Я нашёл уже примеченную в прошлую прогулку по торговым рядам дверь и, не давая себе времени мандражировать, быстро вошёл в мастерскую. Встреченный лишь звоном ковки, оказался в прихожей. Меня никто не поприветствовал…
Осторожно миновав тамбурную дверь, я оказался в широком помещении, которое сразу выдавало в себе кузню. В комнате было всё для работы: жаркий горн, наковальня, несколько молотков разного размера для правки материала, кузнечные клещи, а также чаны с водой, в которые, насколько я помню, опускают готовые поделки, чтобы они быстрее остыли. Самой главной деталью интерьера же оказался сам кузнец. Выглядел он именно так, как я его запомнил, когда тот выходил проветриться перед входом в свою мастерскую. Короткая стрижка, волевое и обветренное лицо, цепкий взгляд, коротенькая бородка и отсутствующие как класс усы. Встретил меня мастер молча: то ли не заметил, то ли я просто не стою его внимания. Когда я также молча подошёл чуть ближе, любуясь на его работу, тот, наконец, окликнул меня.
— Чего тебе, малец? — грубовато начал он. Ну, меня так просто не отпугнуть.
— Здравствуйте, кузнец-сама, — память предшественника подсказала, что обращаться к тому, чьего имени не знаешь, можно по профессии, — я пришёл попроситься к вам помощником.
Мастер хрипло рассмеялся:
— Не надо меня так называть. Я пока ещё не настолько стар для такого обращения, — взмахнул тот молотком, выправляя кривой угол у очередного сюрикена, — и почему же ты считаешь, что я должен тебя взять?
Я пожал плечами:
— А почему бы и нет? Вам поначалу не помешает хотя бы мальчик на побегушках, а мне хоть одним глазком посмотреть на вашу работу, что-то запомнить… а затем, может, и смогу вам чем-нибудь помочь.
Смешок в очередной раз стал мне ответом. Кузнец взял клещи, назначение которых я так метко угадал, и опустил уже готовое изделие в один из чанов с потемневшей водой. Под шипение остывающего орудия для убийства, мастер наконец ответил:
— Хм… — нахмурил он брови. — как ты говоришь? Почему бы и нет? Ну давай, иди сюда. Покажись на глаза старику…
Я вышел из лёгкой тени, что отбрасывала лампочка на потолке, и предстал перед кузнецом во всей красе. Худое, тщедушное тельце, руки как палочки для риса, немногим толще. Задохлик — кот помойный. Безрадостное зрелище… я пока ни на что не способен.
— Мда… Тощец… — услышал я слова мастера, что вернулся к работе, — видал я и получше материал… но ты ведь ещё вырастешь, верно? Сбегай-ка…
Я покивал на его поручение, и тут же бросился к выходу, спрашивать у прохожих, где находится ближайший ларёк, в котором можно купить местный фаст-фуд обед.
3 — Медитации
к предыдущей главе||| к содержанию ||| к следующей главе
С тех пор, как я оказался в этом мире, прошёл уже целый месяц. Дел было предостаточно, на отдых времени не особенно хватало, но я не отчаивался, зная, что у меня всё впереди.
Академия шиноби мне очень понравилась. Конечно, знаний, которые там давали, было крайне недостаточно: исторические рассказы шли крайне поверхностно, чистописание изучалось весьма неторопливо.Мне удавалось неотставать от городских несмотря на сложность языка, а география пока ограничивалась лишь общими понятиями наподобие севера, запада, востока и юга, а также местоположением других Великих стран относительно нашей. За три-четыре урока мы выучили лишь столицы, которые пока нам совершенно не были нужны. Более интересными были уроки физподготовки: помимо серьёзной физической нагрузки зачастую были задействованы активные игры, названия которых у меня в голове почему-то так и не прижились. Самыми простыми были салки, и то на них вымотаться было проще простого: моё состояние в физическом плане пока оставляло желать лучшего.
С одноклассниками же у меня сложился устойчивый нейтралитет, который предполагал общение, взаимопомощь, но не более. Держался я со всеми ровно и никого не выделял вниманием: для меня все были одинаково детьми, хоть и каждый со своими заскоками.
К сожалению, иногда в моем взгляде проскальзывало снисхождение, адресованное одноклассникам, что раздражало многих, чаще всего, обычных бесклановых детей. Им было неприятно, что на них свысока смотрит кто-то, находящийся на одном с ними уровне. И это привело к одному очень неприятному для меня инциденту. Обида у них постепенно накапливалась, а потом… а потом в один прекрасный день выплеснулась наружу. Как у детей обычно решаются различного рода обиды? Правильно, такие вещи в детском возрасте по большому счёту решаются кулаками, которые проезжаются по лицу обидчика. Ну, в моём случае, к сожалению, не только по лицу.
