| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Наши стали помогать жителям ДНР и ЛНР продовольствием и другими товарами и, конечно оружием, хотя официально об этом не говорилось. В 2016 году до войны дело не дошло, но напряжённость была не малая. Короче, Витя, хохлы оказались ещё теми тварями. И соц. лагерь развалился. Пригрели мы на своей груди змей. А то всё — братушки, братушки. А они все перебежали в НАТО. Вот такие дела, Витёк.
Мы ещё долго шли молча, а потом Виктор повернулся ко мне и сказал,
— Ну как же так. Такая огромная страна и, на тебе, развалилась. Неужто наши руководители не смогли это предвидеть.
— Не бери в голову, Витёк. Они об этом не только не думали, а даже и не хотели думать. Их всё устраивало. Власть есть, спецраспределители снабжали их дефицитной жратвой и шмотками, а как живут люди, там внизу, им было всё равно.
— Какие ещё распределители?
— А ты, что думаешь секретарь горкома пойдёт вместе с тобой в очереди стоять за колбасой?
— Ну, не знаю. Как — то всё дико выглядит. Как будто под одеялом жрать, а другие слушают и слюни глотают.
— А вот они привыкли и на наши слюни им наплевать. ,,Мы будем жить при коммунизме,, вот и ждите, ха-ха-ха. А они уже там и давно, кстати. Так что думай о себе , Витя, а страна пусть живёт как жила. Всё равно от нас ничего не зависит.
Незаметно мы дошли до дома Виктора.
— Ну ладно, увидимся ещё, — попрощался я с другом,
— Пока подбери детали для зарядника, а там продолжим наш разговор. И не забудь. Н-и-к-о-му!
— Да понял я. Не беспокойся.
На том и расстались.
* Глава третья *
На улице уже стемнело и я пошёл домой.
Я шёл и всей грудью вдыхал свежий вечерний воздух. В полисадниках домов росли вишнёвые деревья, а на нашей улице напротив моего родного дома шелестели листьями берёзы. Открыл калитку и зашёл во двор. Мои отец с матерью сидели в саду на лавочке и ждали меня. Матери осталось жить на свете ещё тридцать лет. Отцу, правда, поменьше. Он только что пошёл на пенсию, но ещё работал, а мама была домохозяйкой и на пенсию не рассчитывала, а только на добавку к отцовой. Тогда ещё не придумали социальных пенсий.
— Ну что, намылся в Урале? — спросил папаша,— Что-то ты поздно на речку ходил.
— Ничего не поздно. Считай только с дороги. Неплохо и освежиться.
Они конечно не поняли истинного смысла моих слов, но ничего не сказали.
Я подошёл к водопроводной колонке, открыл воду и с наслаждением напился чистой и прохладной форштадтской воды. Я её всю жизнь вспоминал, какая она была вкусная и вот опять выпало мне счастье насладиться ею. В моём будущем из-под крана пили только самоубийцы.
— Пойдём, сына, покормлю тебя, а то небось проголодался? — сказала маманя и хотя я отнекивался, всё равно пошла на кухню кормить своего загулявшего сынка.
Сынок накушался и прошёл в свою келью, которая находилась сбоку от печки.
Включил радиолу и приставку магнитофонную ,,Нота,, приготовился слушать ,,шедевры советского рока,,.
И зазвучал бессмертный шлягер советской молодёжи ,,Наш адрес — Советский Союз,,
Песня, конечно хорошая по тем временам, но качество оставляло желать лучшего.
Конечно, если записываешь с приёмника, о каком качестве может быть речь.
— Ты, это, потише играй, а то соседи будут жаловаться,— сказал, подойдя, отец.
— А что, у нас соседи завелись?
— А куда же они денутся, где были там и есть.
— Ты об этих, которые дворами соседствуют? А я было подумал, что у нас в доме завелись. Ладно, папочка, я буду тих как мышка. Вот куплю себе наушники и вы мой шум больше не услышите.
На этом и порешили.
