Спаситель 7 глава

Мотаясь по временам, я попутно себя не забываю в привычных маленьких радостях.

Закурили.

Сосипатор начал отчитываться.

— Поблизости лютого зверя леопарда мы вроде повыбили, но учтите, Дмитрий Дмитриевич, что они снова придут. Уж больно тут им раздолье для охоты. Как вернутся в ближний лес косули и олени, вслед за ними жди леопардов.

— И что? Совсем их уничтожить не получается, если невозможно от нас отогнать? На Тамани же их нет, — выдвинул я резон.

— На Тамани они ушли дальше в горы. Леопард с дерева прыгает на жертву сверху, а тарабринские поселенцы деревья повырубили. А на тех, что остались удобные для лёжки нижние ветки срубили. Да и дичи для такой большой кошки стало не хватать. А домашнюю скотину охраняют. А вот на реке Лабе их еще много. И как старики бают: два поколения на то ушло, чтобы тот леопард стал человека опасаться. А тут они непуганые никем. Цари Природы, как говорит господин инженер.

Сосипатор встал, принес от двери мешок и вытряхнул под мои ноги две леопардовые шкуры. Уже выделанные.

— Это вам, барин, от всей нашей артели поклон. За огнива хитрые. Очень удобные они оказались, и пальцы больше никто не бьёт, костёр разжигая.

— Угодили, — протянул я слово, лаская короткий густой желтый мех в небольших почти черных кольцах. — Как бог есть, угодили.

Шкуры были неплохо выделаны, мягкие.

Бросил одну на кровать, а другую у кровати вроде коврика. Получилось красиво. Да и леопарды тут крупные.

Налил снова водки по стопкам.

— Ну, за вашу охотничью удачу.

Сосипатор пил вкусно, стаканчик держал манерно, отставляя мизинчик.

— Были б у нас мордаши, — запел Сосипатор любимую песню, — то тогда точно бы лютого зверя извели по всему Крыму.

— Будут тебе собаки, — ответил я, разливая водку. — Но пока, как видишь, занят я стройкой. Как продых будет у меня, так и скатаемся в царскую охоту. Видишь, я даже монстру для этого купил. Я свои обещания держу, дай только времени немного. Да и псовый двор еще даже строить не брались. Как построим жилье для твоих больших собак, так сразу за ними и рванём.

— Так мы пока на охоте заняты. Когда нам строить-то? — возразил мне псарь.

— Вот сетку-рабицу для вольеров привезу, так и начнём строить. Как артель плотников прибудет. Ты же не обидишься, если Псарня деревянная будет, а не с камня? И когда еще этот камень привезут. Просека, потом дорогу без ям сделать на той просеке. Да чтобы две встречные телеги на ней разошлись. Брод еще этот...

— Деревянная даже лучше, — согласился Сосипатор. — Теплее для собачек зимой.

— Вот и я о том же. Как с кормовой охотой? Отчитайся мне о главном.

— Охота для прокорма трудников сместилась дальше. На конях либо за реку. Либо больше суток кладите. А люди хотят кушать каждый день. А на тяжелой работе без мяса в рационе любой будет плохой работник. Зря степь выжгли. Теперь, пока новая трава не вырастет, копытная дичь снова в эти места не придёт. А скоро народа прибавится. Вот и смотрите.

— А чем зимовщики, что камень рубили, питались?

— Сало. Да дрофу били. Крупу и муку они с собой привезли.

— Понятно. Саламатой, значит, баловались.

Помню я эту саламату. Как-то казаки в поле угостили. Не ряженые, а настоящие, родовые, что традиции сохранили. Саламата — это походная еда казака. Мучная болтушка с кусочками сала. На вкус — клейстер. Но питательно.

— Много брёвен уже повалили на просеке?

— Много, барин. Я не считал, но на вид много.

— Тогда пора пилораму ставить. Но перед этим я рабочим обещал охоту. Ты с нами поедешь на пикапе. Покажешь где что, — не предложил, а императивно поставил задачу. Приказал в мягкой форме.

— Я вообще-то за патронами приехал.

— Сутки роли не играют. Потом, после нашей охоты, патроны выдам, сколько нужно будет. А то, боюсь я, что без хорошего егеря у нас охоты может и не получиться.

$

По дороге на охоту заехали проведать просеку.

