Агент снов

Но я всё же рассказал, что произошло со мной недавно, разве что опустил страшные подробности. В результате Пожиратель из очень страшной сущности превратился в обычного вора. И ещё я рассказал, как потерял свои ноги.

— Она — плохая! — после этого уверенно заявила Юля. — Слышишь? Ты — плохая. Ты мне больше не нужна, уходи!

Она смотрела ко мне за спину.

Я с ужасом понял, что Пожиратель сейчас находится у меня за спиной. Стоит в готовности поглотить всё вокруг себя.

Я обернулся, но было уже поздно, меня снова начало засасывать.

Никакого страха я не ощущал, ведь сейчас там стояла обычная черноволосая женщина, в белом платье с синими цветочками, босая. Но её лицо было смазано, и разглядеть его было нельзя.

— Не трогай папу! — вскричала Юля, швыряясь горстками песка в Пожирателя, но та никак на это не реагировала.

— Юля, тебе нужно проснуться! — кричал я.

Засасывало только меня, везя по песку. Остальное оставалось нетронутым, что давало мне надежду на то, что моя дочь в следующем сне вернется хотя бы сюда. Похоже, Пожиратель не мог причинить вред тому, что создал здесь, как не мог обидеть свою создательницу. Но я был чужой, меня занесло сюда случайно, и Пожиратель теперь требовал меня.

— Папа!

— Проснись! Так ты меня спасешь!

— Па-а-а-апа-а-а-а-а-а!!!

Ослепительная вспышка, в голове словно взрывается граната, и меня поглощает этот свет. Всего на секунду — но я уже в другом месте.

* * *

Я парю в небесах, сидя на ковре, который, казалось, был в каждой семье на постсоветском пространстве. Самый обычный ковер, с осыпающимся коротким ворсом, многочисленными кошачьими серыми волосами в виде пуха и пятнами от пролитого чая. В центре ковра стоит большой золотой самовар. А по другую сторону самовара сидит старик в красной рубахе, трико и валенках, пьет чай из пиалы. Мимо нас внизу проплывают редкие облака, скорость у нас большая, но ветра в лицо почти нет, и дышать очень легко. Ещё вокруг у всего очень яркие краски, особенно у неба над головой. По всей видимости, старику сейчас снится очень счастливый сон.

— День добрый, — поздоровался старик со мной.

Какое-то мгновение он вглядывался в мое лицо, пытаясь понять, знает он меня или нет. Но затем он потянулся к самовару и налил во вторую пиалу, которую он достал прямо из воздуха, чай и протянул её мне.

— Вку-у-усный чай! — улыбнулся дед. — Совсем как в детстве!

— Благодарю, — я принял пиалу из его бокала.

Должно быть, я ему кого-то напомнил.

Я снова прыгнул. Чуть раньше чем Пожиратель меня достал, в последний момент избежав гибели, и очутился в чужом сне, во сне этого старика. Не знаю, надолго ли я здесь, но из-за меня Юля прогнала Пожирателя, свое ужасное творение, и оно теперь было на меня зло. Пройдет некоторое время, и он придет за мной, я в этом уверен.

Что мне делать? Требовать от каждого, в чьем сне я оказываюсь, чтобы тот просыпался? Да, я могу их заставить, должно быть, я приобрел какую-то власть после того, как стал агентом снов. Наверное, это входит в длинный список обязанностей всех агентов — пробуждать своих подопечных, чтобы с теми во сне не случилось чего нехорошего. Допустим, я пробужу этого старика, прервав его счастливый сон — и что дальше? Окажусь в ещё одном сне, и всё по новой? И так до бесконечности? Я не знаю.

Что вообще должно происходить с агентами тогда, когда их подопечный просыпается? Мы продолжаем действовать, сидеть в ожидании посреди серого тумана пока снова не понадобимся? Или же нас "ставят на паузу"? Боюсь, мне не узнать. Моя группа погибла из-за Пожирателя, мой подопечный долго не сможет видеть снов, а я — оторванный и почти беспомощный — вынужден теперь скитаться по чужим снам. Моя группа. Сколько я их знал? Минут пять? Час? Три часа? Во снах время течет очень странно, по законам, которые диктует тот, кто создает эти сны.

