Свинцом и фосфором: Страж империи

— Вы что же, намерены зачистить всю Зону? — с толикой иронии спросил Зарецки.

Я пожал плечами:

— Это вряд ли, но я буду не я, если не попытаюсь, тем более что других стоящих вариантов у меня как бы и нет. Полагаю, у вас наконец-то все?

Зарецки переглянулся с Ковач, затем она сказала:

— Александер, а вы, видимо, идеалист?

— Может, и так, — пожал плечами я, — никогда не задумывался о себе настолько абстрактно. А что?

Скарлетт с видом 'я делаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться' спросила:

— Тогда как насчет того, чтобы все-таки создать СТО в Сиберии? Только на этот раз — правильно, а не как в Аркадии.

Я приподнял брови:

— А 'правильно' — это как?

— Вот вы нам и скажите, как сделать это правильно.

Сильный ход, надо это признать. Сильный настолько, что мне понадобилось пару секунд на размышления.

— Заманчиво, — сказал я, — но правильно у вас тоже не получится. Вы не заплатите такую цену.

— Вопрос только в деньгах? — удивилась Скарлетт. — Думаю, что мы вас удивим в этом плане.

Я покачал головой.

— Нет, Скарлетт. Это я вас сейчас удивлю. Вы-то еще ладно, два года как из университета, вам прощелкать очевидное позволительно. Но специалист Зарецки — вы же аналитик. Скажите, вас не удивляет, что подразделения СТО зачастую несут тяжелые потери, встречаясь порой всего с одним одержимым, а я месяц дрался с ними в Зоне и убил около двадцати? Восемнадцать трупов, на которые я плюнул, и еще три возможных, но не подтвержденных?

— Это была первая мысль, высказанная при вашем прибытии, еще до того, как к делу подключили нас, — ответил Зарецки. — Это показалось невероятным всем — отсюда и аж двадцать две проверки.

— Согласен полностью. Но теперь, когда вы убедились, что я не одержимый, чем вы объясните мою результативность?

Он кашлянул.

— Признаться, я посчитал, что вы, прошу прощения, крепко приврали насчет количества, а факт пересечения Зоны — мастерство плюс тонна удачи.

Я ухмыльнулся.

— Давайте на минутку примем за истину мои слова. Чем вы объясните мою эффективность в этом случае?

— Хм... Вы сверхталантливый уникум?

— Насчет таланта — не факт. В СТО проходят только очень одаренные люди, лучшие из лучших. И быть еще лучше их просто некуда. А мои способности объясняются очень просто... Как вы знаете, человек с рудиментарным даром, прошедший 'кошмарилку', становится 'притупленным' и теряет способность колдовать в обмен на стойкость к магии. Так вот, это ошибочное мнение. 'Притупленных' верней было бы назвать 'измененными', потому что они дар магии не теряют, а разменивают на способности иной природы. И этот размен — равноценный. Иногда у эстэошников появляются новые особые способности, но не магической природы, а скорее парапсихические. Например, Ян Вукович умеет создавать иллюзию себя и одновременно становиться невидимым, а Рюиджи Кибагами может разрубить стальной прут мечом. Причем даже деревянным. Тонкий нюанс, как вы любите говорить: дополнительные таланты появляются обычно у тех, у кого дар магии был второго уровня, а не первого. Первые уровни получают стойкость к магии. Вторые — частенько еще что-нибудь в придачу. Что получат третьи — вопрос открытый, в СТО не берут с третьим уровнем...

Я сделал паузу, давая им осмыслить услышанное.

— А у вас тогда какой уровень был? — спросила Скарлетт.

— Шестой. Так что увы: я знаю, вы уже успели помечтать об отряде, роте или полке таких, как я, или хотя бы вполовину таких. Но цена слишком высока: бойца моего класса можно сделать только из мага шестого уровня.

— Значит, вы все-таки Арклайт, — сказал Зарецки.

Да уж, ему палец в рот не клади. Впрочем, это ерундовый прокол.

— Это значит лишь, что у меня был дар шестого уровня — и ничего больше.

