| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Если больной выдержит.
— Семён, выдержишь? Мы тебя на носилках в самолёт внесём. Ну, понесли, ре-бятки, генерала, только шагайте не в ногу, чтоб его не растрясло.
— На президентском самолёте есть прекрасный медцентр, зачем вы туда еще своего оборудования напихали?
— Борт N 1 президента Росси в сопровождении почётного эскорта из трёх истре-бителей возьмёт липовый саркофаг с "телом президента" и команду спецназовцев, что-бы сторонники президента подлянки нам не устроили. Они сядут в аэропорту Шереме-тьево и доставят "тело" генералу Лукину до госпиталя Бурденко. А генерал Лукин уло-жит "покойника" в гроб и выставит в Кремле для слёзного прощания.
— А мы?
— Мы полетим на задрипанном транспортнике АН-112 с откидными сиденьями и сядем в аэропорту Лётного испытательного института в городе Жуковский без помпы и почётного караула. Тебя уже будет ждать реанимобиль с доктором Лукиным на всякий случай.
* * *
После взлёта АНа Семён Семёныч тревожно спросил у маршала:
— А истребители сопровождения будут?
— Ты в прошлом веке живёшь, Семён, — приподнялся с откидной сидушки маршал и подошёл к медицинскому "будуару", где покоился больной.
— Наше боевое оснащение заставляет самоликвидироваться любые ракеты "зем-ля-воздух" за три километра до цели. Даже если боеголовка будет ядерной мощностью до 15 килотонн, ты получишь в худшем случае облучение, как на сеансе флюорогра-фии в районной поликлинике. Ракеты "воздух-воздух" наше боевое оснащение застав-ляет самоликвидироваться на расстоянии 5 км от цели. Но это всё пустое, мы умеем перехватывать управление любого истребителя за 10 км от цели. Какая тут уже атака?
— Зачем же мы дурочку треплем с производством допотопной авионики? Полови-ну военного бюджета страны съедает.
— Только для того, чтобы наши потенциальные противники занимались выпуском авиационной и ракетной техники столетней давности.
— Но это же дорого!
— Да, это "белый слон". В Сиаме или Индии, махараджа награждал отличившего-ся вельможу очень редким слоном-альбиносом. Эта скотина считалась священной, её нельзя было гонять на работы по трелёвке леса. Подарочный слон только жрал и срал до 60-70 лет. Приносил одни убытки. Так и современная аэрокосмическая техника толь-ко разоряла противника, а пользы от неё на войне — хрен целых и хер десятых.
— Президент и правительство знали об этом?
— Хех! Это знала только группа военных инсайдеров из организации "Русская правда".
— Хреновый из меня разведчик, Орлюк, если я не догадался, что мы коллеги с одного факультета.
— А я знал, Семён, поэтому и сделал ставку на тебя, а не на чекистов из МГБ. Спасибо тебе за упреждение операции "Немыслимое-2" и за ловушку для подлеца-президента. Кстати, как ты о ней узнал?
— Прости, Орлюк, моя профессия — не врать, в чуточку недоговаривать. Наши люди принюхались к президенту, и пришли к выводу, что на будущее не мешает пере-страховаться. Но воспользоваться ловушкой для президента удалось только тебе. Пока тебе огромное спасибо, что спас Русь и русских хотя бы на некоторое время.
— Семён, а ты сам-то чьих кровей будешь?
— Недоделанный еврей по материнской линии. А ты, Орлюк?
— Полноценный калмык с русской матерью. У монгольских племён происхождение матери не имеет значение. Наши деды считают, что для монгольской крови даже луч-ше, если возьмёшь иноплемёнку.
— Вот оно как получается! Русская сволочуга, Андрюха-президент, хотел толкнуть Россиюшку иностранцам по дешёвке, а мы, полукровки, её сохранили.
— Брось, Семён, не полукровки мы, а стопроцентные русские. Русский тот, кому вне русского мира жизни нет. А все эти транснационалы, эмигранты и внутренние дис-сиденты, — русофобы от роду и по гроб жизни. Я таких гнобил и до конца жизни давить буду.
