихо. Посыпанные песком дорожки, стриженые деревца, идиллия! А в дальнем углу этой идиллии, в двухэтажном садовом домике, обитал доцент Рикар Пареши.
Рик с трудом оторвался от текста: "Где взял?!"
"У диких копателей".
"То есть, место знаешь?"
"Приблизительно. Там ничего интересного — всё вынесли".
Рикар сощурился: "Не темни. Просто не хочешь меня туда пускать?"
"Не хочу, Рик. Вообще никого, не только тебя. Эта штука высасывает эмоции, личность, память. Превращает в куклу на верёвочке. Впечатляет, знаешь ли".
"Её, что, применили?!" — Пареши хмыкнул. "Ну, да, иначе ты бы не примчался!"
"Рик, переводи! Я народ не в лучшем состоянии оставил, нервы там на пределе, мало ли..."
"Убедил!" — вздохнул Рикар. "Но потом хоть задержишься? У меня доклад завтра: манаанские шельфовые диалекты!" — при мысли о докладе Пареши просиял. На этих шельфах он сидел больше года, надоел аборигенам до хатта, но своего добился.
Я улыбнулся: "Задержусь!"
Перевод Рикара обстановку в цитадели разрядил. Ничего хорошего, но могло быть хуже, и есть шанс на выздоровление. От меня сейчас ничего не зависело, и возвращаться я не спешил.
На завтра планировались два доклада, на послезавтра ещё три. Оказывается, я прибыл прямо на конференцию археологов-лингвистов.
* * *
Не буду сегодня пить! Даже за успешный доклад. Просто упаду и не встану. Вот тут, на диванчике...
"Разрешите?" — хммм... господа противники. Одарённые. Двое. Один явно старше другого. Мастер и ученик?
"Весь диван — ваш!"
"Благодарю..." — старший присаживается на краешек, младший остаётся стоять. Привычные слова, привычная вежливость. Конференция... положение обязывает. Но пришли они ко мне — холл пустой, как песчаный бархан.
"Иверо Тосокори, магистр криптологии" — представляется седой.
"Эгон Борн, археолог" — киваю в ответ.
"Благодарю, мне это известно. Ваши работы весьма популярны".
"Польщён..."
Популярны? Я несколько лет под псевдонимом публиковался. А вот ваших работ что-то не припомню, магистр Тосокори! Инкогнито вам ни к чему... издавались в ограниченном доступе?
Магистр собран, как перед прыжком в воду.
"Не будем летать кругами, лорд Борн! Доцент Пареши по вашей просьбе воспользовался закрытым разделом университетского архива. Характер запроса позволяет предположить, что в его руках находится "ракатанский манускрипт". Вернее, в ваших руках".
"Вы отслеживаете работу нейтрального архива?" — поднимаю бровь.
"Да. И будь у вас возможность, вы делали бы то же самое" — что ж, прямо и честно.
"Мне ни к чему. Я предпочитаю знакомства".
"Это удивляет" — магистр копирует моё движение бровью. "Тем более что ваша... смена статуса... на отношение к вам неодарённых не повлияла".
"А должна была? Не все помешаны на идеологии".
Магистр делает скорбное лицо: "Печально, что дружественный к неодарённым учёный служит делу доминирования одарённых. Но мы всё же сочли возможным встретиться с вами лично".
Четыре хатта, восемь вуки, двенадцать раз через забор! Это что, комплимент такой?! А мальчишка стоит навытяжку, глаз с меня не сводит. Охраняет? Не смешно. Этого Иверо я предпочту убивать на расстоянии. На очень большом расстоянии, иначе результат будет в его пользу.
"Магистр, оставим предисловия. Вы утверждаете, что я владелец "ракатанского манускрипта". Что дальше?"
"Это очень опасная книга, лорд Борн! Опасная даже для этой войны, где стороны не стесняются в средствах" — Тосокори предельно серьёзен. "Мне бы хотелось быть уверенным, что этой книги больше не существует".
"Вы предлагаете мне уничтожить исторический документ?" — пожалуй, пора возмутиться. Археолог я, или кто?!
"Некоторые документы не заслуживают ничего, кроме уничтожения!" — ого, а тема для криптолога явно выстраданная!
"Эта книга спасла моему соратнику жизнь" — теперь серьёзен я. "А описанный в ней артефакт чуть эту жизнь не забрал. Нож, сменивший руку, остаётся ножом. Им можно резать мясо, а можно горло — всё зависит от руки".
"От руки, верно..." — Тосокори машинально кивает. "И вы в своей руке уверены, не так ли?"
"Вы тоже. Иначе не пришли бы ко мне с разговором".
"Я уверен в вас..." — мой собеседник замолкает на полуфразе. Понятно: уверен во мне, но не в моих соратниках. Да и во мне магистр Иверо уверен постольку-поскольку.
