Зрячая

Папа считал нумерологию, математику, оккультизм и руны всю ночь, но на утро у нас был портключ, который точно вынесет наружу! Я пишу из дома. Дорогой дневник, как же я рада, что мы наконец-то дома!

22 мая 1992.

Папа говорит, что скрижали помогут, но не до конца и что ему уже не помочь... Он много повторял, чтобы я не занималась маггловским оккультизмом и нумерологией ни в коем случае, а ещё о том, что какой-то "чёрный человек" ему всё наврал.

4 июня 1992.

Папа увёз последнюю книгу из своего тайника... Я так и не сказала ему, что скопировала несколько маминой палочкой и спрятала к себе в тайник. Он всё ещё не знает, что я веду тебя, дневник. Я специально сегодня положила тебя на стол, а папа поставил на тебя чашку кофе — не заметил! И мой тайник он не найдёт тоже... Наверное, я буду как папа — очень-очень скрытной! Мне нравятся тайны и всё "запредельное", как это называет папа. Он уже говорит со мной, как со взрослой, а я знаю, что взрослые выбирают сами. Я обязательно научусь всем этим оккультизмам и нумерологиям, чтобы помочь папе с шёпотом!

10 июля 1992.

Мы с папой ловили мозгошмыгов! Представляешь, дневник (я уверена, что никто сюда не заглянет... и иногда мне очень жаль), их стало очень-очень много! Они повсюду! Папа говорит, что "экосистема отбалансируется". Ой, я совсем забыла объяснить, как папа видит мозгошмыгов! Ему для этого нужно четверная спектролинза. Он теперь носит "монокль", это такая половинка очков. Я проверяла — всё равно в спектромонокль видно меньше, чем мне, и не видно дневник и тайник.

А ещё я сделала себе очки из спектролинз — настоящие спектрочки! Буду носить их в школе, чтобы случайно не ляпнуть чего-нибудь о невидимом. Папа говорит, что на самом деле оно не "невидимое", а "предельное". Он сам придумал так называть: вроде как есть "здешнее", есть "запредельное", о котором он запрещает думать и откуда смотрят и шепчут, а что-то среднее — это и получается "предельное". Или "полуздешнее" — это я придумала сама! Полуздешнее как бы тут, а как бы и не тут, поэтому видят его только те, у кого:

1) "по-другому работает зрительная кора мозга";

2) "глаза унаследованы от фейри".

Я сделала списком, как это делала мама в своём дневнике — это выглядит очень научно, правда? Папа говорит, что у него 1, у мистера Олливандера 2, а у меня и 1, и 2 вместе, поэтому я вижу так много. И ещё он обещал меня обязательно познакомить с мистером Олливандером, потому что мне нужно купить свою палочку, раз уж мамину я потеряла. Я не стала говорить ему, что он просто перестал видеть мамину палочку, когда она полежала в моём тайнике. Наверное, это из-за тайника? Всё, что там полежит, станет полуздешним?

3 августа 1992.

Гарри Поттер гостит у Уизли! Так вот где Джинни пропадала — глазела на своего Гарри! Она говорит, он очень скромный, как настоящий герой, а ещё — что его привезли на летающем автомобиле мистера Уизли. Я уговорила папу, чтобы мы пошли вместе с Уизли в Косой переулок. Интересно, какой этот Гарри Поттер? Папа говорит, что в нём нет ничего особенного, но я-то вижу больше! Правда, папа может слышать, но пока что он от слуха избавился.

7 августа 1992.