Вечер. Полигон при академии. Их было пятеро. А я один. Как бы печально это сейчас не прозвучало… арифметика оказалась простой до невозможности. На самом интересном месте моего избиения один из преподавателей академии, который в тот день по каким-то своим причинам задержался на работе и явился на шум, спугнув тем самым малолетних хулиганов. Те и унеслись прочь, сверкая пятками. Впрочем, я так и не сдал их учителю со всеми потрохами. Не привык я ябедничать. К своему оправданию хочу сказать, что не был безответным, этим ребятам тоже мало не показалось. После этого инцидента ко мне больше не лезли. Ну, а я был только этому рад, причём несказанно.
— +===
* * *
===+ —
Помимо учебы в академии у меня прибавилось и других забот: после занятий я каждый день около двух-трёх часов был на подхвате при кузне, помогая мастеру, чем мог. К сожалению, ни мои физические данные ни навыки работы с чакрой не позволяли помогать ему реальную помощь, но мои шустрые ноги были не бесполезны в торопливом "подай-принеси". А любознательность, наряду с исполнительностью и аккуратностью, пришлись по душе кузнецу.
Также он как-то раз весьма оригинально поведал мне, почему у него не было помощника до этого…
— Знаешь, малец, — однажды начал разговор мужчина, переводя взгляд с только что отполированной катаны на меня, — каждый мастер владеет своими собственными рецептами по обработке металла и техникой создания совершенного меча, открытыми им самим или же унаследованными от предков, которыми уважающий себя и свою семью ремесленник ни за что бы не поделился со своим соперником, даже ради покровительства какой-нибудь могущественной особы. Когда передаваемые поколениями навыки закрепляются в семье, тщательно сберегаются и приумножаются, тогда и можно говорить о династи мастеров. И секреты мастерства касаются всего: используемого сырья, последовательности действий, способов ковки и плавки, цвета раскаленного металла и огня, температуры воды на разных этапах и прочих хитростей.
Я внимательно его слушал, одновременно выкладывая новый товар на витрину, пытаясь сообразить, к чему он клонит.
— И в одном из старинных преданий говорилось о том, что однажды один кузнец увидел, что зашедший к нему в гости «коллега» тайком опустил руку в воду, которая была предназначена для закаливания стали,.. — только я хотел было повернуться к мастеру лицом, как кончик ножен от катаны слегка коснулся кожи шеи. Признаться честно, этого я не ожидал: — мгновенно, не говоря ни слова, он схватил меч и отрубил несчастному руку.
А потом он, глядя в мои удивлённые глаза, расхохотался так, что у меня не хватило сил сдержать на своём лице улыбку, несмотря на щекотливую ситуацию. Мужчина в ту же секунду убрал от моей шеи пустые ножны, в которые незамедлительно, изящным движением, была помещена катана. Потом он протянул мне меч.
— А ты не из пугливых, пацан, — продолжая хохотать, сообщил он мне.
Я же пребывал в недоумении, смотря то на протянутый меч, то на самого мужчину.
— Это такая незамысловатая проверка? — спросил я, забирая изделие из грубых рук, любуясь подаренной катаной. Она походила больше на произведение искусства, чем на орудие убийства. В тот момент мне казалось, что ни одна капля крови не имела права оказаться на этом клинке, настолько он был совершенным.
— Ты её уже давно прошёл, малец, — он не постеснялся вдобавок ко всему потрепать меня по голове. Глаза его светились озорными искрами, — считай, что это был оригинальный способ тебе об этом сообщить. Вот не чувствую я в тебе плохих намерений, в отличие от других ребят, с которыми мне приходилось иметь дела до тебя, да и нравишься ты мне. Можно сказать, что испытательный срок пройден, мой юный друг.
Как только он закончил говорить, я тут же пустился выражать свою благодарность. Кузнец оказал мне величайшее доверие, и я не мог его подвести. Всё-таки классный он мужик!
С тех пор, как кузнец одарил меня, я стал считаться его учеником. После этого события старый мастер начал потихоньку делиться полезными советами, что могут пригодиться в уже нашем нелёгком ремесле. Конечно, для практических занятий мне пока не хватало силёнок, но теория тоже была весьма полезной, и я осваивал её, отбросив в сторонку свою лень.
В процессе учебы у меня выявились пробелы. Базовые знания по сравнению с домашним обучением клановых оказались недостаточными. Требовалось время на качественное восполнение информации. Как быть? После работы у меня оставалось не так много времени, а, поскольку учёба в академии начиналась сранья, для того, чтобы выспаться, мне и ложиться требовалось пораньше. Всё-таки я знал пользу достаточного количества сна. Вот и выделил между уроками и работой оставшиеся два-три часа на библиотеку, для более глубокого погружения в науку.
Первым делом я стал искать такое понятие, как теория чакры. Как бы я не хотел как можно быстрее начать «колдовать», мне не хотелось как-нибудь себе навредить. Ведь как поступает наш, русский человек? Он сначала что-то ломает при сборке, а потом такой: «Странно, почему испортилось? Я же всё правильно делал… пойду-ка гляну в инструкцию…» Сначала именно так и хотел поступить согласно моему менталитету, но потом я всё-таки прислушался к настойчивому голосу разума и решил поискать сначала пресловутую «инструкцию»….