— Маг шестого уровня — уличный беспризорник? Такое вряд ли возможно. Даже в Аркадии.

Я хмыкнул.

— Такое возможно где угодно, если уличный беспризорник не имеет предрасположенностей и не подозревает о своем даре.

Тут опомнилась Скарлетт.

— Прошу прощения, мне надо позвонить шефу, — сказала она.

Зарецки проводил ее взглядом и как-то вольготно откинулся на спинку стула. Видимо, Скарлетт его слегка напрягает. Ну или ее начальник.

— Так, значит, это ваши новые способности помогли вам определить, что Скарлетт Ковач находилась в комнате наблюдателей? — спросил он.

— Логичное предположение.

— А что еще вы можете?

Я улыбнулся и промолчал.

— Это секрет?

— Разумеется. Напоминаю, что я был захвачен в нарушение международных договоров, и не исключено, что мне отсюда придется выбираться по трупам.

— Хм... Это же просто недоразумение. Вы и сами признали, что в первую очередь подумали бы об одержимом.

— Но теперь это недоразумение исчерпано?

— Да, так что...

— Тогда верните 'кишкодер'.

Зарецки слегка замялся.

— Эм-м-м... Видите ли, юридически вы не можете владеть или носить...

— Хватит словоблудия, — перебил его я. — 'Венские соглашения', параграф о незаконно перемещенных лицах, пункт сорок шесть. 'Лицо, незаконно и против своей воли перемещенное на территорию другой страны, не обязано подчиняться местному законодательству'. Иными словами, специалист Зарецки, я нахожусь под юрисдикцией Аркадии и потому имею полное право на ношение и применение табельного оружия. Вы обязаны вернуть его, если это недоразумение. Если нет — значит, я незаконно захвачен враждебной страной и никаких переговоров с вами вести более не буду.

Он почесал затылок.

— Хм... Тут могут возникнуть определенные сложности, скажем так...

— Ваши проблемы.

— Александер, а вы понимаете, что в Сиберии лица, не входящие в определенный список, не могут носить оружие, особенно такое?

Я улыбнулся:

— Полагаю, у вас остался только один путь, не ведущий к нарушениям каких-либо законов. Вернуть мне оружие, а затем вернуть меня на то самое место, откуда взяли. Меня устраивает. У вас, впрочем, других вариантов-то и нет, потому что цена, повторюсь, для вас слишком высока.

— Я понял вашу точку зрения, Александер. Но подобные решения принимаются не мною.

— Догадываюсь, — беззаботно кивнул я.

Через пару минут появилась Скарлетт.

— Александер, министр очень заинтересовался... вашими возможностями. Как вы смотрите на перспективу съездить в столицу?

— Я смотрю на этот стол.

— Э-э... Простите, не поняла?

— И не вижу на нем моего 'кишкодера'. Господин Зарецки, раз вы поняли мою точку зрения — донесите ее до всех, кому это следует знать, будьте так любезны. За последние несколько дней меня уже подташнивает от необходимости что-то кому-то говорить более одного раза.

* * *

Мои подозрения насчет Зарецки и Ковач полностью подтвердились: в столицу мы поехали втроем на одной машине, следовательно, сюда эти двое приехали вместе. Министр обороны тесно сотрудничает с СБ — а иначе, в общем-то, и быть не могло.

Ехали мы часов тридцать: в обед выехали, до поздней ночи наматывали дорогу на колеса, останавливаясь только чтобы перекусить и на ночлег. Ночевали на какой-то военной базе, куда проехали безо всяких вопросов, как только Скарлетт сверкнула своим документом, а наутро ни свет, ни заря поехали дальше. Рулили попеременно Зарецки и Ковач, а я развалился на заднем сидении в обнимку с 'кишкодером'. Время перевалило за полдень, когда на горизонте показались первые высотки.

Мы подъехали к 'крепостному рву' — хотя фига себе ров в пятьдесят метров шириной — остановились у блокпоста, Скарлетт снова предъявила свою 'предъявлялку', а потом машина проехала между двумя странными конструкциями.