Сегодня пришёл список учебников. Гилдерой Локхарт? Мы с папой так много смеялись, что у него даже возникла идея издавать специальный журнал о несуществующих (по-настоящему и не очень) зверях и подвигах по их поискам и обузданию! А что? Локхарту можно, а нам нельзя? Где он чистокровного вампира отыскал? Последнего в шестнадцатом веке убили, и это сделали магглы! Сейчас остались одни "вырожденцы", как ругается папа, да ещё упыри иногда вылезают, но упыри — не вампиры, они едят трупы, а вампиры пьют кровь... Папа говорит, что это как с магами. Настоящих чистокровных магов с кровью фейри-с-холмов и договорами с теми-кто-извне осталось считанные единицы, а остальные — вырожденцы, ну, папа говорит, что это не совсем ругательство и что так даже лучше для людей. Думаю, он прав — если все маги будут говорить с теми-кто-извне, видеть запредельное и всё такое делать, то мир сойдёт с ума...

Папа очень ругается на "чистокровных снобов", в которых "древней крови" уже не осталось, только снобизм да высокомерие... Они все дураки и не понимают, с кем по-настоящему связался Лорд Волдеморт и что было бы, если бы он победил. Папа рассказал, что Волдеморт сумел пробудить в себе настоящее наследие, и что мне ни в коем случае так нельзя делать и что он и другие нормальные маги — сторонники людей, а не тех-кто-извне, поэтому он не даст Волдеморту вернуть старые времена! Это мы сегодня снова говорили как взрослые люди. Я спросила папу, а почему он сам связывается с теми-кто-извне, и он сказал, что это была и ошибка, и неошибка, ну, что кто-то же всё равно должен быть с нашей стороны, следить, чтобы они не вернулись и не вернулись старые времена. Но он "слишком заигрался с огнём" и очень предо мной и мамой виноват...

А я поняла, что именно на мне будет эта миссия, когда папа уйдёт. А на ком ещё? Кому я ещё могу доверить это? Я и так вижу, и меня видят, уж лучше я, чем кто-то вроде Джинни.

8 августа 1992, раннее утро.

Сегодня мы идём всё покупать! Мы с папой пойдём пешком, без появлений-исчезновений. Аппарация немного страшная, я уже писала, дневничок? Папа не видит, но нас немного "кидает" во время аппарации, и я не хочу видеть эти образы снова! А портключ нестрашный, он просто "искажает пространственный континуум", как написано у мамы в дневнике, но он очень-очень сложный, а я пока что не нумеролог, чтобы разобраться, как делать портключи...

8 августа 1992, утро.

В Гарри нет ничего необычного. Ну, шрам зелёным светится на лбу, но у меня вот глаза серебряным светят — ничего особенного. Интересно, чьё это наследие — зелёный шрам-молния? Его открыл Гарри Волдеморт? Гарри теперь тоже на пороге? Столько вопросов, а я так и не смогла их задать! Папа запрещает говорить на такие темы с посторонними...

Гарри попал в Лютный переулок по каминной сети, но это ничего страшного, там нет ничего такого, его разве что убить могли, но Хагрид выручил. Джинни очень волновалась, но я её успокоила. А ещё мы купили себе палочки! На палочки накладываются специальные чары Надзора. Ну, то есть, говорят, что на волшебников, но папа знает, что на палочки, просто там "детектор испорченный", поэтому даже если кто-то рядом поколдует другой палочкой, всё равно сработает. Ещё папа говорит, что он испорченный, потому что Олливандеру не нравится такое ограничение, он злится и не ставит нормальный.

Мистер Олливандер такой интересный! У него глаза как у меня, много-много невидимых палочек, а ещё невидимый помощник из какого-то их рода, который измеряет линейкой! Папа шепнул, что с мистером Олливандером, если что, можно говорить об этих вещах.

Ой, а ещё знаешь, что произошло? Я видела настоящую драку! Мистер Малфой и мистер Уизли подрались возле этого глупца Локхарта! Малфой сунул пустой старый дневник Джинни в учебники, а я его успела выхватить по дороге домой. Он немного другой, но я не уверена. Надо будет попробовать в нём что-нибудь написать.

26 августа 1992.

Мы с дедушкой Ньютом (он тоже немного другой и сам сказал себя так называть) придумали, что делать с мозгошмыгами.