* * *
На ИП-26 пришла команда на отбой боевой тревоги. Старший лейтенант Василь-чиков первым выскочил из прохладного, но затхлого бункера, на обжигающую духоту полуденной пустыни.
Измерительный пункт ?26 — это стометровая телевышка, какие стоят в област-ных городах, казарма-землянка щитового типа на роту солдат. Обычно в ней было не больше двух отделений солдат-спецов и отделение ЧМО (части материального обес-печения).
"Чмошники" были важными персонами, потому что они каждый день привозили на измерительный пункт две автоцистерны питьевой воды, хлеб и солдатские лакомства в буфет-"чепок" — сгущёнку, печенье и вафли. И ещё они работали на местном "подсоб-ном хозяйстве" под командой старшего прапорщика Макокомова. На ИП-26 было солё-ное озерцо, но его вода не годилась даже на полив помидоров, дынь и арбузов, кото-рые тут чудесно росли бы, если их поливать пресной водой. Поэтому солдаты ели каж-дый день перловую кашу со свининой и перловый суп из свинячьих костей. Свинина была своя и только-то.
Вокруг озерка росла рощица, которая давала тень и прохладу. Раскидистый и стремящийся к земле серебристый лох облюбовали куры — склёвывали сладкие "мас-лины" и дремали на ветвях. В общем-то это и было подсобное хозяйство ИП-26. Рыбы в озерце не было, зато водились улитки и какие-то рачки, не креветки, а более похожие на мармышей. Утки тоже наедались досыта даже без прикорма, как и куры. Но почему-то ни куры, ни утки на солдатский стол не попадали. Зато вот свинины было в избытке. И ни у кого не было требований перевода на кошерную или халяльную пищу, потому что другой просто не было.
Все свиньи были поджарыми, длиннорылыми, быстрыми на ноги, как диковинные скакуны. Недостаток корма они восполняли, разрывая в норах сусликов и сурков их за-пасы на зиму, да самими сурками и их малышами не брезговали, подтверждая, что сви-нья — зверь всеядный.
Свиньи змей не боятся, но опасных змей в округе не было. Кишмя кишели в озере тонкие змейки-стрелки, опасные только для мышей. Среди солдат ходила легенда, что когда-то на склоне ствола серебристого лоха видели греющуюся на солнце гюрзу, а прямо в пустыне — кобру с раздутым капюшоном. Но кроме пустынной гадюки никто из солдат больше змей вживую не видел. А после укуса гадюки в худшем случае поле-жишь в госпитале с температурой две недельки, и всё удовольствие.
Прохлада зарослей лоха, карагача — пустынного вяза, тамариска и саксаула ма-нила поваляться в тени или походить босиком. Но никто на это не отваживался. Потому что не в легендах, а в реальной жизни один лейтенант расстелил тут одеяло, чтобы принять воздушные и солнечные ванны. Лейтенанта не довезли до Москвы на самолё-те в госпиталь Бурденко после укуса малозаметного паука каракурта.
Но всё равно тут было приятно посмотреть на пыльную зелень, зеленоватую во-ду, взмученную пекинскими белыми утками, и полюбоваться на перескоки кур с ветки на ветку серебристого лоха.
Солдаты высматривали под деревьями с большой опаской яйца, которые откла-дывали куры и утки прямо в зарослях. Тут неподалёку была нора лисы-корсачка. Она с лисятами тоже охотилась за яйцами. Не брезговала курочками и уточками. Но особого вреда не приносила. Тут ей с лихвой хватало сусликов, тушканчиков и жирных сурков.
Васильчиков отвёл душу, полюбовавшись на крохотный оазис в пустыне после двенадцатичасового дежурства и спустился в бункер на рабочее место. ИП-26 выпол-нял многофункциональные задачи по отслеживанию параметров запусков боевых ра-кет различного типа.