Кто я теперь? До этого я готов был смириться с ролью агента снов, быть привязанным к одному и тому же человеку с его бесконечным бредом, рвущимся из подсознания. Обычные сны, эротические сны, кошмары, фантастика, приключения, любовь, героизм, одиночество. Целая вселенная внутри одного человека. Но я оторвался от своего подопечного. Наверное, так и появляются эти самые прыгуны.

— Эй, ты кто? — неожиданно спросили меня сбоку. — Прыгун или новенький?

Я повернулся — рядом с ковром летел человек. Обычный мужчина, бизнесмен в дорогом с виду костюме — и летит в воздухе словно птица, сам по себе, безо всяких приспособлений.

— Прыгун, — ответил я. — Предупреди своих — сейчас сюда придет Пожиратель. И будите старика, если хотите жить.

Он кивнул и тут же отстал, затормозив в воздухе. Как раз вовремя — впереди, в нескольких километрах от нас появился черный шар, начавший закручивать вокруг себя облака и постепенно засасывающий их внутрь. Как черная дыра в учебнике по астрономии.

Вверх по пищеводу стал подбираться едкий кислотный страх, первобытный, тот самый, который лишает человека способности мыслить здраво. Но чашка горячего чая в моих руках здорово помогает, отвлекает от крутящейся воронки впереди.

Я опустил взгляд и шумно глотнул из пиалы. И впрямь, вкусный чай. Листья малины, смородины, клубники и мяты. По сути, это травяной отвар, приготовленный из того, что растет в огороде, но вкус потрясающий. Старик не обманул.

И я, просто пожелав очутиться в другом месте, и в самом деле прыгнул. Снова ослепительная вспышка, колокольный звон в ушах — и я стою по колено в снегу.

Горы, повсюду заснеженные горы. Я на склоне одной из них, в метре от проложенной снегоуборщиком трассы, рядом зеркальная поверхность застывшего озера. Тёмное звёздное небо над головой. Действительно очень красивое место, стоящее того, чтобы оно снилось. Склоны идеально подходят для лыжников, и вот и впрямь спускаются трое из них — шестнадцатилетний парень в тонкой пижаме едет первым, за ним не отстают два рыжих близнеца в экипировке.

Холодно здесь не было, я температуры вообще не ощущал — только обжигала руки прихваченная с собой наполовину пустая пиала.

— Вот как это делается, — я задумчиво повертел пиалу в руках.

Прыгать оказалось легко, нужно было только захотеть убраться подальше да приложить к этому желанию толику силы воли.

— Новичок! — до меня донёсся крик близнецов. — Это повторяющийся кошмар! Он сейчас утонет! Помоги нам!

Повторяющийся кошмар? Что может быть хуже? Пожиратель, следующий за тобой по пятам.

Лыжники пронеслись у меня над головой и, обогнув пару высоких сосен, упали на мгновенно проломившийся лед.

Я выскочил из снега и, едва подумав, что мне не помешал бы сейчас сноуборд, встал на него и съехал вниз. Инга была права, когда говорила, что создавать предметы из воздуха просто. Едва я заехал на лёд, как тот с треском разошелся в стороны, и я погрузился под воду. Та оказалась ледяной, единственная вещь, которая имеет здесь температуру. Холодно. Всё вокруг стремительно темнеет — и вот я снова стою по колено в сугробе на том же самом месте. Рядом, в снегу, валяется пустая пиала из-под чая, со склона снова несутся лыжники.

Я прыгнул дальше — в горах мне делать было нечего, а мне нужно было выиграть время. Но у меня не получилось — Пожиратель уже ждал меня.

* * *

Ещё одному человеку снился сегодня кошмар.

Я стоял на длинном железном мосту между двумя громадными скалами. Все вокруг было темно красным — по бокам от моста несколькими метрами ниже разверзлась огненная бездна, дышащая жаром. Лава перекатывалась волнами на поверхности этой адской реки, сразу из нескольких мест валил густой едкий дым. Здесь было очень жарко. Но ненадолго.

