Звереныш

Язык ростов и язык зануссиан почти не отличались друг от друга — за исключением специфических выражений, присущих той, или иной местности. Некоторые ученые мужи были уверены, что некогда Бог-Создатель сделал всю твердь единой, единым материком, и лишь потом, когда рассердился на поведение созданных им людей, разделил материки на два, ударив по тверди своим всесокрушающим кулаком. Земле раскололась, разбилась, вот так и образовались Южный и Северный материк, и множество, огромное множество островов разного размера, разбросанных по всему океану.

Эта гипотеза объясняла тот факт, что язык по всему миру был един, как некогда были едины все люди.

Зануссиане, в основной своей массе, считали такое утверждение ложным — не могут "овцы" быть равными "настоящим" людям. Настоящие, само собой разумеется, зануссиане. Остальные — разумные животные, потенциальные рабы.

Впрочем, зануссиане в этом не отличались от своих соседей, королевства Ангир, занимавшего больше четверти Южного материка. Как для зануссиан, так и для ангирцев, весь мир существовал лишь для того, чтобы поставлять этим двум рабовладельческим государствам бесконечное количество рабов, на которых основывалось все их благосостояние. Некогда Империя Занусс и королевство Ангир были единым целым, пока империю не расколола гражданская война, ввергнувшая материк в кровавый хаос. Это произошло около тысячи лет, и вошло в историю, как Темный Век.

Империя давно бы уже поглотила "соседа", если бы не одно обстоятельство — обе стороны обладали сильными армиями, способными эффективно противостоять любому агрессору. Вялотекущая война не прекращалась ни на день уже тысячу лет, с переменным успехом, но никто никогда не смог добиться ощутимого перевеса. Пограничные конфликты, вылазки отрядов мародеров — все это было, есть и будет, пока существуют два близнеца, два "брата", искренне и давно ненавидящие друг друга. Тысячелетняя вражда впиталась в кровь, и чтобы удалить этот яд, пропитавший мозги людей, требовалось время и смена поколений. Множества поколений. Но для этого нужно, чтобы война наконец-то закончилась...а ей не видно конца.

Щенок стоял чуть поодаль от остальных, на расстоянии вытянутой руки от своих "товарищей". Он не верил никому. Все враги! Все! И эти маленькие твари, которые едва не добрались до его шеи, и эти грохочущие, орущие, смеющиеся негодяи, радостно улюлюкающие, показывая пальцами на несчастных, трясущихся от страха детей.

Если бы Щенок мог убивать взглядом! Если бы мог... Трупы, трупы и трупы — вот во что превратился бы этот корабль! И тогда можно умереть. Цель достигнута, а раз она достигнута — зачем жить?

— Он что, ненормальный? — мастер показал на Щенка, и сотник улыбнулся уголками рта:

— Может быть. Ребята говорят — это настоящий звереныш. Они прозвали его Щенком. Его боятся все "овцы", опасаются даже надсмотрщики. Говорят — от него мороз по коже. Как посмотрит...кажется, сейчас вцепится, перекусит жилу...лекарь не успеет — истечешь кровью. Вчера овцы хотели его задушить, так он нескольких порвал, перекусал — еле оторвали. Если не сдохнет на обучении — у него большое будущее. Он стоит хороших денег. Это будет настоящий Пес, Корпус отсыплет нам звонких монет.

— Ты думаешь? — мастер с сомнением осмотрел заморыша, напряженно оглядывающегося по сторонам — По его лицу не видно, чтобы парень был особо разумным. По-моему он просто спятил. Я уже сталкивался с подобным сумасшествием — люди превращаются в диких зверей, теряют способность обучаться. Они неконтролируемы, а это не просто минус к цене, это ноль. Пустота. Смерть. Таких легче убить. Затраты на их обучение слишком велики, несравнимы со стоимостью этого жалкого тела. Я склоняюсь к тому, чтобы уничтожить этот бесполезный балласт. Не он первый, не он последний. Что ждать от овцы, которая не боится погонщика? Посмотри — он ведь не боится! Вернее — боится, но не так, понимаешь?