А сам думаю, что в прошлой жизни я слишком увлекался записью музыки низкого качества, покупкой книг, которые в будущем будут лежать мёртвым грузом у меня на полках. Я-то их прочитаю, а вот сынок не очень-то любил их листать, предпочитая им гулянки с друзьями или учёбу в институте. Ну да ладно, главное, что он вырос приличным человеком. Не знаю будет ли он в этой жизни, но будем стараться. Много времени я потратил раньше на общение с Вовкой Долгих. Мы познакомились на заводе свёрл, когда я приехал из армии и опять устроился туда на работу. Вроде бы мы подружились, но был какой — то мутный осадок в душе, как бы предчувствие. Сколько времени я затратил на записи для него, сначала музыки для его гулянок, а потом аудиокниг, когда он ушёл из семьи и ему было скучно. А может и не ушёл, а его ,,ушли,, за то, что не хотел он помогать жене по дому, да и просто быть хозяином в доме. Завёл себе комнатушку около лифта и пил там пиво, да книжки читал — вечно грязные и рваные. И книги я ему давал читать скрепя сердце. Он их перегибал и пачкал. Книги теряли товарный вид и обменять их на другие уже было сложно. Потом, ближе к пенсии, увидев как он опускается, я отдавал ему свою хорошую одежду, которая становилась мне мала или одежду сына и он хоть выглядел более или менее прилично. Всю жизнь меня и тяготил, но и привлекал долг перед другими людьми и друзьями, в частности. Вздохнёшь и подумаешь, ну куда деваться — надо. А в конце концов Вовка Долгих пренебрёг моими интересами и тем самым вычеркнул себя из моей жизни. Ну бог с ним. Есть у меня друг Витя, который никогда у меня ничего не требовал и довольствовался тем, что я просто есть на белом свете, и хватит. Остальные пусть будут попутчики.
Всё больше меня волновала мысль, а не в параллельный ли мир я угодил. Как — то не могу я понять. Были люди и исчезли. Куда они могли исчезнуть и почему. Неужели только из — за того, что я там умер, а может и не умер, а раздвоился. И не слишком ли много чести для меня, что из-за одного меня погиб целый мир? Надо будет просмотреть учебники истории, а вдруг какие нибудь даты не совпадут. Всё может быть.
Я думал, думал и незаметно заснул.
На следующий день было воскресенье.
Моя комнатушка выходила окном к соседям на северную сторону. Окно было рифлёное и через него ничего не было видно. Взошедшее солнце меня не беспокоило и я проспал аж до одиннадцати часов. Да, хорошо иметь молодое тело. В своей прежней жизни я уже давно забыл, когда вставал или по крайней мере просыпался позже семи часов. А тут нА тебе — БОНУС!
Ничего не болело и я наслаждался покоем и сознанием того, что не надо больше делать себе уколы и глотать таблетки от аритмии сердца.
Конечно, всё это замечательно, но пора вставать и приниматься за дела.
Раньше я очень любил откладывать неприятные дела на потом и поэтому многое так и не совершил, что хотел, а хотел я много. Хотел быть сильным и ловким, но получилось только одно. За счёт массы силы у меня было достаточно, но вот ловкости... Увы. Чего не было, того не было. Помню даже был у меня случай.
Когда я служил в армии, однажды я повздорил с одним солдатиком, не помню уже из — за чего и он меня ударил. И отскочил.
Я погнался за ним, но куда там — он оказался очень уж очень шустрым. Так и ходил вокруг меня кругами, пока я не отказался от мести ему за причинённое оскорбление действием. И вот теперь надо мне совершенствовать свою физическую форму.
Я оделся в свой простенький спортивный костюмчик, состоящий из трико, довольно подержанного вида, футболки, в которой я гулял по двору и полукеды, так как кроссовок и в помине не было,а одни выходные я не хочу портить. Надо потом по магазинам и барахолкам походить, может чего найду, но не уверен, потому что в эти времена со шмотками было туговато.
Раньше, в той жизни, я бы постеснялся в таком виде выходить на улицу, а теперь мне было всё по фигу.
И я побежал.