2 ноября 1992.

Подведу итоги первых двух месяцев:

1) Конечно, я в Гриффиндоре. Самая отважная исследовательница на Земле!

2) Много видеть — это больно.

3) Очки-половинки директора как спектролинзы — не хуже четверных.

4) Снейп — дурак и больше не встречается со мной взглядом.

5) Потолок в Большом зале — это рабочие врата, и папа об этом знал.

6) Меня боятся все, кроме Гарри, Гермионы, Джинни и всех Уизли.

7) Дневник Тома подсказывает, где в Хогвартсе есть тайные ходы и обещает провести в Тайную Комнату, если я найду ему жертву. Я правда не знаю, как поступить. Я ещё не та, кто стоит на грани и не культистка какая, чтобы жертвы приносить! А он ведь не петухов Хагридовых хочет...

8) Папа прислал первый выпуск журнала! "Придира"! Выглядит круче, чем звучит.

13 мая 1993.

Наверное, Джинни так ничего и не поняла, и для неё это просто было весёлое приключение. Я сказала дневнику, что нашла жертву, мы с Джинни спустились в Тайную Комнату. Дневник попытался кого-то позвать на чужом языке, но я помню чары тишины. Пока Джинни искала клад и всё такое, я начертила узор, который сработает только там, и выбросила дневник. Я слышала, как он кричал, а Джинни не слышала. Она считает меня немного ненормальной, что я тут мелом рисунки странные черчу. А потом мы вернулись обратно. Тут есть не только "звуковое управление", как сказал бы папа, но и "ручное управление", невидимые тумблеры, правда, они очень тяжёлые. Думаю, я больше сюда не вернусь. Это плохое место, но я понимаю, какое наследие искал здесь Том.

3 августа 1993.

К папе приходил чёрный человек. Ночью, но я проснулась и подслушивала. Они говорили на каком-то из тех языков, и он что-то требовал от папы. Они упоминали меня.

31 августа 1993.

Папа сказал, что всё будет хорошо.

1 сентября 1993.

Если посмотреть на дементоров этим взглядом, то они уходят. Люди — тоже.

7 сентября 1993.

Это было последнее его письмо. Папы больше нет.

15 сентября 1993.

Я думала, что кто-нибудь заметит, но никто не заметил, что папа исчез. Никто не пришёл из Министерства, и Дамблдор тоже не знает.

1 мая 1994.

Мама назвала бы это "парадоксальным", но я просто сказала, что папа уехал в экспедицию, когда меня спросила Макгонагалл. Я просто кивнула, когда она спросила, встретят ли меня. Получается, я свободна? Так странно...

1 августа 1994.

Никто так и не узнал. Я выпускаю "Придиру" сама. Говорю, что папа приболел, а как выздоровеет — сразу в новую экспедицию. Нашла папин "выключатель" по его записям. Теперь наш дом нельзя найти.

18 августа 1994.

Олливандер говорит, что я молодец и что в наш дом нельзя пускать никого из Министерства. Он обещал помочь, а если выяснится, что папа совсем пропал, то оформить опеку. Получается, я теперь совсем одна и по-настоящему свободна. Не знаю, пугает это меня или вдохновляет. Думала сегодня: а можно ли было что-то поменять? А что, если бы папа не связывался с этими табличками и городом? Можно ли заблокировать зоны головного мозга, которые делали папу зрячим и слышащим?

25 апреля 1994.

Сегодня на нумерологии я поняла, как надо смотреть, чтобы увидеть их, смотрящих. Я не стала стирать себе память. Должна знать. Могу себя контролировать! Я надеюсь.

2 мая 1994.

Люблю я или не люблю Гарри? Наверное, люблю. Наверно, не должна любить. Думаю, я справлюсь.

6 ноября 1995.