Магистр? Или... генерал СБ Тосокори?
В общем, нейтралитет нейтралитетом, а с Каруны пора стартовать.
И скорее!
Тосокори поднимается: "Приятно было с вами побеседовать!"
"Взаимно" — лучезарно улыбаюсь. Ученик смотрит на нас ошарашено: явно готовился к бою, а тут сплошной политес! Магистр ловит мой взгляд, усмехается, я усмехаюсь в ответ. Он кивает мне, собираясь уйти, но внезапно останавливается.
"Лорд Эгон, разрешите вопрос? Личный".
"Не для протокола?" — пробую шутить. Не нравятся мне такие вопросы.
"Для меня. Я уже спрашивал, но вы не ответили. Как можно быть другом неодарённых — а вы им друг, я вижу! — и в то же время воевать за их поражение в правах?"
Оп-па... а ведь он знает, что у меня есть ответ. Может, он ещё и большую половину его знает?
"Я не друг одарённых, я не друг неодарённых" — почему-то мне хочется ответить серьёзно, — "Я друг тем, кто стал мне другом — независимо от расы, ориентации, третьего глаза и прочих вторичных признаков. Я не могу изменить мир, в котором родился, но могу сделать его чуть более приемлемым для своего окружения. Для тех, кто попал в зону моей ответственности. На всех сторонах".
Иверо молчит. Ждёт продолжения.
"Наш мир похож на партию в "Полководцы". Чёрный квадрат, белый квадрат — кому что выпадет, выбора нет. Переходы редки, но и они всего лишь смена... одной клетки на другую! С другими правилами, но с теми же решётками".
"Хотите перевернуть доску, Эгон?"
"Да, Иверо. С обратной стороны она не окрашена".
* * *
Пока мы беседовали, мой корабль обыскали. Осторожно и незаметно: нейтральный порт всё-таки.
И ничего не нашли.
Потому что не знали, что искать!
Иверо уверен: манускрипт у меня. Тяжёлый, переплетённый в кожу том, неудобный при переноске, неоднократно описанный в легендах. А у меня — всего лишь копия: несколько глав, переписанных неизвестно кем и неизвестно когда. Тетрадка, что так легко хранится за пазухой. Во время нашего разговора она всё время была со мной. В пустом холле, где их было двое, а я один.
Не стану вас разочаровывать, магистр... верьте дальше!
P.S. Да, и ещё одно: эти чудики так и не заглянули в стиральную машину!
Часть II. Хроники Эгона Борна.
Это скалы, как тиски —
Перевал.
Это ветер сквозь пески
Напевал.
Коршун глянул и исчез,
Среди камня снился лес,
Среди леса снится камень до небес.
Только тысячи дорог,
Где бывал.
Только ветер, что в висок —
Наповал.
Снайпер глянул, не попал,
Пол дороги оборвал,
Красной лентой жёлтый камень заливал.
Алым светом по земле
Тишина.
Алым цветом на скале
Письмена.
Вправо, влево, вверх и вниз —
Если сможешь, оглянись.
А не хочешь лечь под камень,
Так вернись.
Это скалы и песок —
Перевал.
Это ветер, что в висок
Наповал.
Посреди прошедших лет
Никому возврата нет,
Это вечер красит небо
В красный цвет.
"Перевал"
1. Свидание.
Ну, вот... я здесь.
Сколько лет прошло! Уходил домашний мальчик, интеллектуал полевой экспедиции, талантливый, но абсолютно бессистемный форсъюзер, восторженный последователь. Уходил мстить. Совершенно не умея этого делать.
Не научили.
И не учили.
Учили выживать соло и в команде. Рассчитывать на себя — и на остальных. Надеяться на тех, кто рядом. Отвечать за них.
Учили вскрывать гробницы, обезвреживать ловушки, драться насмерть с вымершими (ага, как же!) тварями, анализировать находки, сопоставлять данные. Учили принципу: "Опубликуй или сдохни!", который вдруг куда-то тревожно пропал. Учили говорить с призраками.
А призраки говорили разное. Иной раз понятное, чаще — не совсем, иногда совсем чужое. Чуждое — самые древние. А иногда, очень редко — спорное, противоположное, светлое. С ними спорили. Спорили, не соглашались... соглашались? В чём-то, где-то, не сразу. Но когда тебе, жаждущему трона примерно так же, как собака палки, обрубают научные исследования под абсолютно надуманным, с твоей точки зрения, предлогом — "Неоправданная концентрация возможностей", поневоле задумаешься. И согласишься на заговор. Разумеется, из самых правильных побуждений! И, конечно, не потащишь в заговор мальчика, сына сестры и умершего друга: рано ребёнку в помойку лезть, пусть сидит в гробницах, там чище. Забыв, что он уже не ребёнок, что интуиция зашкаливает, что готов за тобой куда угодно... да хоть в свет!
