— Возьмёшь?
Гардеробщик, сухонький мужичок кавказской наружности, дремавший на стуле, сразу же открыл глаза и спросил:
— Пачом цена?
— Стольник. — Ответил Сергей.
Гардеробщику это не понравилось и он спросил:
— Пачом так дорого?
— А потом, что это американский "Кэмел", а не финский, понял, саксаул? — Передразнив гардеробщика, ответил Сергей и сделал вид, что хочет забрать сигареты.
Гардеробщик хищно оскалился и сказал:
— Дам восемьдесят пят.
Сергей подумал и хотя знал, что его нагрели, согласился:
— А, хрен с тобой, давай.
Гардеробщик положил перед Сергеем зелёный полтинник, фиолетовый четвертак и красный червонец. Смахнув со стойки деньги, он достал из кармана джинсов бумажник и со вздохом вложил их в отдельный кармашек. На свои деньги, рубли и евро, он старался не смотреть, чтобы не злиться. Засунув бумажник в карман, он подхватил сумку и направился к выходу. Гардеробщик с каким-то возмущением окликнул его:
— Эй, слющай, пачему обед не кушаешь?
Поморщившись, Сергей ответил:
— Сам ешь вчерашние шашлыки, а я знаю, где кормят получше и причём совсем недалеко отсюда.
Сергей снова дождался трамвая и поехал по улице Кирова. На первый взгляд она не очень-то и изменилась, но всё же была неузнаваема, хотя он был в Пятигорске всего каких-то полгода назад. В первую очередь ему бросалось в глаза, что в городе, похоже, не было ни одной иномарки. Ещё его удивляло отсутствие многочисленных кафе, на этой улице-бульваре, и нарядных магазинчиков. Вскоре он подъехал к зданию главпочтампа и вышел из трамвая. С остановки он увидел большой плакат, висевший на здании Дома Быта. На нём были изображены на фоне кремлёвского дворца съездов двое жизнерадостных тружеников, а над их головами начертан весьма забавный лозунг: — "Встретим XXV съезд КПСС ударным трудом!". Прочитав эту чушь, он мысленно воскликнул: — "Ни хрена себе! Это в какой же год меня закинула нелёгкая? Двадцать пятый съезд, когда же это было". Его внимание привлёк газетный киоск. Он подошел к нему, вытащил из кармана мелочь, протянул её пожилой киоскёрше и, склонившись к окошку, вежливо попросил:
— "Труд", пожалуйста.
Киоскёрша забрала с его ладони три копейки, протянула газету и спросила весёлым голосом:
— Лотерейный билет не желаете купить, молодой человек?
— В азартные игры с государством сам не играю и другим не советую, уважаемая. — Насмешливо отказался Сергей — Обдерёт. Как пить дать обдерёт. Вы мне лучше вот что скажите, где бы мне квартиру на месяц, другой снять? А уж я вас за это непременно отблагодарю, сударыня. Честное слово не обижу.
Киоскёрша посмотрела на Сергея испытующе и спросила:
— А вам какая квартира нужна, отдельная или комната с хозяйкой устроит? Отдельная будет дорого стоить.
— Дорого это сколько? — С улыбкой спросил Сергей.
Киоскёрша, которая, похожа, не надеялась решить свои финансовые проблемы таким образом, ответила со вздохом:
— Сорок рублей в месяц. Зато квартира на втором этаже и с телефоном. Правда, квартира у меня однокомнатная, но очень уютная и ремонт в ней я недавно сделала. Это здесь недалеко, на улице Хетагурова, но вам придётся подождать ещё полчаса. С двенадцати до часа у меня будет обеденный перерыв. Тогда вы и сможете посмотреть квартиру.
Сергей понятия не имел, сколько стоило тогда снять квартиру в Пятигорске, но зато прекрасно понимал, что эта тётка точно не станет спрашивать у него паспорт, а потому облегчённо вздохнул и сказал весёлым голосом:
— Согласен, хозяюшка. Надеюсь постельное бельё у вас там найдётся или мне своё нужно будет покупать?
— Найдётся-найдётся. — Успокоила его хозяйка квартиры — И бельё, и посуда, и холодильник. Даже телевизор есть.