— Что это?! — удивился я. — Неужели 'рамка'?!!

— Угу, — кивнул Зарецки. — Наша последняя разработка. Фактически, самый большой и чувствительный прибор для обнаружения одержимых, выпускающийся серийно.

— Точно ваша? — ухмыльнулся я. — А не пары свартальвов, работающих в вашем НИИ за сумму, составляющую половину всего бюджета этого НИИ?

— Таки наша, — ответила Скарлетт. — По правде говоря, в разработке принимал участие один длинноухий, но он сделал только блок, который гасит 'самонаводку' и не позволяет прибору реагировать на собственные эфирные флуктуации. Все остальное сделано нашими инженерами и магистрами.

Я чуть приподнял бровь:

— А вы, оказывается, еще и в этом разбираетесь?

— Нет, — честно призналась Скарлетт, — я просто запоминаю все, что слышу. Эйдетическая память. При этом не представляю себе, что такое, к примеру, 'самонаводка'.

Проехав мост, мы снова оказались на блокпосту, миновали его и оказались в Светлограде — новой столице Сиберии, а по совместительству — еще и в сердце всего Северного Альянса.

— Как вам? — спросила Скарлетт, заметив, что я внимательно рассматриваю высотки в двадцать-тридцать этажей. — Впечатляет, правда?

— Да я с профессиональной точки зрения интересуюсь, — пояснил я. — Мне вот интересно, как можно над пустотой выстроить такие громадины?

— Элементарно. Почти весь Светлоград стоит над предохранительным подвалом, но под крупными строениями пустоты нет, поскольку любое строение — многослойная среда. Но можете не сомневаться: в любом месте, где бы вы не находились, если у вас над головой небо — то под ногами пустота. Предельные допуски — пятьдесят сантиметров. Таким образом, найти во всей столице площадку хотя бы два на два, где не было бы многослойной по вертикали среды, невозможно, так что ритуал призыва эфириала технически неосуществим. В этом плане Светлоград — самый безопасный город на Земле...

— Самый безопасный человеческий город, — поправил я.

Скарлетт съела шпильку молча: крыть нечем. Неважно, насколько сильные меры предосторожности принимаются: люди по своей натуре слишком порочны и примитивны, а потому уязвимы. И никакие хитроумные штуки и трюки, позаимствованные у длинноухих, не помогут нам добиться того же уровня безопасности, что и на территориях альвов и свартальвов.

* * *

К министру мы попали без особых проволочек: подкатили к хорошо охраняемому поместью, Скарлетт велела охране позвонить министру, сама проехала на парковку. Мы вышли из машины, зашли через парадный вход и поднялись на второй этаж.

С охраной возникла заминка: дежурному сержанту не понравился мой 'кишкодер', причем Скарлетт в его глазах явно не обладала достаточным авторитетом, чтобы провести к министру человека с огромным страшным гибридом ружья и алебарды.

— Ну тут вариантов всего два, — сказал я ему. — Либо Ганнибал идет к Риму, либо Рим к Ганнибалу. Если ты не пропустишь меня к министру в кабинет — министру придется спуститься ко мне на парковку. Я человек негордый и неприхотливый, могу и в машине с ним побеседовать.

Наш спор был закончен строгой дамой средних лет, явно секретаршей, которая появилась из той двери, куда сержант не хотел меня пропускать, и пригласила нас войти.

Министр оказался худощавым, довольно высоким джентльменом лет пятидесяти, седым, хорошо одетым, но с закатанными до локтя рукавами рубашки. С первого взгляда видно, что аристократ: тут и манера держаться, и черты лица характерные.

Мы сразу же впились друг в друга глазами: эдакий предварительный тест на вшивость. Не проиграл никто.

— Садитесь, — сделал широкий жест министр, — устали с дороги? Чаю?

— Спасибо, и можно с печеньками и пирожными, — сразу же ответил я, плюхаясь на подвернувшийся диванчик и бросая рядом с собой 'кишкодер', — а то в карантине почему-то с вкусняшками было туго. Все каша с тушенкой да тушенка с кашей.