— Честно сказать, не понимаю, мастер. Объяснишь? — сотник почтительно склонился к низкорослому рабовладельцу и замер, в ожидании.

Он очень уважал и побаивался этого, с первого взгляда смешного, несуразного крепыша, заросшего черной шерстью по самые брови. Казалось — что кроме ума, может противопоставить силе этот коротышка? Но сотник знал, насколько силен, просто нечеловечески силен мастер Джубокс. А еще — мастер великолепно владел любыми видами оружия и мог победить практически любого из их экспедиционной команды, да не одного.

И мастер никогда не жалел побежденных. Тот, кто заступал его дорогу, должен был умереть.

И мало кто осмеливался это делать.

Джубокс, прищурившись посмотрел на Щенка, подумал, слегка покачал головой:

— Посмотри на него внимательно. То, что он спятил — это временно. Скорее всего — временно. Внешне это обычный подросток, он боится, оглядывается, ожидая подвоха. Но при всем этом смотрит, будто запоминает. Дай ему нож, и он попытается убить того, кто приблизится к нему, зайдет за черту, которую парень себе обозначил. Сравни с теми тварями, что стоят с ним рядом — они трясутся, они боятся, их бьет дрожь. Ни одной мысли о том, чтобы оказать сопротивление. Он — другой. Не нападает только потому, что считает — нападение не даст результата. Но стоит повернуться спиной, в ситуации, когда тварь решит, что сможет безнаказанно убить — и результат будет легко предсказуем. Это убийца с дурными мозгами.

— Ты, мастер, умеешь разглядеть в людях суть! — сотник уважительно поклонился хозяину — Мне никогда не пришло бы это в голову! Ты считаешь, что обломать его невозможно? Даже в Школе Псов?

— Думаю — невозможно. Я знаю этот взгляд. Я сам такой — Джубокс ухмыльнулся, и тут же посерьезнел — Впрочем, ты прав. Псы ищут таких головорезов. И если они не смогут его обломать — разве это наша вина? Главное — мы дали хороший материал, а уж что они из него сделали — нам-то что до этого? Ну ладно, начинай...парни уже в нетерпении. Пусть овцы разденутся до набедренных повязок — хотя бы посмотрим, что за товар мы нашли кроме того, если получат повреждения, сразу станет заметно. Лекарь наготове? Вижу... Начали!

* * *

Щенок понимал то, что ему говорят. Говорили немного странно, но вполне разборчиво. Надсмотрщик приказал снять рубаху и штаны, мальчик беспрекословно подчинился и остался стоять, одетый лишь в набедренную повязку — грязную, засаленную.

Надсмотрщик подтолкнул его вперед, на середину круга, где уже ждал один из тех, кто вчера пытался убить. Крепкий парнишка, крупнее Щенка, почти мужчина — таких обычно не брали, убивали на месте, но эта экспедиция складывалась не особенно удачно, удалось разграбить только три не очень больших селения. Остальные, предупрежденные, успели скрыться, оставив пустые дома с дымящимися очагами.

Они стояли друг против друга — маленький, жилистый, высохший, как старый кусок дерева, выброшенный на берег волнами бурного моря, и крепкий, мускулистый юноша, плечи уже которого знали тяжелую работу с сетями и рукоять топора, подрубающего деревья. Если бы драка происходила на воле, в селении, исход был бы однозначен — вес, рост — все было за противника Щенка. Но это не воля. И это не драка. Это бой, бой насмерть! Когда нет никаких правил, когда ты должен убить, или умереть! И другого ничего не остается.

Когда парень замахнулся на Щенка, чтобы нанести удар, тот не раздумывал ни секунды. Молча, без крика и рычания, Щенок прыгнул на противника и вцепился зубами в ему в грудь. Острые белые зубы прокусили кожу, сомкнулись, рывок!