Ваня Юшко что-то смазывал в ''шкоде'' и кожаную шоферскую куртку использовал по назначению. Два пацаненка с измазанными смазкой лицами, лет тринадцати, гордо взяли на себя роль его помогальников на ''принеси-подай'', и были этим страшно горды. Своей сопричастностью к чуду. Видно, что одинокий сорокалетний Ваня нашел себе учеников и воспитанников. А те глядели на него как на жреца нового высшего культа.

Поздоровались. Кивнул на мальчишек.

— Сироток себе нашёл?

— Да нет тут сироток, — ответил слегка смутившийся Юшко. — Не водятся. Родня к себе в семьи забирает, питает и растит. На лесоповале тут дядья их работают и, поначалу, их сучки собирать приставили. А я подумал, что все равно когда-нибудь мне смена на этой монстре понадобиться. Почему не из них? Я с ними и грамотой и счётом еще занимаюсь. Толковые мальчишки. Любознательные. И память хорошая.

И добавил.

— А спят они с дядьями в шатре.

Это он, наверное, сообщил, чтобы я его в содомии с педофилией не заподозрил.

— Добро, — ответит я на его оправдания. — Учи. А сам, откуда так всё знаешь?

— Да я, командир, с 16 лет на тракторе, — рабочие от инженера повадились все величать меня командиром. Кликать меня барином, как у местных крестьян в заводе, для них было западло, а по имени-отчеству длинно. — Потом в стройбате, когда служил, на бульдозере все два года. А после службы — БАМ, по комсомольской путёвке. Вот там у меня под задницей был ДЭТ-250. Бульдозер-рыхлитель дизель-электрический. Почти как этот, только гусеничный. Мощный был как японский ''Каматцу'', только японец был гидравлический, и часто морозов не выдерживал. Так что, под объяснения Тарабрина, освоить этот агрегат оказалось не сложнее. Уход только требует чаще. А управление простое. Ну, и горючка специфическая — октановое число бензина для его мотора где-то под пятьдесят. Сам бодяжу.

— Что ж, продолжай в том же духе, — разрешил я. — только вот еще какая тебе будет задача. Отделить надо бревна до полуметра в диаметре от остальных. Первые на пилораму пойдут механическую. А большие придется как-то вручную распускать. И в длину надо иметь бревна для пилорамы не более девяти метров. Еще слышал, что ты тут корчёвкой занимаешься? Не запорешь машину так?

— Вот для корчёвки, командир, лучше бы использовать толовые шашки, сдвинул Иван кожаную фуражку на затылок. — А то тут такие пни встречаются, что и эта монстра в землю колесами зарывается. На БАМе пнями у нас подрывники занимались.

— Я подумаю, чем смогу помочь. А ты пока большие пни в земле оставляй. Как с кормёжкой?

— Неплохо. Мясо в котле, правда, в последнее время только страусячье. Но съедобно. Меня тут уважают и пайке не обделяют.

— Страусячье?

— Ну да, птицы такие большие и не летающие. Как их еще называть?

— На охоту с нами поедешь?

— Нет, командир, не поеду. Монстру бросать, тут не рискую. Мало ли кто что от праздного любопытства открутит.

Потом пообщался со старшиной артели лесорубов. Тот сразу запел песню о шведских топорах и пилах.

— Оставлю их вам, — пообещал я. — Но только если в лесу кучи из веток не оставите гнить, а на дрова всё перерубите. Зимой нам же отапливаться.

— Спаси, Господь, тебя, барин, — поклонился мужик. — Всё сделаем, как ты велишь. Да за такой струмент... Особо двух лезвийная секира на длинной ручке хороша!

Да уж, топоры да пилы из шведской нержавейки двадцать первого века, это вам не изделия местных кузнецов. Я и взял-то их на подвернувшейся распродаже нераспроданного неликвида, при банкротстве магазина. Всё. Оптом. На Тамани в теплушке у меня ещё столько же лежит. Да ещё полстолька. Не солить же мне его?

А в остальном условием содержания и жизни в армейских палатках-шатрах мужики были довольны. Потому как для шалашей еще зелень не вылезла, хоть и потеплело значительно. Продовольствия хватает, ну а на готовку им приходиться обижаться только самим на себя.

— Брод сам видел? — спросил о беспокоящем меня.

— Видел. Даже промерил. — Отвечает. — Телега пройдет, только две лошади надо запрягать. Дно хорошее — каменистое, а вот у берега песочек вязкий.

Полностью тест можно прочитать в электронном виде на https://shop.cruzworlds.ru/?a=book&id=2013