Глава 39

Воспоминания все еще всплывали, но Пьер уже мог это терпеть. С трудом встав, он кое-как оделся в одежду, что лежала на стуле рядом с кроватью, и шатающейся походкой направился к странной двери с вентилем посередине. Такие он видел только в кино на подводных лодках. Открыв ее, парень шагнул за порог и скрючился от боли. На этот раз болела не голова, а желудок, сигналя о сильном голоде. Оглядевшись, он увидел подобие кухни и поплелся, опираясь о стену, к холодильнику. Открыв дверцу, Пьер схватил первое попавшееся что-то, похожее на еду и вгрызся в него, чувствуя, как радостно взвыли внутренности. Одновременно с этим вновь посыпались воспоминания. Смутные образы людей в больничных халатах, подходящих к нему. Тлеющий уголек, разгорающийся все сильнее с каждым наступлением ночи. И стоило огню вновь зажечься, как его вновь потянула в сторону появившегося зла. Вот только в этот раз это был не огненный ураган, а просто крупный костер. По крайней мере, так ощущалась эта сила. И вновь он не помнил ничего, кроме смутных образов. Помнил только, что тело было будто ватным и двигалось заторможено и дергано, как сломанная марионетка. Затем вновь боль и тьма. А потом он очнулся здесь.

— О, ты проснулся!

Вздрогнув, Пьер резко обернулся и уставился на незаметно подкравшегося незнакомца, не переставая впрочем, жевать зажатые в кулаке колбасу и сельдерей. У входной двери стоял парень, примерно его возраста. Темные волосы были частично окрашены в голубой цвет. В руках он держал электрогитару.

"— Неформал?" — мелькнула неуместная мысль в голове Пьера, когда он увидел круглые черные серьги в его ушах и окрашенные в черный цвет ногти. Но сразу же в его голове вспыхнула обжигающая боль, будто внутри нее развели костер, и появились образы.

Человек. Грехи. Незначительны. Невиновен!

Боль исчезла так же быстро, как и появилась.

— Эй, ты в порядке? — обеспокоенно спросил незнакомец, увидев, что он схватился за голову.

— Где я? — спросил Пьер и, не дожидаясь ответа, задал другой вопрос. — Какой сегодня день? Какое число?

— Год какой? — подхватил гитарист, видимо кого-то процитировав, и хихикнул, но поймав отчаянный взгляд Пьера, посерьезнел. — Тридцатое октября. Ты у нас дома. — увидев, как он оглядывает обстановку, парень добавил. — Да, мы живем на корабле.

— Как я здесь оказался?

— Мы выловили тебя из реки пару дней назад. Перевязали раны и оставили у нас. — музыкант двинулся к нему. Когда Пьер быстро сделал два шага назад, он сказал. — Эй, спокойней. Я ничего тебе не сделаю.

— Я не за себя опасаюсь. — отвел взгляд Морэ.

— Ясно. — слегка нахмурился гитарист и, подойдя к холодильнику, вытащил оттуда кастрюлю. — Тут нормальная еда есть. Сейчас разогрею, и поешь нормально. Да убери ты этот сельдерей. — поморщился он, ставя кастрюлю на плиту.

Через десять минут Пьер сидел за столом и быстро ел суп. Чуть в стороне от него расположился хозяин дома и рассказывал, как они с младшей сестрой его нашли. Случайно заметили плывущее в реке тело и выловили, затащив на палубу. В больницу не обращались, так как сами редко пользовались услугами врачей, а серьезных ран у без пяти минут утопленника не было, только царапины и синяки. Когда перевязывали, у него на пару мгновений вспыхнула голова, а сквозь кожу лица проступили очертания черепа.

— Сестренка тогда на тебя такими глазами смотрела. — весело протянул музыкант и, увидев вопрос в глазах собеседника, пояснил. — Она просто любит всякую мистику. Ну, там, призраки, полтергейсты и всякое такое.

— Странные увлечения. — удивился Пьер, отодвинув пустую тарелку.

— С кем не бывает? — пожал плечами гитарист.