В одной, ранее прочитанной книге писали, что подселённое сознание излечивало тело, вот и посмотрим, как моё молодое тело отнесётся к моим экспериментам.
Раньше я быстро уставал. Как будет теперь?
Я бежал по улицам, не торопясь и стараясь дышать носом. По улице Степана Разина спустился в пойму реки Урал и побежал, обвеваемый прохладным ветерком, в сторону Крутояра. На заросших густой травой и мелким кустарником берегах этого озерца сидели и стояли рыбаки с удочками, и ждали поклёва. Я никогда особенно не страдал любовью к этому времяпровождению и, которое некоторые ещё называют спортом, но иногда за компанию ездил с друзьями на рыбалку вместе с ними, но не рыбачил, а баловался водочкой под ушицу, Конечно тоже за компанию. И они с радостью взваливали на меня миссию повара и посудомойки, на что я не возражал.
Раньше я бы уже давно выдохся и стоял бы согнувшись, упираясь руками в колени и тяжело дышал бы. А сейчас я бежал не быстро, но уверенно и дорожка исчезала подо мной. И вот уже показался лесной массив Дубков. Однако. Надо передохнуть на всякий случай, а то как бы не перестараться с непривычки. Я шёл мимо зарослей деревьев вдоль дороги и, кстати, мимо меня ещё не проехала ни одна автомашина. ,,Жигули,, стали выпускать только два года назад и до нашего города ещё не дошло достаточное количество автомашин, чтобы повысилась интенсивность движения по городу, а уж за городом тем более.
Эх, часы — то я не взял! Интересно было бы засечь время за которое я сюда добежал. Ну да ладно, на первый раз хватит, надо поворачивать домой.
Когда я появился во дворе дома, мама, которая возилась с грядками помидор, аж ахнула.
— Сынок, ты где пропадал? И весь мокрый, хоть выжимай. Так ведь не долго и заболеть и обед уже простыл.
— Ничего, маманя, всё будет хорошо, а обед я могу и сам разогреть, — успокоил я её.
И подумал — всё у нас будет хорошо.
* Глава четвёртая *.
В понедельник утром я отправился на работу.
Там, в прежней жизни, я уже семь лет как был на пенсии и теперь мне предстояло вспомнить всё, что мне надо будет делать на работе, а также вспомнить где мой шкаф в раздевалке, где моё рабочее место и ящик с инструментом. Почему-то ближайшая оперативная память моего молодого тела моему сознанию не передалась. Ну ничего, выкручусь как — нибудь. Я шёл по ещё пустой от пешеходов улице и волновался как мальчишка. Как-то сложатся мои отношения с товарищами по работе.
Я в своём времени отработал на Инструментальном заводе тридцать шесть лет, знал его как говорится от и до. Всё мне было знакомо и люди, и цеха, и даже заводские собаки Тузик и Булька.
Когда на территорию завода въезжала машина они бежали за ней, лаяли и пытались укусить за колёса. Но когда приезжал я, то они садились в ряд и ждали, когда я начну их гладить и угощать. А сейчас пока нет ни моих собачек, ни машины.