Окровавленный кусок плоти летит на палубу!

Истошный визг! Прерывистый, страшный, режущий слух визг, пробирающий до самых печенок, до самого сердца!

И тут же рык, идущий изнутри, из животного естества, от зверя, который таится в каждом из людей и лишь ждет, чтобы его выпустили наружу.

Щенок передвинулся к шее и вцепился в ключицу, глодая ее так, будто хотел вырвать кость из тела. Он не слышал, как вопили матросы, как завывали, улбюлюкали воины команды захвата — все, кто видел происходящее, отпустил врага только после того, как на него с размаху вылили три ведра забортной воды и дважды ударили по спине бичом из буйволиной кожи.

Щенок почти потерял сознание от боли, и сквозь красный туман видел, как вокруг него ходят люди, как над поверженным, потерявшим сознание противником склонился лекарь, озабоченно качавший головой.

Щека мальчишки касалась палубы, глаза были открыты и бессмысленно моргали, глядя на то, как розовый ручеек воды, смешанной с кровью подкрадывается к его голове.

И вдруг, Щенок начал смеяться. Он не смеялся с тех пор, как убили его родителей, да что там не смеялся — он вообще забыл, как можно улыбаться, радоваться жизни. И тем страшнее казался его смех — заливистый, мальчишеский, веселый, будто Щенку только что рассказали веселую шутку, от которой нельзя было не засмеяться.

Щенка подняли на ноги, сунули в руки одежду и кусок лепешки и отвели на место, в трюм. Спускаясь по лестнице и усаживаясь на свое место под люком он все еще улыбался разбитыми губами .

Больше его из трюма не вытаскивали. Поединки шли без него — мальчишки месили друг друга кулаками, боролись, плакали, рыдали под ударами бичей, но Щенка никто не беспокоил. Нельзя выпускать против человека дикого зверя — если, конечно, ты не хочешь, чтобы зверь его растерзал.

Подросток, с которым дрался Щенок, не выжил. Он потерял много крови и скончался на месте. Не помогли ни мази, ни магия, которой владел лекарь.

Впрочем — это был не особенно сильный в магическом деле лекарь, его знаний хватало только на то, чтобы лечить не самые безнадежные раны. Те, кто умел лечить все подряд, не мотались по морю на кораблях, а сидели на берегу, в богатых домах, принимали родовитых людей, способных как следует заплатить за услуги мага-лекаря.

Две недели, которые корабль шел до порта, прошли без особых происшествий. Не было встреч с вражескими кораблями, не налетал ураган — все шло на удивление спокойно, так спокойно, что это даже удивляло.

Мастер Джубокс не любил нарочитого покоя, он всегда подозревал, что боги готовят испытания, усыпляя внимание человека покоем и размеренностью жизни. Лучше уж серия небольших проблем, потому как после длительного спокойного периода обычно на голову человека падала куча неприятностей, накопившихся, как мусор в помойном ведре. Но нет правил без исключений, и огромный неповоротливый корабль медленно вплыл в бухту столицы Занусса, великого города Аран.

Всегда приятно возвращаться домой, особенно, если трюмы полны хорошей добычей. То, что добыча была хорошей — это без сомнения. Удалось сохранить восемьдесят процентов пойманных "овец", оставшиеся были крепки и отлично подходили для продажи. Больше всего было девочек и женщин — около трехсот, и полторы сотни мальчиков, возрастом от десяти до пятнадцати лет. Впрочем, возможно, что среди них были дети помладше, и постарше — кто их различает по прожитым годам? Если мальчик симпатичный, крепкий, не попал под горячую руку воина, напав на него с оружием в руках — ему прямая дорога в трюм рабовладельца. В общем — набили, как могли. Самые слабые и никчемные умерли в зловонном трюме, остальные находились в более-менее удовлетворительном состоянии, особенно ценные рабы, в число которых входили, в основном, девочки и женщины, отличающиеся красивой внешностью.

Тут уже возраст значения не имел. Главное — красивая мордашка, здоровое тело, а если девчонке пять-семь лет, так на таких красоток всегда находилось много, очень много охотников. Товар вот только скоропортящийся, потому хлопот доставлял немало. Но и это было решаемо — не одну сотню лет работорговцы возили рабов, все давно известно — как поймать, как сохранить, и особенно — как продать. За не очень ценную рабыню можно взять пятьсот монет серебром, самые же дорогие доходили в цене до многих тысяч.

К полудню корабль пришвартовался у одного из причалов, специально выделенных под рабовладельцев — отсюда можно было сразу выйти на рабовладельческий рынок, работавший ежедневно, без выходных. На рынке продавались рабы на любой вкус — девочки, мальчики, мужчины и женщины — все, что нужно свободному гражданину для домашнего хозяйства. Стыдно не иметь хотя бы одного, хотя бы и завалященького раба — если не имеешь рабов, значит ты ничтожный, убогий, нищий человек не достойный уважения. По крайней мере так считали жители Великой Империи Занусс, не отставая в этом от своего извечного врага, Королевства Ангир.

Мастер Джубокс не медля ни минуты, сошел на берег, сопровождаемый телохранителями, и направился к рабским загонам, три из которых он заранее заказал на время своего возвращения. Скорее всего, ангары были пусты и готовы к приему товара, но нужно было убедиться, что это так и есть, и не будет пустого прогона рабов. Конечно, вряд ли кто-то бы посмел пойти против самого мастера Джубокса и поставил бы ему палки в колеса, но чего не бывает на белом свете? Каждый успешный человек имеет много врагов, и они только и ждут, чтобы подстроить какую-нибудь гадость, даже если она и не принесет особой выгоды.

Убедившись, что загоны подготовлены, что на месте имеется все, что нужно для содержания рабов в течении недели-двух, мастер зашел к рыночному глашатаю и заказал отправку извещений всем перекупщикам рабов, всем потенциальным клиентам, которые могли бы заинтересоваться доставленным товаром.

То, что интерес будет, Джубокс не сомневался — немногие ловцы рабов имели такие команды и такие корабли, как у мастера Джубокса, чтобы практически без опаски отправляться за океан, на Северный материк. Всех мастеров подобного уровня можно было пересчитать по пальцам рук, и каждый приход такого корабля означал прибыль для множества крупных и мелких жучков, подкармливающихся возле работорговли.

То, что уже утром, еще до начала торгов у загонов появится толпа покупателей, Джубокс знал наверняка — каждый хотел купить раба как можно быстрее, пока тот не отдохнул от переезда и не был подлечен хозяином. Иногда можно было довольно дешево купить отличного раба, в первые дни после переезда выглядевшего так, будто он вот-вот умрет.

Конечно, это был риск — бывало и так, что раб выглядевший, будто он тяжело болен, на самом деле оказывался тяжело больным и умирал в самое ближайшее время, несмотря на усилия новых хозяев поставить его на ноги. Но в том и заключалась работа настоящего перекупщика, чтобы в больном угадать здорового, сбить цену ниже низшего, а потом, когда раб поздоровеет, продать уже задорого, нажив на этом кругленькую сумму.

Джубокс прекрасно знал все эти ухищрения, обмануть его было трудно. Однако, нередко позволял себя "обмануть", продавая заведомо не такого уж и пропащего раба за низкую цену — надо же кинуть кость этим рыночным стервятникам, ведь чем больше покупателей, тем больше ажиотажа вокруг продаж, а значит, купят гораздо более ценный товар по хорошей цене, заразившись всеобщей покупательской лихорадкой. Если не привлечешь клиента скидкой — кто к тебе придет?

Выгрузка рабов проходила споро, умело, без задержек. Вначале выгрузили самый ценный груз — девочек и женщин. Их сковали по десять человек на одну цепь и отвели в отдельный загон, расковав на месте, освободив оковы для новой партии.