Не придётся.
"Несчастный случай при проведении полевых работ". Что может быть естественней? Если не догадываться, почти что — ЗНАТЬ. И паникующий дядюшка, трясущийся за свою, и так подмоченную, репутацию. Готовый записать племянника хоть в неодарённые, лишь бы — подальше, подальше! Лишь бы не заподозрили его самого. Горе, злость, бессилие.
Уйти, не хлопнув дверью. Начать с нуля. За несколько коротких лет получить имя, репутацию, элитный для неодарённого статус, наёмный отряд. Тебя не выдали, даже поняв, что ты одарённый: "Ну, мало ли у командира недостатков?!"
Добраться. Почти до вершины.
И в шаге от задуманного узнать, что это сделал кто-то другой. Не ради мести — ради власти. И тебе ничего не останется, кроме присяги удачливому конкуренту. Потому что ты в ответе за тех, кто с тобой. А они очень многое потеряют с твоим уходом — в мире, рассчитанном на одарённых.
Воевать. Воевать. Воевать. С теми самыми светлыми, что так любили говорить странное. "Положить с прибором" на эти разговоры — уж слишком они разнятся с реалиями войны. И однажды, поддавшись привычке доверять своим, с бодуна проснуться начальником столичного гарнизона при новом Тёмном Лорде, получив тот самый карт-бланш на "Археологию, и желательно всю!", что так хотел тот, кого ты никогда не называл лордом — только по имени. Потому что он не был лордом... и сейчас ты это понял.
Переход, завал, лестница, коридор, зал с просевшими потолочными балками... опять завал. Огромный, недавний. Тот самый.
Гробница, каких мало.
Нерукотворная.
Почти.
— Здравствуй, Сайшел! Я вернулся.
2. "Мы летим, ковыляя во мгле..."
Заран сновал по комнате, как по клетке: из угла в угол. Туда-сюда... спина согнута, взгляд исподлобья, плечи вперёд — типичная карикатура на тёмного одарённого. Он и был карикатурой — на брата, на чиновника, на лорда, наконец. Трясущаяся дрянь.
-У Сайшела с сестрой были общие счета, ты наследуешь матери, на первое время хватит. И не смей появляться на Коррибане! Не хватало мне только заговорщика в племянниках, и так завистники житья не дают! И запомни: ты — неодарённый!
Ну, да, ну, да... с неодарённого какой спрос, в Тёмные Лорды он не пролезет. А что вся семья из потомственной знати — генетический сбой, бывает. Таких отпрысков отправляют с глаз долой, побыстрее. Правильную легенду придумал дядюшка.
Вот только... противно-то как.
Так и понимаешь, что восемнадцать лет жил в резервации. Кабинетные учёные, полевые экспедиции, самый страшный конфликт — за право первой публикации. Ах, какие страсти кипели! Смешно... А за границей Долины Лордов — подставы, тронные игры, ликвидация конкурентов и просто неугодных. Тебе повезло и в этом: мать с отцом погибли от честного несчастного случая, а Сайшел с отцовым братом общаться не желал. Принципиально. Знал ему цену.
Теперь трусость Зарана спасает тебе жизнь. Убить племянника — признаться, что дело нечисто, что заговор действительно был, что ты о нём знал, но не доложил... а на счетах — деньги подпольных картелей, и немалые! Начнут копать — не остановишь.
А был ли заговор?! Не знаю. Меня не посвящали в грязь. Резервация...
— Заран, не мельтеши, я и так уеду. Скажи: что в этих слухах правда?
— А тебе зачем? — дядюшка презрительно оттопырил губу, — Мстить собрался? Кишка тонка!
— Знаю. Но я ведь любопытен... начну докапываться, грязь во все стороны полетит. Лучше сам расскажи, спокойней будет.
— Шантажируешь, щенок?! Я тебя спасаю...
— Себя ты спасаешь. Рассказывай.
— Ладно... Твой Сайшел у Тёмного Лорда бельмом на глазу был. Силища-то какая! А что в пирамидах безвылазно сидел, так не навсегда же! И призраки эти подозрительные... о чём он с ними говорил, а?! Не знаешь? И я не знаю! — Заран усмехнулся, — Посол республиканский кстати подвернулся. Ему твой археолог тоже поперёк горла: мало ли, чего вперёд них накопает? Вот они и сговорились. Идиллия, а?! Тёмный Лорд и Светлый Магистр! Один с Сайшелом на приёме парой слов перекинулся, другой на этом дело пытался состряпать. А не вышло, обвал устроил. Гробница есть, Сайшела нет!
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |