Сароллат. Тихий перевал (Свитки Сурры и Кланга)

— Нет!

— Я приказываю тебе! — со злобой осадил лошадь зеленозубый воин.

Его спутницы тут же взяли Сарона в кольцо. Одна лигрица зашла ему за спину, другая легла на землю у ног Росуда и облизнулась. Они были огромными, казалось, любая из них сможет проглотить немаленького Сарона целиком. Однако видно было, что краснозубый воин совсем не испугался.

— Я слушаю приказы Халога! — Сплюнул он саймрой, и рука его скользнула к рукояти меча.

Неизвестно, чем бы закончилась их перепалка, если из-за деревьев не показался сам Халога в сопровождении нескольких воинов...

— Её нельзя трогать,... по крайней мере, пока, — Халога протянул Росуда лучший кусок мяса. Он говорил громко, не опасаясь, что Сурра его услышит.

...После побега верэнги не особо церемонились с пленницами. Сурру сильно избили — три дня пластом лежала, в смысле поперёк седла увязанная болталась. И теперь каждое утро и вечером её заставляли есть грибную похлёбку, от которой голова была словно в тумане, мысли путанными, а руки и ноги слабли и наливались тяжестью. Она особо и не сопротивлялась — больше её ничем не кормили, а нескольких часов в середине дня, когда она, очухавшись от дурмана, могла думать трезво, ей пока хватало. "Всяко лучше, чем с голоду сдохнуть".

Сестричка Ния лишилась двух пальцев: одного за побег, второго за плевок в лицо Халога, когда тот отсёк первый. Был и второй плевок — сквозь слёзы и звериное рычание, и быть Нии семипалой, если бы краснозубый не усмирил свою ярость, и, выказав нешуточную для верэнгского мужчины мудрость, рассудил, что злобы и соплей у девчонки предостаточно, а ума совсем мало. И коли он не остановится, пальцы у неё закончатся быстрее, чем Лайс опустится за горизонт. И тогда он рассмеялся Нии в лицо, подставляясь под плевки. А когда ярость её утихла, утёрся, схватил за волосы и жадно впился губами в её губы...

— Она проведёт наши отряды через Красные Горы, и мы поквитаемся с Каменными Листьями, — Халога снял крышку с корзины со змеями и погрузил в неё руку. — А-а-ах! — выдохнул с наслаждением. — Надеюсь, вы с Сарона не злитесь друг на друга? — протяжно, словно змей прошипел он, кивком указывая сотрапезнику на корзину и предлагая ему присоединиться.

— Позже, — жестом поблагодарил его Росуда. — Клан Древесных Червей не сорится с кланом Перьев Ворона. У нас слишком много общих врагов, чтобы убивать друзей.

Одна из лигриц подошла к нему и ласково, совсем по-кошачьи потёрлась головой о колено.

— Мне нет дела до этой девчонки — она обещана Майага, — Халога вынул руку, покрытую по всей окружности предплечья множеством мелких кровоточивших проколов. — Он давно собирается её обохотить.

— Чтоб ты подавился и сдох, урод краснозубый! — буркнула Сурра.

— А у Каменных Листьев, какого цвета зубы? — спросила Ния, растирая онемевшие от уз кисти. Она толи не слышала последних слов Халога, толи привыкла уже к угрозам верэнгов и не обращала на них внимания.

— Зеленые, как и у Древесных Червей только темнее, почти чёрные.

— Халога такой страшный, не могу привыкнуть, что ему десять лет. В голове такое не умещается.

— Да, брось, сестричка, ты тысячи раз об этом слышала...

— Но не видела. Почему они живут так мало?

Сурра пожала плечами.

— Боги так решили.

— А почему вы так долго?

Это было неожиданно — Ния никогда не выказывала недовольства тем, что Сурра феа и проживёт в несколько раз больше её.

Она промолчала — не знала что ответить, понимала что фраза: боги так решили, вряд ли устроит взбунтовавшуюся сестрицу, а ничего другого ей как назло на ум не приходило.

— Надо бежать, — косясь на Халога, неожиданно твёрдо заявила Ния. — Дождаться момента и бежать.

С минуту Сурра изучала сестру взглядом — пыталась понять, что у той на душе. Ния смотрела на неё спокойно, но твёрдо, стало ясно, что отступать она не намеренна.

— Так и будет, — сказала Сурра наконец, — но хорош этот момент или нет, решу я! Не так как в прошлый раз. Поняла?

— Нет, — огрызнулась Ния. — Не ты, а я!

— Ты уже решила один раз, и теперь я два раза в день жру эти треклятые грибы, хожу опоенная и ничего толком сообразить не могу. Как глупенькая.

— Не похожа ты на глупенькую, — скривилась Ния. — Какая была всегда, такая и сейчас.

— Угу — такая же, как всегда. Под вечер, когда отпускает.

— А ты не ешь их.

— Да? А что мне тогда есть? Траву? Или листья?

— Я тебе своё отдавать буду...

— Не говори глупостей, тебе самой мало. Если будешь отдавать мне часть своей еды, то станешь слабее меня.

— Так мы никогда не убежим. Тебе хорошо, Су, ты для них старуха! На тебя они и не смотрят. На кой ляд ты им сдалась, а вот я! — сквозь зубы, процедила Ния, и Сурра только теперь осознала, насколько сестра боится. — Сама же говорила, что я для них лакомый кусочек... Надо бежать.

— Сегодня не получится, если ты об этом. Сегодня меня ждут грибной отвар и незабываемые путешествия по дивным лесам, — спокойно сказала Сурра. — Не наделай глупостей, сестрёнка.

— Но, Су! Они же после змеиных укусов спят как убитые. Почти все. Майага иногда не спит — сидит, качается и смотрит на меня, глаз не отрывает... Я его боюсь. — Ния, нервно кусала ноготь большого пальца.

— А я после этой грибной бурды как, по-твоему, сплю? Не бойся, им надо, чтоб я провела их отряды из Северного Валигара в Сови-Тава. Древесные Черви поссорились с Каменными Листьями и хотят напасть на них... Майага не тронет тебя без разрешения Халога...

Лицо Нии исказилось страдальческой гримасой.

— Я его ненавижу.

— Майага?

— Майага и Халога. Обоих. — Ния с тоской посмотрела на почти зажившие обрубки. Она закусила губу, и Сурра увидела, что сестра находится на грани истерики. — Всех ненавижу, — заскулила Ния. — Хочу, чтобы они сдохли. Все.

Сурре послышалось: тебя тоже ненавижу!

— Потерпи, милая, — всё будет хорошо. Только слушай меня, прошу, я же хуза — обязательно найду выход.

— Легко тебе говорить, а я вот теперь какая?! — Ния воинственно вскинула подбородок, сунула ей под нос покалеченную руку.

— Ну потерпи как-нибудь, милая.

— Всю жизнь терпеть, да?

— Скоро заживёт. Кабы ты не...

— Ты что совсем дура?! Я теперь калека! Ты не видишь?

— Так вышло...

— Ты! — замахнулась здоровой рукой Ния. — Ты убьёшь их!

Сурра молчала — ждала удара. Не зря.

— Обещай! — потребовала сестра, и внезапно с размаху саданула её по щеке. — Обещай! Обещай! — выкрикивала она с каждым ударом, брызжа Сурре в лицо слюной. — Ну?!

— Тише там! — гаркнул на них вечерявший неподалёку Сарона. — А то к муравейнику привяжу. Обоих.

— Не могу глядеть на них, — шмыгнула носом Ния — ярость спала, и похоже было, что она готова разрыдаться. — У меня кровь в жилах стынет, Су, милая.

Сурра вытерла разбитые губы предплечьем, усилием воли придала голосу теплоту и мягкость:

— Я убью их. Даю слово.

— Хорошо... — кивнула Ния, и тут Сурра увидела, как округлились её глаза.

Она проследила за взглядом сестры, причиной её ужаса был Росуда.

Вождь Древесных Червей стоял на коленях перед открытой корзиной, которую верэнги называют змеёвницей. Издав дикий хрип, он выхватил из клубка змей одну, запрокинул назад голову и поднёс извивавшуюся гадину к раскрытому рту. Хищно поклацал зелёными зубами. После чего высунул язык и призывно задёргал им.

Особого приглашения рептилия ждать не собиралась — сделала молниеносный выпад и впилась в алую плоть клыками, пытаясь отравить верэнга, которого посчитала своей добычей.

Росуда вздрогнул и замер, некоторое время наслаждаясь желанным пароксизмом, поиграл со змеёй в гляделки, после чего рот его, предварительно на миг раскрывшись ещё шире, с хрустом захлопнулся, отделяя голову несчастной гадины от туловища.

Ния ахнула.

— Такого и я не видела, — выдохнула Сурра. — Знала, что верэнги подставляются под змеиные укусы, но чтобы вот так...

— Он же голову ей откусил, Су, — в ужасе заверещала Ния. — Голову, живой. Мама, мамонька.

— Их жрецы говорят, что змеиный яд делает тела воинов сильными, глаза острыми, а ум хитрым.

— Да, и что?

— По мне, они из-за этого так рано и дохнут...

Подошёл Майага, сунул в подставленные ладони Сурры миску, рывком поставил Нию на ноги. Взвалил на плечо, словно она была бурдюком с вином, и, не обращая внимания на удары маленьких кулачков и истерические крики, понёс её к костру.

Сурру обдало до тошноты знакомым запахом грибной похлёбки. Отвратительно, но ничего другого ей не давали....

Сперва сон не шел, всё тело ныло, болели сбитые в кровь ноги и натёртые веревкой запястья. Наконец боль отпустила, и Сурре удалось уснуть, и она провалилась в, ставший уже привычным, кошмар:

Она бродила по Валигару, по странному, причудливо искривлённому её сознанием, лесу. В нём, в отличие от реального, все предметы — их цвета и формы были невообразимо искажены. Деревья, здесь, не росли из земли, устремляясь в небо, а появлялись прямо из воздуха, чтобы тут же исчезнуть в окутанных виридиановым заревом облаках. Стволы их и ветви переплетались самым немыслимым образом: завязывались в узлы, свивались в косы, топорщились и скручивались в жгуты и искривлённые спирали. Одни деревья раздувались до невероятных размеров, другие, гнулись, словно тонкие восковые свечи, третьи, пребывая в не прекращаемом процессе роста, бугрились и изливались, наслаиваясь на предыдущий — застывший уже слой, становясь похожими на огромные причудливые грибы. Они, то сближались, то отдалялись, расползаясь по дебрям вздыбившегося камня, чтобы тут же вновь сойтись и соединиться, образовав ещё более причудливую форму. И черви. Много-много червей. Они ползли отовсюду: большие и не очень, мохнатые и гладкие, всех вообразимых цветов и оттенков.

А ещё были верэнги, они прятались в желто-фиолетовой траве, то злобно скалясь, обнажая красные и зелёные клыки, то приветливо улыбаясь.

Вскоре мир вокруг опустился в мелово-белое море тумана, из которого выплыло лицо. Странное существо, губы его шевелились — Сурра слышала шепот, но не могла различить в низких вибрирующих звуках ни единого слова. Шум силился, нарастал, резонировал до тех пор, пока постепенно не выдавил из воспалённого её сознания все остальные звуки. После чего исчез и сам. Наступила полная тишина. Отступила тревога, и Сурра услышала шепот, до боли родного и желанного голоса:

— Видишь, Су, Оллат снова тебе подмигивает. Скоро полночь. Положи ладошку под щеку, дочка, и спи, а я с тобой рядом посижу.

— Мама, — прошептала маленькая Сурра.

— Что, золотко?

— Расскажи сказку — я и засну.

— Мама улыбнулась, качнула головой, поправляя непослушную прядку:

— Какую сказку ты хочешь, Су?

— Про Тэннара Великого и Хорбута Одноглазца! — тише тихого прошептала она и зажмурилась. Сжала кулачки.

— Ишь, ты! Про Хорбута Одноглазца ей... а не забоишься?

— Неа, не забоюсь. Ма, а папка мой тоже же, как Тэннар бородатый?

— Ещё бородатей.

— А когда он вернётся? А то я уже забывать стала какой он.

— Скоро, золотко, скоро. Ты сказку-то хочешь ещё, или передумала?

— Да, мамочка, молчу я. Рассказывай.

— Ну хорошо, слушай тогда...

Глава 3. Паук

Халога сидел на камне в нескольких шагах от тропы и, щурясь на Лайс, наблюдал, как мимо него бредут уставшие пленницы. Стоял на редкость чудный денёк. Отряд шёл на запад, где далеко впереди, в просветах меж деревьев, виднелись изрезанные ущельями горы.