Теперь Гаррик — мой официальный опекун. Он не будет меня ограничивать. Он понимает, что я зашла слишком далеко. Он попросил только не применять ничего из знаний против Министерства. Я не знаю, смогу ли сдержаться. Но он одобряет, чтобы я противостояла Волдеморту. Дамблдор осведомлён, но в нём нет нашей крови и он не видит. Нужен кто-то вроде меня.

2 августа 1996.

Я пришла в себя в Мунго. Могла ли я догадываться, с чем столкнусь в Отделе тайн? Могла. Могла ли я понимать, что для меня это самое опасное место? Могла. Могла ли я поступить иначе? Не могла. Шляпа была права, когда отправила меня на Гриффиндор.

3 марта 1997.

Мозгошмыги на удивление результативны.

25 июля 1997.

Ну вот и всё. Дамблдора больше нет. Нам осталось найти несколько частей. Я знаю, что должна делать. Гарри справится сам. Он сильный, я знаю, и с ним будут остальные. Я выступлю против Волдеморта на его поле. Я обращусь к тем-кто-извне. Я встречусь с чёрным человеком. Я заплачу нужную цену. Он пожалеет.

6 сентября 1997.

Цена заплачена. Жертва принесена. Я больше не чиста, но я чувствую, что готова идти дальше. Я знаю, что Волдеморт ответит.

3 ноября 1997.

Он ответил.

8 декабря 1997.

Отдела тайн больше нет. Я не могу допустить, чтобы до него добрались. После всего, что мы сделали, нельзя допустить эскалации. Я верю в Гарри и надеюсь не прибегать к последним средствам.

3 сентября 1998.

Пришла в себя дома. Скопилась целая стопка газет и писем, которую натаскали совы. Всё закончилось. Мы победили. Когда всё пошло не так? Когда я заглянула в копии книг отца? Когда вошла в Отдел тайн? Когда пропал папа? Когда я выбросила дневник и его съели? Когда мы поехали в Аркхэм? Когда мама убила себя экспериментом? Когда я посмотрела на знак и меня увидели? Когда папа впервые встретился с ними? Не знаю. Я больше не увижусь с Гарри. Не хочу. Я должна понять. Должна вспомнить. Есть заклинания и зелья, которые могут вернуть память. Есть рабочие журналы и библиотека мамы. Я вынесла кое-что из Отдела тайн и могу проникать в Запретную секцию Хогвартса. Я найду ответы на вопросы. Вот только не будут ли они слишком страшными? Боюсь того, кем становлюсь. Но я не могу остановиться. Я должна двигаться вперёд во что бы то ни стало.

Ответы

Теперь я по-настоящему одна. Я уменьшила себя и залезла в старый тайник полностью. Не уверена, что именно происходит с материей в тайнике. Все байки про "полуздешнее" и "нездешнее" пусть рассказывают себе дети. Я больше не ребёнок. Я не понимаю, как именно работает тайник, но провела достаточно экспериментов, чтобы не бояться. Я боюсь, но не этого, а ответов, которые могу узнать. Теперь я невидима, незрима для нормальных людей и даже для Олливандера.

Правильно ли я поступала? В тех областях, в которые я ступила, уже не может идти речь о морали. Я точно помню: когда убивала Олливандера, не чувствовала ровным счётом ничего. Я просто делала свою работу. Работу? Предназначение? Я просто должна была устранить все ниточки, и Олливандер был последней из них. Луны Лавгуд больше не существует. Моего дома нет, Гарри и Джинни думают, что я мертва. Меня ничто не держит на "грешной земле".

В конце концов, я должна понять, почему с Косым переулком случилось то, что случилось, как всё зашло слишком далеко — и я знаю, откуда начать. Мне нужна книга, та книга со знаком, после которой меня увидели впервые. Мой путь лежит в США, в город Аркхэм, ныне пустующую аномалию, манящую всевозможные секты, культы и исследователей, вроде меня.