Зарецки на меня странно посмотрел, Скарлетт незаметно скорчила осуждающую гримасу, а вот министр виду не подал.

— Сейчас принесут, — заверил он меня, — а тем временем давайте перейдем к делу. Меня весьма заинтересовал тот факт, что вы около месяца провели в Зоне, умудрились ее пересечь и...

— Грохнуть два десятка одержимых. Да, я в курсе, что вы этим заинтересовались. И в курсе, что вы этой ночью спали и видели, что у вас таких, как я, целая рота, а то и батальон. Да, это закономерно, любой бы захотел себе того же. Скарлетт объяснила вам, во что обойдется всего один равный мне боец?

— Я читал стенограмму беседы, — кивнул министр.

— Ну, тогда мне не нужно все заново повторять. О, уже и чай несут.

Я налег на чай и пирожные — сладкий бисквит с отборными сухофруктами. Чай, кстати, хороший, из тех сортов, которые в магазинах для простолюда не продаются, а если бы и продавались — их мало кто смог бы купить. Меняются страны, языки и лица на купюрах — но кое-что везде одно и то же.

Министр задумчиво вертел в пальцах карандаш.

— Итак, Александер... Вы утверждаете, что единолично убили два десятка одержимых, и при этом...

— Простите... Вы утверждаете, что вы министр, или вы действительно министр? Намек прозрачен?

— Я не это имел в виду. Вы говорите, что смогли сделать это потому, что до подготовки в спецучебке были магом шестого уровня? И если бы на вашем месте был другой боец, то он не смог бы повторить ваше достижение?

Я хмыкнул:

— Если бы на моем месте был обычный боец, имевший первый уровень дара, то спасти принца Георга и выбраться без потерь мы бы не смогли. Скорей всего, даже не дошли бы до цели. Я единолично убил трех одержимых в процессе операции и четвертого — совместно с другими бойцами. Об этом написаны рапорты, напечатаны статьи и даны интервью. Это как бы задокументированный мировой рекорд — три одержимых единолично за одну операцию. Что тут вызывает у вас сомнения?

Министр улыбнулся профессиональной улыбкой опытного политика.

— Если б у меня были сомнения — я не тратил бы на вас свое время. Это не сомнение, а удивление. В свете новой информации о том, что у притупленных эстэошников тоже есть уровни... Понимаете, специалисты вроде вас могли бы, скажем так, открыть перед всеми нами широкие перспективы, но есть одна проблема. Мы не можем взять мага шестого уровня и засунуть в 'кошмарилку', понимаете?

— Конечно, понимаю, — кивнул я, — ведь я это сразу сказал. Вы не заплатите такую цену. И, собственно говоря, я даже сам немного удивляюсь тому факту, что трясся в машине тридцать часов, только чтобы повторить это вам лично и услышать абсолютно предсказуемый ответ.

— На самом деле, тут все немного не столь очевидно, — возразил министр. — Лично я вот прямо сейчас, как министр обороны, прекрасно понимаю, что нескольким Александерам Арклайтам я нашел бы хорошее применение. Они бы принесли пользы не меньше, чем столько же 'шестерок', а то и больше, даже в условиях войны, а в мирное время — тем более. Но тут есть пара 'но'. Во-первых, король не согласится сунуть мага шестого уровня в 'кошмарилку', основываясь исключительно на устном рассказе кого бы то ни было. Во-вторых, он не имеет на это права, даже если очень-очень захочет.

— В смысле — не имеет права? — удивился я. — Маги-дворяне же военнообязанные!

— Разумеется. Мобилизовать всех — может. Сформировать из них подразделение для борьбы с одержимыми — может. Заставить лечь в 'кошмарилку' — нет. 'Великому эдикту о правах и вольностях' двести лет, и его король ни нарушить не может, ни отменить. Среди прочего, Эдикт трактует насильственное лишение магического дара или возможности пользоваться оным как очень тяжкое преступление.