— Что, снаружи прохладней? — хмыкнул майор Хохлов.
— Жарче, но пахнет живой жизнью, а не армейской смертью.
— Вот уж тебе "наша служба и опасна и трудна"! Ты бы в пехоте клиренс под тан-ком померял.
Хохлов с Васильчиковым служили в подразделении Службы единого времени. Их задача была выдавать в эфир посредством телевышки импульсы "единого времени", согласованные с точками отсчёта по сигналам Гринвичской обсерватории в Англии.
— А ещё напиши невесте, что получил автоматной пулей ранение в лицо, от кото-рого остался шрам на губе.
Васильчиков когда-то попался на слабости пробовать лакомства из посылок для солдат. В обязанности командиров входила проверка содержимого посылок, приходя-щих солдатам. Это нужно. Узбекам и таджикам родители присылали насвай, марихуану и даже гашиш. Ну и некоторая офицерская холостая молодёжь позволяла себе выхле-стать банку персикового или вишнёвого компота из солдатской посылки. Ушлые бойцы прознали про это хамство. Закатали однажды крышкой ополовиненную банку с вишнё-вым компотом, долитую отработанным электролитом из аккумуляторов.
Васильчиков отхлебнул такого компотика, и на губах его расцвели, как в мультяш-ке, розовые пузыри после ожога. Потом он полдня не мог оторваться от автоцистерны с водой, а бойцы забавлялись своей отместкой и унизительным для офицера зрелищем.
— Вот уж нашёл, Михал Палыч, над чем смеяться. Об этом отсмеялись давно те, кто на дембель вышел.
— Ну, тогда посмотри телик и отвлекись от печальных воспоминаний.
У них в службе стоял компьютерный приёмо-передатчик со спутниковой связью, почему-то предназначенный для подводных лодок.
— Кстати, ты сегодня поедешь ночевать домой?
— Конечно.
Семьи у офицеров жили за 150 км отсюда в офицерском городке. Если каждый день ездить на водовозке ночевать домой с женой, то к рабочему дню можно было смело прибавлять 4-5 часов.
— Зайди ко мне, возьми у жены копчёной колбасы и швейцарского сыра. Скажи, что я приеду на субботу и воскресенье. Пусть пирогов напечёт с капустой.
— Ладно, — вперился уже глазами в экран старший лейтенант Васильчиков. — Ми-хал Палыч, ну и звездопад сегодня был, скажу я тебе! Как в фантастической кинушке. Мы прошли через метеоритный поток.
— Выйди на любой астрономический сайт и увидишь, что никакого звездопада на сегодня небесная канцелярия не запланировала.
— А чо это были за красивые вспышки?
— Сбитые ракеты с ядерными боеголовками. Аннигилированные.
— А против кого летели?
— К нам, придурок!
— А почему боевой готовности не объявляли, на казарменное положение не пере-водили?
— Наших баз в Туркестане это не коснулось.
— Ну, ни хрена себе за полчала столько дров сбить! А стратеги отвечали?
— Сам посмотри.
— Ага, точно! Вижу кратер в Аризоне. Ещё один в Неваде. Вот и на Аляске дырка.
— Ты поищи остров Диего-Гарсия в Индийском океане.
— Так его больше нет, Михал Палыч!
— Вот тебе и наш ответ.
— Никакой это не ответ. Ядерная война прошла, а ядерной зимы нет. Зон сплош-ных пожаров нет. Никаких радиоактивных осадков или землетрясений. Как это может быть при ядрёном конфликте?
— Потому что нынешние ракетоносители с ядерными боеголовками просто маке-ты, а не грозные ракеты.
— Что ты городишь, Михал Палыч! Я был два раза на стажировке в сборочном корпусе, каждую гайку прощупал. Да нас на натурные испытания всем курсом возили.
— Действующие макеты, для современной войны непригодны.
— Так чем же мы теперь будем воевать? Палками?