Прямо передо мной, в каких-то пяти метрах, я видел Пожирателя. Его темный силуэт было плохо видно в оттенках темно-красного, он был нечеткий, размытый. Я его даже скорее чувствовал, чем видел. Страх наполнял всё моё естество, я им сейчас дышал, он тек по моим жилам, он впитался в каждую клетку моего тела.

Он выследил меня и опередил. У этой темной сущности несомненно был разум, и его поступки по отношению к моей дочери свидетельствовали в пользу этого. Я разозлил его, лишил его цели его создания и существования, и встал сам на место всего этого. Я был нужен ему. Он меня поглотит, отомстит и пойдет дальше насыщаться и пожирать до тех пор, пока в мире для него не останется пищи.

Он не был первым, и не будет последним. Достаточно вспомнить того, который сожрал мои сны. Я сам лично встречался с двумя Пожирателями, а кто знает, сколько их уже было? Сколько раз они выкашивали человечество, лишая их ночных грёз? Им определенно требовались яркие эмоции, любые предметы или явления, имеющие хоть какой-то смысл для их творцов. Наверняка это было основным их питанием, но насытиться они никак не могли, и поглощали всё больше и больше, пока не умирали с голоду. Они постоянно поглощают всё, что находится неподалёку от них. Вот и сейчас он спокойно стоит, а мост под его ногами утрачивает детали и цвет, становится блеклым. И эта зона постепенно расширяется.

Я должен его остановить. Хотя бы попытаться. Но как остановить того, кого нельзя ударить?

Я сконцентрировался, прогоняя страх прочь. В руке возник сотворённый мной камень. Обычный камень, который я швырнул в Пожирателя.

— Чёрт, — сморщился я.

Камень влетел в тень и пропал. Пожиратель даже не шелохнулся. А я же почувствовал легкий укол в сердце, как будто швырнул только что частицу самого себя.

Как его победить? Как их вообще побеждают? Да и побеждали ли их когда?

А втягиваемая зона вокруг него растет, как растет ужас внутри меня. Пожиратель смотрит на меня, и чем больше он сейчас съедает, тем сильнее становится мой страх. Он словно бы подпитывает его, усиливает за счет пожираемого сна.

И тут я увидел выход. Безумный, но, все же, выход.

Надо разозлить его, заставить жрать ещё быстрее.

Я вновь сосредоточился, и в моей руке появился зелёный бейсбольный мяч. Твердый как камень, с отметками моих зубов, в которые он когда-то угодил. Этот мяч потом долго мне снился. Я кинул его в Пожирателя. Он, почувствовав что-то неладное, пригнулся, и мяч пролетел над ним. Но природа Пожирателя сыграла с ним злую шутку: мяч, не отлетев и на полметра, вернулся назад к тени, притягиваемый его голодом. Тень пошатнулась, покрылась мелкой рябью, и напор страха ослаб, позволив вдохнуть чуть спокойнее.

В моих руках появилось оружие! Мои собственные воспоминания и предметы, которые с ними связаны. Всё, что для меня имело когда-либо хоть какое-то значение — Пожирателю это явно не нравилось. И я швырял в него все, что мог вспомнить.

Полетел игрушечный деревянный пистолет, сделанный мне тогда ещё живым дедом. Первая кукла, которую я подарил Юле. Маленькое чёрное радио, пробуждавшее меня по утрам и диктовавшее мне настроение на половину дня. Старая отцовская гитара. Школьный глобус, найденный на улице. Армейский ремень с тяжелой бляхой. Бейсбольная бита, однажды спасшая меня и квартиру от взломщика. Любимая книга.

