Босая блондинка за решеткой

. ГЛАВА ? 2.

Теодора задумалась. Она понимала, что действительно сожрать ее могут. И отказать в суде присяжных тоже. Да и денег на сильного адвоката ни у нее, ни у ее родителей нет. Наверное, у вдовы миллиардера достаточно денег, чтобы всех купить и всех закрутить. Принять предложение? Если бы это было правдой, про полтора года в санатории на берегу Черного моря, то она бы с радостью согласилась бы. Да еще триста тысяч в придачу — решив разом все финансовые проблемы. Но ведь это всего лишь слова... Хотя она слышала и не раз, что люди со связями и в самом деле сидят не в Сибири, и есть особая колония в Краснодарском крае, смахивающая на санаторий.

Теодора невольно спросила:

— Но если вы можете итак меня посадить и повесить висяк, то зачем вам еще и триста долларов на меня тратить? Решили бы дело и без уговоров!

Анатолий Павлович слегка растерялся, а зачем пробулькал:

— Но для нас это не такие уж и больше деньги! Во всяком случае, для Екатерины. И зато все пройдет гладко и чисто! Меньше будут журналисты вопросы задавать. А так если ты не согласишься? У брата Екатерины хватит возможностей всем заткнуть рот, но будет больше пересудов... Да и жалко тебя такую красивую... Поверь в Бастилии очень неплохо — можно купаться в море, есть и бассейны, солярий, тренажерные залы. Секс с другими заключенными или людьми с воли. Даже выпивка. Хоть формально запрещено, но на это глаза закрывают! — Следователь подмигнул Теодоре. — Там тебе даже понравиться, как в хорошем санатории. И работа чисто номинальная, от балды, и не всегда есть. А если ты учишься в институте, то можно вообще не работать! Все будет классно!

Теодора пожала плечами и логично заметила:

— Но вы можете после суда, меня тривиально убрать, как лишнюю свидетельницу.

Анатолий Павлович искренне ответил:

— Такую красоту убить? Да я лично никогда! — И повысив голос, добавил. — А у тебя разве есть выбор? Что тебе еще остается?

Теодора сложила руки. Ее мысли скакали словно жеребцы. Как ни крути, но следователь прав. Отказ, не дает шансов. Будут прессовать. Потом закрытый суд. А далее в лучшем случае сразу прикончат, в худшем будут мучить.

Но если принять предложение? Она уже не девочка, и три курса на юриста кончила, и много наслушалась. Скорее, всего, ей санатория вместо тюрьмы на дадут. А постараются убрать как лишнего свидетеля, подстроив несчастный случай.

Так им лучше и вернее всего. Правда до суда бить и мучить не будут. Но потом все равно конец. Получалось плохо и так и так. В любом случае ее лучше и логичнее всего убрать после суда. Согласие просто давало менее мучительный процесс смерти. Если откажется, конечно, еще и помучают. Но потом снова убьют.

Адвоката хорошего им не нанять. А даже если бы и наняли бы, что все равно к процессу могут не допустить. Или запугать. Да получалось крайне невесело.

Теодора нервно постукивала каблучком. И с робкой надеждой спросила:

— Если я напишу явку с повинной, меня отпустят из-под стражи до суда?

Следователь неопределенно пожал плечами:

— Ты как сама юрист знаешь, это решает судья! Но если мы ему посоветуем, то может быть подписка о не выезде... Ты главное подпиши, и на суде будь паинькой.

Теодора заколебалась. Если ее выпустят под подписку о невыезде, возникал шанс сбежать. Хотя конечно, в нашем мире куда-нибудь скрыться затруднительно.

В любом случае нужно выиграть время.

Теодора умоляюще произнесла:

— Дайте мне хоть немного подумать!

Следователь с ухмылкой произнес:

— Это можно! Но думать ты будешь, находясь под стражей. Увы, ты молодая, темпераментная особа, которой предъявлено особо тяжкое обвинение, и тебя на свободе оставлять никак нельзя!

Потом следователь еще немного расспросил об себе, задал пару дежурных вопросов, и наконец, посмотрев на часы, ответил:

— Ну пока все Теодора Домино... Сейчас вас проверят на отпечатки пальцев и обыщут, а потом отвезут в СИЗО! Хотя нет, разрешаю ее если она будет покорной и освободить под подписку о невыезде.

И понизив голос, шепнул:

— И подумай мы можем и твое брата Сашку в тюрягу отправить!

Студентка вздохнула. Не самые приятные предстояли ей процедуры.

Ее заставили, сложит сзади руки, и защелкнули наручники. Повели в специальный блок при следовательской части. Теодора чувствовала себя крайне тревожно. Предстоял шмон и знакомство с тюрьмой.

Сначала ее отвели в кабинет с прожекторами. Дали дощечку и приказали стоять прямо.

Потом щелкнули в профиль, в анфас и полубоком. После чего намазали руки краской и сняли отпечатки пальцев. Это совсем не больно, женщина в белом халате взяла ее руку и аккуратно давила на бумагу, каждый палец в отдельности и ладонь. Хуже было потом.

Юную и фигуристую девушку отвели в бокс для осмотра, под ярки лампы, которые светили со всех сторон и не давали тени. Приказали снять одежду.

Теодора немного смутилась. Ощущаешь себя словно в стриптиз-баре. Руки не слушаются. Женщина в черном костюме полицейского командует, ее голос отрывистый, словно лай собаки.

— Скидывай платье!

И взгляд такой жесткий и обжигающий.

Теодоре, расстегает платьице. Снимает его через голову. Остается в белом лифчике и черных трусиках. В майскую жару особо нечего снимать.

Женщина в погонах командует:

— Лифчик!

Теодора краснея от смущения, но покорно обнажает грудь. Она у нее такая сочная, упругая, полная, соблазнительная. А соски, словно спелая клубника.

Даже женщине-полицейскому стало интересно и, она тяжело задышала.

Но голос стал громче и строже:

— Трусики! Живее!

Девушка пробует снять, но резинка выскальзывает из пальцев. Бедра у Теодоры, сильные, роскошные, ягодицы упругие с мускулами. Она такая красивая. И кое-как спускает трусы, по мускулистым, загорелым ногам, по чистой, лощеной, золотисто-медной коже.

Трусы, спадая, зацепились за каблук. Девушка стряхнула, нервно отбросив в сторону. Черные трусы ударились в вешалку. Девчонка в белом халате с тонкими резиновыми перчатками на руках подбирает их и тщательно прощупывает.

Женщина офицер полиции ревет:

— Скидывай туфли!

Чулков или колготок на Теодере нет. И она быстрым движением, избавляется от обуви, оставаясь голой и босой.

В костюме Евы студентка очень красивая, и соблазнительная, какое у нее тело, словно у древней греческой богини.

Потом вошли две девушки каждая словно медсестра в белом халате. Они не спеша надели резиновые, медицинские перчатки. И стали осматривать Теодору. Личный досмотр был очень тщательный.

Девушки начали с головы и расчесали волосы, распотрошив каждую прядь длинных и густых, цвета сусального золота, чуть вьющихся волос Теодоры. Потом посмотрели в ушах, даже использовали увеличительное стекло. Теодора ощутила себя подопытным кроликом. Титаническим усилием воли сдерживала себя, чтобы не забиться в истерике.

Выглядело все очень унизительно. Ей заглянули и ноздри, осторожно расширив их пинцетом. Девушки почти не причиняли боли, они старались двигаться осторожно. Но все равно когда рука в перчатке вошла в рот, и стала шоркать за губами, за языком, дотронулась до неба.

Теодору немного затошнило, во рту ощущался привкус резины. Ее легонько дернули за язык. Потом надавили на низ языка, и девчонка ощутила такую сильную тошноту, что ее не вырвало просто чудом. Дотянулись длинные пальчики полицейских девчат до самых гланд.

Исследовали ее рот очень внимательно. Но не нашли ни пломб, ни пятнышек на зубах.

Потом стали спускаться. Осторожно, и даже нежно помяли груди, пощупали под мышками. Посмотрели внимательно между пальцами руки. Даже постучали по ноготочкам. Затем второй верхней конечности, потрогали мускул на бицепсе.

Потом одна из девушек причинила первую серьезную боль, надавив на пупок. Теодора охнула, и попыталась дернуться. Девчонки крепкие, но подтянулись. Еще подскочило две, и вчетвером ее с трудом удержали.

Женщина-полицейский рявкнула:

— Стой не дергайся или я тебя пристрелю!

Впрочем, это еще цветочки. Самое неприятное впереди. Девушка в белом халате капнула вазелина на перчатку и произнесла:

— Сейчас мы обыщем вас и в интимных местах. Пожалуйста, раздвиньте ноги, наклонитесь, и расслабьтесь. Это не очень приятная процедура, но необходимая при полном досмотре. Я постараюсь причинить вам минимум неудобства.

Теодора тяжело вздохнула. Она наклонилась и облокотилась о стену. Другая девушка поддержала ее. Красивая студентка раздвинула ноги. И почувствовала движение девушки, вводящей, свой длинный указательный палец в лоно Венеры. Девушка старалась двигаться осторожно, но при этом обыскивала на совесть. Вот она ввела второй палец, и так глубоко ткнула во влагалище, до самой матки, что Теодора ощутила в себе спазмы. Ей нестерпимо захотелось помочиться, было щекотно, и одновременно пальцы девушки в резиновых перчатках возбуждали.

А когда девушка-надзирательница прошла своими пальцами, прокрутив их во влагалище полукругом, то Теодора тихонько застонала, и стали трястись. Девчонка улыбнулась и продолжила крутить пальцами, в лоне Венеры. Она это делала не без удовольствия. Ощутив как молодая, красивая женщина возбудилась от движений пальцев в самой чувствительном женском месте.

Снова поворот, мягкое нажимание на клитор. Теодора застонала, задергалась босыми ножками, и испустив сладострастный стон обмякла. Другая девушка ее удержала, не дав упасть.

А чертовка из полиции произнесла:

— А ты кончила! У меня почти все женщины кончают! Как вы это любите!

Напарница заметила:

— Нужно закончить обыск!

Девушка кивнула, и хихикнув произнесла:

— А теперь тебе будет немного больновато, так что потерпи!

Надзирательница еще капнула немного на палец вазелина, и резко вошла в анальное отверстие студентки. Лицо у Теодоры стало красным от стыда. А девушка ввела второй палец, от чего буквально стало рвать зад. Учила, охнула, это и в самом деле неприятно. А девушка сунула руку глубже и действовала теперь куда грубее. Видно ей хотелось причинить боль. Надзирательница усмехнулась, и добавила третий палец, и углубилась рукой в прямую кишку.

Теодора закричала от боли, ее рвало на части. Тру плотные девчонки держали студентку за руки. Другая девушка, что держала ее успокаивая, подчеркнуто ласковым тоном.

— Мы только посмотрим! Не дергайся, когда сопротивляешься — больнее!

У Теодоры текли слезы по щекам. Девушка-надзирательница уже засунула целую руку... Выступила кровь...

Она немного провела пальцами в прямой кишке, и наконец, извлекла свою перчатку, заметив:

— Ну, похоже, чистая!

После чего сорвала резину с правой руки и бросила в утилизатор. Теодора с облегчение выдохнула: наконец обыск закончен!

Но радовалась рано. Девушка извлекла другую перчатку из тонкой резины и снова надела ее. И Теодору едва не стало дурно. Юную студентку затрясло.

Надзирательница успокоила ее:

— Не бойся! Сейчас я проверю твои ножки и все!

Действительно девушка пощупала мышцы тренированных ног, потела под коленками, надавила на икры. Спустилась до подошв. Ощупала каждую ступню. И заглянула между пальцами, проводя и надавливая. Ну, ничего такого болезненного. Но Теодоре все равно противно: стыдно, страшно, неудобно.