— Слышь, Васильчиков, кто из нас закончил Курчатовскую академию космических войск? Я просто солдафон с четырёхлетним командным училищем, а ты ещё и в адъ-юнктуре заочно учишься. Я на той неделе ложусь в госпиталь на предмет исследова-ния здоровья для дальнейшего прохождения службы в вооружённых силах. На дем-бель я ухожу, ты понял! И скоро мне всё, кроме моей пасеки, будет до лампочки.
— Нет, Михал Палыч, ты скажи, как можно нанести такие поражения объектам на земле без сотрясения атмосферы, акватории и земной коры? Без радиоактивного зара-жения местности?
— Школяр, ты слышал о поражающих элементах на основе плазменного смерча из позитронов?
— Ну, проходили что-то вроде того. Столкновение объекта, состоящего из веще-ства, с объектом из антивещества приводит к аннигиляции входящих в их состав частиц и античастиц. Согласен, сейсмического воздействия не может быть за столь короткий срок аннигиляции. А почему же нет повышения радиоактивного фона?
— Ну и дурной же ты, пацан! Совсем как я в твои годы. Ты забрасываешь снаряд на антигравитонном двигателе за пять тыщ километров практически мгновенно. Анни-гиляция медленных электронов и позитронов ведет к образованию гамма-квантов, а аннигиляция медленных нуклонов и антинуклонов — к образованию нескольких пи-мезонов. В результате последующих распадов мезонов образуется жёсткое гамма-излучение с энергией гамма-квантов более тысячи мегаэлектронвольт. Но в рассеян-ном виде это краткосрочный импульчс не оказывает никакого воздействия на живую природу по всей планете.
Уши Васильчикова покраснели. Он считал себя самым продвинутым на своём ИП. Спасло его только то, что в дверь позвонили. На пороге стоял в майке и трусах красно-мордый добродушный "пром", гражданский представитель одного из предприятий обо-ронной промышленности по монтажу сантехоборудования. Они на военных объектах находились на особом положении, получали бешеные деньги и позволяли себе некото-рые вольности.
"Пром" протянул литровую банку:
— Ребятки, плесните спиртяшки для поправки здоровья. А то мне сегодня ночью на самую верхотуру вышки ещё забираться. Там новую антенну монтируем.
Майор Хохлов был суров с виду из-за остеохондроза, который напоминал о себе при резких движениях, когда приходилось оборачиваться.
— Я ж тебе вчера давал банку.
— Сколько в той банке, эх!
— Три литра, между прочим.
— Ну не жмись, майор, дай хоть литр.
— Нету ни грамму. Завтра привезут — завтра приходи.
— А это что на столике у стенки? — показал "пром" на стакан с мутноватой жидко-стью в нише стены.
— Это мы остатками спирта сверхвысокочастотные разъёмы протирали.
— Дай хлебнуть.
— Там слой серебра на дне толщиной с палец и ватка.
— Попы в церкви из серебра святую воду творят!
"Пром" выцедил стакан с остатками серебра и старательно обсосал ватку на за-куску.
— Спасибо, пацаны, подлечили! Если по части сантехники для ремонта квартиры — обращайтесь. И краски, если что. Скоро вышку снова красить будем.
— Ладно уж, иди с миром! — вежливо подтолкнул его к двери майор.
— Дык у нас и так: миру — мир.
— Ну, теперь уже надолго.
— Политики замирились с пиндосами и гейропейцами?
— Ага, и так здорово, что долго ещё не раздружимся.
Старший лейтенант открыто смеялся с придурковатого алкаша, строя рожицы, как в школе.
— Зря дурака валяешь, Васильчиков, скоро водитель водовозки пойдёт в столов-ку, а твоё пассажирское место займёт куда более шустрый ловкач. И останешься ты но-чевать на объекте.
— Да я любого хама вытряхну из кабины и в пыли вываляю.
— Даже старшего прапорщика Макокомова? Он чемпион полигона по вольной борьбе в тяжёлом весе, между прочим. И намеревался сегодня вечером съездить в го-родок на вечер "Кому за тридцать".
Конец_
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