С каждым предметом я словно бил себя ножом в грудь, ощущая, будто вырезаю при этом кусок самого себя. Было очень больно и страшно. Пожиратель пытался какое-то время уклоняться от летящих в него предметов, но их притягивало к нему словно магнитом. Силуэт мерцал почти непрерывно, но при этом продолжая засасывать мост под собой и уже притягивая лаву. Всё позади этой сущности тоже втягивалось в неё, но там, где стоял я, всё было в неприкосновенности, словно я был оберегом, защищавшим от зла. Воспоминания сыпались рекой, выворачивая меня наизнанку. Я давно уже перестал воплощать их в предметы и швырялся чистыми образами, картинками, звуками, запахами. Неожиданно вспоминал то, что, казалось, было давно забыто. Сейчас всё это всплывало легко, вырывалось под моей волей из самых дальних уголков памяти. И постепенно я начал ощущать растущую пустоту внутри себя.

Пожиратель обезумел, заметался из стороны в сторону, пытаясь подойти ко мне и поглотить меня, но каждый раз сталкивался с моими воспоминаниями, и его отбрасывало назад. Сон вокруг него закружился, краски начали смешиваться, словно злой мальчишка пролил воду на картину неведомого художника. Всё впереди меня текло в Пожирателя. Быстро мелькнули несколько местных агентов снов, но я их даже не успел разглядеть. Пожиратель передо мной бесновался, бился в истерике и кричал высоким женским голосом из фильмов ужасов. Ответить мне он мог только страхом, который перестал быть для меня помехой, на фоне растущей бездны внутри себя я его уже не замечал. Страх падал в эту бездну и пропадал в ней не хуже снов внутри Пожирателя.

Воспоминания постепенно заканчивались, я стрелял реже и реже, но последние выстрелы были самыми сильными — я их приберёг специально для этого. Первая любовь, случившаяся слишком рано для того, чтобы быть счастливой. Первый поцелуй с будущей женой. Улыбка матери. Рождение Юли. Редкая похвала отца. Первая смерть — умер дед. Последние похороны — умерла мать. Ссора с женой. Отец вылечился от алкоголизма. Юля пошла в школу. Авария, моя смерть. Все, больше ничего нету.

Пожиратель почти развоплотился, стал легким, еле видимым чёрным туманом, разведённой в воде чернильной кляксой.

— Я... победил? — спросил я сам у себя, обессиленно падая на железный мост.

Тот был теперь холодным, огненное море под ним исчезло, сменившись непроглядным туманом. Я был опустошен, и, как мне показалось, всё-таки победил.

— Нет! — ответила мне сущность, собираясь обратно в чёткий силуэт.

У меня оставалось еще одно воспоминание, самое последнее, которое я тут же кинул в Пожирателя, пока тот не вернулся в своё первоначальное состояние и не собрался с силами. Мой самый страшный кошмар, сон про Пожирателя.

— Получи, мерзкая тварь!

Из моей руки вырвался чёрный непроглядный сгусток, шар, имеющий ту же природу, что и сам Пожиратель. Я ударил его его же оружием. Мне показалось, что передо мной взорвалась атомная бомба.

Кровь мгновенно вскипела в моих жилах, кожа начала плавиться. Из ушей, рта, носа и глаз потекло что-то горячее, даже горячее, чем мгновенно нагретый воздух вокруг меня. Я закричал так сильно, как не кричал ни разу в жизни, даже когда предыдущий Пожиратель поглотил меня в детстве. Я тут же охрип, но все равно продолжал кричать, было очень больно. Изо рта стали вырываться ошмётки окровавленной плоти, зубы и язык оторвались и полетели прочь. Меня разрывало на части.

Но я победил его, я видел, как он взорвался ослепительной зелёной вспышкой, разлетелся мириадами осколков снов, которые он успел поглотить за своё столь короткое существование.

И тут я очнулся.

* * *

Я лежал на больничной койке, весь перебинтованный и замурованный в гипс. На правом глазе повязка, и он жутко болит. Из горла торчит трубка, через которую я сейчас пытаюсь дышать. Все тело зудит по-страшному, но вроде пальцами рук и ног я могу шевелить — те не забинтованы. Одна нога и обе руки подвешены с помощью противовеса, тело тоже чем-то сковано, но головой вертеть я могу. Рот пересох, страшно хочется пить.