С этими собаками была целая история. Сначала появился Тузик. Как-то раз я вышел во двор завода покурить и увидел, что псина электрика Юрки Лошманова гоняется за симпатичной гладкошёрстной собачкой жёлтого цвета, а я не переваривал Юркиного пса Бима, который был с бельмом и к тому же был злой. Я отогнал его, взяв новую собаку под своё покровительство. Назвал его Тузик. С тех пор он признал меня за хозяина и я его кормил и ласкал. Бывало присядешь около ворот в цех, а он подбежит и смотрит на меня с обожанием. Его гладишь, а он балдеет. А потом родилась Булька. У нас в цеху вечно жила какая — нибудь собака. Она приносила щенят. И её дочки тоже. И вот однажды родились несколько щенят. Двое были неплохие и их разобрали по домам. Один был инвалид — ноги волочились и его утопили. И осталась ещё одна собачонка. Вроде и не больная, но и живости особой не проявляла. Никто её не хотел забирать и она сидела под батареями отопления одна — одинёшенька, и была грустная — грустная. Пожалел я её и забрал к себе на участок. У меня была дощатая будка для отдыха и вот там я её и расположил. Откормил щенка, отмыл её в туалете, а тогда у нас ещё была горячая вода и стала она очень даже симпатичная. Назвал её Булькой, потому что настоящие собачьи клички ей как — то не подходили. У нас в то время на заводе основали колбасный цех. Там разделывали туши, а кости с остатками мяса бросали в мусорные баки. Я выбирал, что получше и кормил Бульку и Тузика. Так мы и жили. Когда я приходил на работу, то на улице меня встречал Тузик и провожал до рабочего места, а потом бежал по своим делам. А Булька ждала меня около нашей будки и, когда замечала моё появление, срывалась с места и с проскальзыванием, как автомашина, бежала мне навстречу. Как она радовалась, не описать. И так было до тех пор пока не закрыли наш завод. Бандитам, которые владели заводом, стало не выгодно производить свёрла и они решили отдать территорию завода в аренду под торговые площади и просто получать плату ничего не делая. Раздали взятки чиновникам и завод закрыли, а всех людей поувольняли. Это было или, вернее, будет в 2005 году. С тех пор я своих собачек видел редко, а потом они погибли. Но не будем о грустном. Их нет и ещё долго не будет.
Да, но зато есть связка ключей в кармане и вот по ним — то я и узнаю свои шкафы и ящики.
Обрадованный пришедшей ко мне в голову идеей, я зашагал уверенней и скоро по тогда ещё Челябинской улице подошёл к проходной завода.
Вытащив из кармана пропуск, я поздоровался с бабусями в окошке проходной, показал им свой пропуск и прошёл на территорию моего завода. Да, именно моего, а не хозяйского, как в будущем. Я шёл и здоровался со всеми, мало — мальски знакомыми людьми, а они мне кивали, говорили ,,привет,,, а один даже остановился и стал расспрашивать о том, как мы отдохнули на турбазе.
Это был Васька Самохин — токарь то ли с пятого, то ли с шестого участка. Он потом спился и умер от передозировки водки, короче, перепил.
— Не был я там, дома дела были, — ответил я ему и двинулся дальше в свой второй цех. Передо мной шли ещё люди и я, следуя за ними поднялся на второй этаж в мужскую раздевалку. Женская тоже была там же, но дальше. Зайдя в помещение, я вынул ключи и стал обходить шкафы по периметру. Меня окликнул знакомый шлифовщик, мой первый наставник дядя Саша Саталкин.
— Ты, что Санёк, заблудился?
— Да, нет. В пятницу тут вроде одну записочку выронил. Может она ещё здесь где — нибудь.
— Ну ищи, ищи, — и он вышел из раздевалки.
А я стал подбирать ключи к замкам. И подобрал. Ну вот! Полдела сделано. То же самое я проделал и в цеху. Просмотрел набор инструментов, вроде всё было на месте.
Проверил на бумажке точность микрометра. Нормально. Осталось понять на каких станках я должен работать. Закурил и пошёл в закуток.
Буду ждать, когда все подойдут к своим станкам, а какой останется тот и мой, вернее мои, потому что у каждого были два станка.
Один для черновой шлифовки свёрл, а другой для чистовой. Дождался.
Вот пришёл Щуплов, не помню как его зовут. Затем подтянулся Ромка Уразов. А Вовка Долгих подошёл к своим станкам, на которых он обычно шлифовал специальные, длинные свёрла.
И наконец пришёл Бобряшов, тоже не помню как его звали. Остались только мои станки. Тут уж не ошибусь. Значит будем шестёрки шлифовать.
И работа началась. Конечно, работа была простейшая. Засыпал, пустил, померил, поправил размер и вперёд. Можно курить или как Щуплов, который уже доску шахматную приготовил, играть в шахматы. Но сегодня меня не заманят играть, потому что мне надо всё вспомнить и потом я им покажу как надо работать. Они сейчас работают в пол-силы, потому что по другому не умеют, а у меня-то опыт о-го-го!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