"Скала Кабана, а за ней Тихий перевал. Зачем мы туда идём?" — терялась в догадках Сурра. — Почему не идём напрямик?"

Времени оставалось всё меньше и меньше, и она давно уже (в короткие промежутки времени, когда разум не был замутнён грибами) зорко поглядывала по сторонам. Внимательно наблюдала за всем происходившим: прислушивалась к словам, ловила каждое движение, подмечая повадки воинов, их сильные и слабые стороны.

Изучив в отдельности каждого верэнга в отряде Халога, она окончательно уверовала в правильности изначально принятого решения, потому и не спешила, решив действовать наверняка. Ей не хотелось бежать и снова быть пойманной, более того, она прекрасно понимала, что второго шанса у них не будет.

"Мне бы только поесть нормально, пару тройку дней хорошей пищи".

В глубине души она всё же надеялась, что старый Зэп не забыл о ней и спешит на помощь, и что в любой момент она может услышать условный посвист. Надеялась, что отряд наткнётся на Каменных Листьев, и уж коли те враждуют с Древесными Червями и Перьями Ворона, то, конечно же, убьют их всех, а пленниц освободят. Что может ждать их потом, она предпочитала не думать, в конце концов, многие из Каменных Листьев её знали. Зэп расстарался — свёл её с шаманом клана и несколькими воинами, а через них она и с их женщинами познакомилась. Они все конечно не сахар, по людским-то понятиям, но и не жгучий аварский перец. Говорить с ними можно. К тому же она поведала бы им о коварных планах Воронов и Червей, из чего делала вывод, что может надеяться на снисхождение.

Главную же надежду Сурра возлагала, естественно, на себя.

"Действуй, пока жива!" — будоражил её сознание голос Зэпа, и она готова была побиться об заклад, что когда-нибудь верэнги допустят ошибку и у неё появится та единственная возможность — действовать. И тогда уж она её не упустит.

Три недели они шли дебрями Сови-Тава. Три недели безумных ночей и бредовых грибных снов, три недели унижений.

"Это же сколько времени для верэнгов! Будь у меня столь короткая жизнь, ни за что не потратила бы впустую и часа".

— Смотри, Су, — сестра дёрнула её за рукав. — Вуала и Катт уходят.

— Погодите, — послышался окрик Сарона, — Жогера с вами поедет.

Краснощёкая Вуала и белокурая красавица Катт — лучницы, они пришли с Росуда. Жогера же был с Сарона с самого начала.

"Это ему я поставила синяк на пол-лица и сломала палец, — в левом боку Сурры закололо, — за что и получила с лихвой..."

— Саю мы забираем, — блеснула очаровательной зелёной улыбкой Вуала. — Тира остаётся с вами.

"Это плохо, — вздохнула Сурра, она-то надеялась, что уходя, верэчки заберут с собой обоих лигриц. — Не забрали. Хорошо хоть воинов всё меньше и меньше. Было шестнадцать: четверо ушли неделю назад, двое из отряда Сарона — Илока и Солаба — на прошлой неделе, теперь эти трое... Всего семеро их осталось...".

"Не обольщайся, Су, — сама себе, но голосом Нии возразила Сурра. — Не всего, а целых семь!"

"Да-да, — не стала спорить она, — семеро воинов это много, и лигрица ещё. Но я же не драться с ними собралась, а бежать. Главное — не спешить! Скоро Дужки — может, это и есть наш шанс".

Дужками хузы называли одно из престранных творений матушки природы — каскады дугообразных каменных перемычек меж скалами, сплошь заросших кустарником и увитых плющом и ползущими растениями. Дужки походили на рукотворные каменные мосты, перекинутые от скалы к скале, шагов по пятьдесят в длину и по пять — шесть, в среднем, в ширину. А ещё говорили, будто "мостки" перемещаются, и заснув однажды на одной из площадок, поутру можно обнаружить что Дужка по который ты пришел, исчезла, а единственный "мост" ведёт совсем не туда куда ты направляешься, или хуже того окажешься на парящем в воздухе острове. Так это или нет, Сурра не знал, но Зэп уверял ее, что такое с ним случалось и не единожды, а ему она верила как себе. Если не больше.