Морэ открыл рот, чтобы задать вопрос, но осекся, почувствовав, как его кожу начало слегка жечь изнутри. Посмотрев в сторону окна, он увидел, что день близился к закату.

— Ты чего? — спросил его гитарист, увидев, что он вскочил со стула.

— Мне надо уйти отсюда! — запаниковал Пьер.

— Куда ты пойдешь, на ночь глядя? Оставайся до утра. Ты нас не стеснишь.

— Не в этом дело. Солнце скоро сядет.

— И что? — не понял хозяин дома.

— Ночью оно становится сильнее. — прошептал Морэ, глядя на медленно заходящее солнце.

— Что — оно? — спросил едва услышавший его парень.

Пьер отвернулся от окна и посмотрел в глаза тому, кто спас его жизнь.

— Я не знаю. — и быстрым шагом направился к выходу.

Выйдя на палубу, Пьер огляделся и нашел трап. Спустившись по нему, он был остановлен окриком гитариста.

— Ты уверен, что тебе надо идти?

— Да. — оглянулся Морэ. — Так будет безопаснее. Для всех.

— Понятно. — кивнул парень. — Если что, ты знаешь, где нас найти.

Пьер поблагодарил его и быстро зашагал к ближайшему переулку, краем уха услышав, как гитарист пробормотал: "Блин, сестренка расстроится". Зайдя за угол, он бросился бежать, чувствуя, что жжение под кожей становится все сильнее и сильнее с каждой минутой. Из-за боли парень не запомнил, сколько пробежал, но остановился он только тогда, когда уже не мог сдерживать боль. Оперевшись на стену в каком-то захламленном переулке, Морэ схватил себя за горящее изнутри лицо единственной рукой. В голове вспыхнуло воспоминание, как его кожа плавилась и сползала с головы, и сейчас он пытался удержать свое лицо, как будто это могло помочь ему сохранить себя. Как ни странно это немного помогло. Он не чувствовал, что нечто могущественное пытается отстранить его от управления. На сей раз ощущения были намного слабее, чем в первый раз, когда Пьер мог только наблюдать и то только когда ему позволяли. Теперь он чувствовал, что может сдерживать это. Но даже так ему становилось все труднее отличить собственные желания от порывов той твари, что засела в нем. Словно их связь становилась все глубже и глубже, объединяя два покалеченных сознания в одно.

Вскоре к нему, стоящему у стены и хрипящему от боли подошли несколько человек. Он чувствовал их приближение, но не обращал внимания, занятый внутренней борьбой. А вот они на него внимание обратили.

— Эй, парень? Ты чего там? — раздался голос одного из них.

— Наркоман что ль? — пробормотал второй.

— Может его это... В больницу отвести? Или в скорую позвонить? — спросил первый.

— Отведем, отведем. — согласился третий голос. — И заодно плату за услуги гида возьмем.

— Да ладно. Чего с него возьмешь-то?

— Тихо! Забыли кто тут главный? — прикрикнул третий, приближаясь к Пьеру. — Эй, парниша. — похлопали его по плечу.

Вздрогнув, парень успокоился. Прислушавшись к ощущениям, он почувствовал что-то в этих людях.

Невиновен.

Невиновен.

Две загубленных души. Виновен!

Медленно повернувшись к тем, кто его потревожил, Пьер оскалился в предвкушении, хотя из-за ладони, все еще лежащей на его лице, этого не было заметно. Сквозь щели между пальцами он посмотрел на ближайшего к нему человека, в котором ощущалась гниль. Двое других его не интересовали.

— Хорошая куртка. — прохрипел он, оглядев кожанку и уставившись в глаза грешнику.

Через пару минут, он в новой куртке вышел из подворотни, оставив за спиной два избитых, но живых тела и одного убийцу с выжженными глазами. Из горла рвался торжествующий смех, который прервался кашлем. Подросток вновь схватился за голову и пошатнулся. Злое торжество в глазах сменилось растерянностью и затем страхом. Оглядевшись, он побрел куда глаза глядят.

— Надо найти место... До утра... — хрипел он в полубреду, ища какое-нибудь заброшенное здание или подвал, где можно было бы переждать приступ. И где не будет людей.