Надзирательница провела по подошвам, от чего стало щекотно, по немного огрубевшей от хождения босиком по пляжам солярия и гимнастических залов ступне. И заметила:

— У тебя очень красивые ножки, небось парни смотрят!

Другая девушка отметила:

— Для девятнадцати лет вы прекрасно выглядите. Очень мускулистая, меньше двадцати пяти не дашь! Оставайтесь здоровой и свободной!

Наконец обыск закончился. Напоследок с Теодоры сняли отпечатки еще и босых ступней. После чего выдали полотенце, новый кусок казенного мыла и отправили в душ.

Теодора чувствовала себя расстроенной и униженной. Болела задница, в которой видимо нарочно так повозилась надзирательница, суя целиком руку. Хорошо хоть она у нее сравнительно небольшая. Хуже было бы, если бы обыскивали надзирательницы размерами с горилл. Но вообще на душе тревожно. Вдруг следователь ее обманул, и сейчас поведут в камеру. Обычно в западных фильмах про женские тюрьмы, сначала тебя фотографируют, снимают отпечатки пальцев, тщательно с залезанием в интимные места обыскивают и... моют под душем. А потом в камеру. Хорошо еще если в одиночку. А так могу и в общую, вонючую, с множеством неприятных сокамерниц.

А там еще и прописку устроят! Теодора мылась, регулируя струю воды, под теплую. И вода успокаивала. Девушка потерла мылом и казенной мочалкой подошвы, чтобы убрать краску. Ну и почему со ступней сняли у нее? Мало кому придет в голову, идти на дело босиком.

А что будет с Сашкой если его арестуют? Мальчика наверняка тоже подвергнут таким унизительным и неприятным процедурам, как обыск, фотографирование, снятие отпечатков пальцев. Да и еще отправят в камеру к малолетним бандитам. Бедный мальчик, как его жалко. А вдруг Сашку будут пытать. Бить резиновыми дубинками, по босым пяткам мальчишки? Или током, или еще хуже "слоником"? Это когда надевают маску и пускают газ.

Теодора тяжело вздохнула, и снова стала тереть себя мочалкой. Казенная мочалка, жесткая.

Мылась студентка слишком долго и на нее прикрикнули, чтобы скорее заканчивала.

Потом она вытерлась. Полотенце было застиранное, потертое, не очень удобно вытираться. Самое паскудное, что ее одежду принесли не сразу. И видно было, что потеребили, распороли швы. Высокие каблуки отодрали, и приклеили снова. И пахло прожаркой, немного потемнела ткань. В результате чего она теперь похожа на чучело.

Тедору вывели, и девушку трясло от волнения. Куда ее поведут. К камерам или... А тут еще и решетки.

Наконец, юная, восхитительная девушка почувствовала облегчение, повернув к воротам. У входя ее, ощупал полицейский в черном. Но так небрежно. Появилась надзирательница, и снова Теодора вздрогнула. Девушка в белом халате передала бумагу, прошипев:

— Вас пока оставляют под подписку о невыезде! Через два дня явитесь на суд, и судья окончательно определит ваш статус — обвиняемая или свидетельница.

Теодора взяла в руки бумагу, посмотрела на печать, и увидела подпись зама прокурора Москвы. Спрятала себе в карман. И тяжело вздохнула. Никогда она не забудет такого унижения. Ее обыскали, словно последнюю шалаву.

Но потом в голову ударила другая мысль. Если ее возьмут под стражу то подобные обыски, или еще хуже будут проводиться каждый день. А может и несколько раз на день.

Наклонив голову Теодора, пошла из участка. Немного хромала. Все еще болит растянутый задний проход. Так и геморрой можно получить. У уроды, издеваются на интеллигентным человеком, знающим восемь языков. Полицейский беспредел!

Как раз полицейские ей и преградили дорогу, трое громил с бульдожьими физиономиями.

А за ними появился Анатолий Павлович, и пара женщин в белых халатах.

Следователь, ядовито скалясь, прошипел:

— Извините гражданочка ошибка вышла! Вас отпустят под подписку о невыезде, только если вы подпишите явку с повинной. Анатолий Павлович ядовито усмехнулся.