В процессе поиска и усвоения найденной мной информации в библиотеке, не раз хотелось взвыть и с укором уставиться куда-нибудь в небо. Как оказалось, здешние авторы очень и очень любят «водичку» и философские размышления. Они настолько иносказательно рассказывают о своих подвигах, что хочется найти «Эдо Тенсей»[2], доработать эту технику так, чтобы призываемые чувствовали боль, а затем отдать их в застенки к Морино Ибики. И, возможно, самому поучаствовать в их допросе на тему:«Зачем так издеваться над будущими поколениями учеников?»
Словом, поработать мне пришлось знатно. На то, чтобы не отвлекаясь ни на что другое, обобщить полученную информацию из всех источников, мне понадобилось практически целых два месяца!
Однако, сказать по правде, часть из этого времени улетучилась на то, чтобы вспомнить русский язык в письменном виде и набить руку. Вы пробовали когда-нибудь писать левой рукой? Похожие неприятные ощущения. Моторика была на очень низком уровне!
Я решил вести записи именно на родном языке, поскольку более эффективного способа шифровать свои наблюдения в этом мире нет, надеюсь я единственный на данный момент вселенец, прибывший с планеты Земля, знающий русский язык. А ещё лучше, чтобы кроме меня вселенцев вообще не было.
Но, несмотря ни на что, дело было сделано: обобщив всю полученную информацию и выцедив из неё крупицы более менее правдоподобного знания — я, наконец, решил заняться своей будущей «магией».
— +===
* * *
===+ —
Следующий день начался как обычно. В предвкушении предстоящего пробуждения своего очага время занятий тянулось невыносимо медлено. Так называемый "феномен растянутого времени". Стоило только сесть за парту, так и началась эта мука. Пока шли уроки, я не находил себе места, что изрядно раздражало. Да что там, я даже вздремнуть попробовал… и знаете, что? Субъективно, во сне я провёл как минимум час. Вот только лекция еще не закончилась. Объективно, прошло не более десяти минут… Мне осталось лишь тихонько, чтобы никто не услышал, выть на потолок, а затем, плотно сжав зубы, дожидаться окончания всех уроков.
Наконец, с трудом дождавшись окончания занятий, я отправился подкрепиться перед знаменательным событием в своей жизни. Съев порцию сладких данго (у моего любимого сладкого соуса просто зубодробительное название!), я на всякий случай забежал в свою квартиру, взяв с собой свитки с теорией и захватив порцию риса с мясом, которые здесь были основным блюдом.
Некоторое время проведя в поисках, я нашёл довольно-таки приятную полянку. Официально она не являлась полигоном, поскольку ничего рукотворного здесь не было. Сор и ломанное железо отсутствовали, а это означало, что тут никто не проводил свои тренировки. Что весьма радовало в особенности из-за того, что место было действительно очень хорошим, да и находилось оно относительно недалеко от общежития, где я в данный момент проживал.
Удобно устроившись под большим деревом, впрочем, они тут все большие, я ещё раз по-быстрому пробежался по теории, пытаясь припомнить все самые интересные и заковыристые пункты.
Согласно вводной части информации, чакру учатся ощущать каждый по-своему. В первую очередь имели место быть именно медитации. Как ни странно, но строгой методики становления чакропользователем не существует, однако, у каждого выявленного носителя чакры всё получается. Ещё существует зависимость от возраста инициируемого. Обычно первые признаки проявляются годам к десяти, если речь идет о непотомственных чакроюзерах. У тех инициация происходит не в пример быстрее, где-то годам к шести-семи. Я же бесклановый. Тренировок с детского возраста моё тело, увы, не получило, но, с другой стороны предполагаю, что у меня должны быть и свои преимущества…
В любом случае, даже не имея точной методики, я всё равно выяснил, что делать с чакроканалами точно нельзя, а что можно, но с осторожностью. Примерные планы тренировок у меня намечены. В общем, я уселся медитировать.
— +===
* * *
===+ —
Как я выяснил из пересекающихся источников, способность к медитациям дана далеко не каждому. В пример этому можно привести Наруто, неусидчивая натура которого никогда в жизни не позволит медитировать как следует. Конечно, у него бывают приступы сосредоточенности, но они весьма и весьма редки. Может быть он и вправду смог помедитировать некоторое время на горе Мьёбоку, чтобы почувствовать сен-чакру, но сделал он это ни много не мало в шестнадцать с лишним лет. Что уж говорить про семилетнего Узумаки? В этом возрасте он ещё более энергичен и абсолютно не способен ни на малейшую концентрацию.
Медитация — крайне непростой способ глубже понять себя. Ощутить себя изнутри, прочувствовать каждую свою мышцу, каждое волокно нервов и даже постараться понять свой внутренний мир.