Кивнув головой, Сергей сказал:
— Хорошо. Тогда я посижу вон там, на лавочке. Газету почитаю. Узнаю, что на белом свете творится.
Сергей дошел до лавочки, стоящей неподалёку, поставил на неё баул и сумку, но не стал садиться, а подошел к другому киоску, в котором торговали мороженным, и купил себе одно, самое дорогое "Батончик ленинградский", за двадцать восемь копеек. Мороженное оказалось очень вкусным, облитое шоколадом и обсыпанное ореховой крошкой. Он не спеша съел мороженное и закурил. Пока он покупал газету "Труд" и буквально на шармака, без малейших усилий и риэлтеров снял отдельную квартиру, ему удалось выяснить самое главное, он перенёсся из две тысячи десятого года, в год одна тысяча девятьсот семьдесят шестой год, точнёхонько в понедельник первого февраля. Он ровным счётом не знал ничего, что произошло в том году и лишь припоминал, что вроде бы именно тогда Брежнев сменял Владимира Буковского, которому его года три назад представили в Израиле, куда он ездил по делам компании, на какого-то Корволана.
Читать газету "Труд" Сергею совершенно не хотелось, его сейчас куда больше волновало совсем другое. Например, как он умудрился оказаться в прошлом, перешагнув через тридцать четыре года, чтобы попасть в тот год, когда ещё даже не родился. Ещё Сергея волновало, что ему делать в этом одна тысяча девятьсот семьдесят шестом году без документов, без денег и, наконец, без собственной крыши над головой. Да, и перспектива начинать всё с нуля не где-то, а в Советском Союзе во времена, как он припоминал, какого-то там застоя, его тоже совсем не прельщала. С куда большей охотой он оказался бы сейчас в любой из стран Западной Европы, США или Канаде. Вот там бы, со своим знанием технологий бизнеса двадцать первого века, он смог бы развернуться по крупному и запросто натянул нос даже Биллу Гейтсу, а точнее сам создал бы его "Майкрософт".
Каким-то образом Сергея не только перенесло в прошлое, но ещё и забросило на полторы тысячи вёрст от Москвы и это бесило его больше всего. Если бы та чертовщина, отправившая его в прошлое, сменила вектор движения и отправила бы его, скажем, в Швецию или Норвегию, он бы обрадовался этому намного больше. От горестных раздумий Сергея отвлёк женский голос:
— Пойдёмте, молодой человек, я покажу вам квартиру. Меня зовут Анна Семёновна, а вас как зовут и кто вы будете? По вам не скажешь, что вы пятигорчанин. Вы точно приезжий и, как мне кажется, скорее всего москвич.
Сергей подскочил, заулыбался и ответил:
— Сергей, Сергей Александрович Чистяков. Москвич. Приехал вот к вам в Пятигорск отдохнуть и, заодно осмотреться, но крайне неудачно. В Минводах, в аэропорту, я то ли потерял, то ли у меня украли бумажник с документами. Хорошо, что хоть второй, с деньгами, сохранился. Сейчас размещусь у вас и буду думать, что делать дальше.
Киоскёрша сочувственно всплеснула руками и воскликнула:
— Ой, батюшки, беда-то какая! Это кто же вас обворовал? Вам, Сергей, нужно немедленно обратиться в милицию. Неужели все-все документы пропали?
Сергей уныло кивнул головой и сказал:
— Все, Анна Семёновна, и паспорт, и военный билет, и водительские права. — Он хотел было сказать, что партбилет у него тоже накрылся, но передумал и прибавил — Только это ещё не факт, что их украли, но даже если и украли, то скорее всего тут же всё и выбросили. В общем завтра с утра поеду в Минводы и постараюсь всё выяснить.
Анна Семёновна закивала головой и сказала:
— Ну, тогда дай вам Бог удачи. — И снова поинтересовалась у него — Сергей Александрович, а вы по какой части будете?
Сергей улыбнулся и подумав о том, что эту пожилую женщину, возможно, смущает его холёный вид и особенно серёжка с небольшим голубым брюликом в ухе, ответил с поклоном:
— Я работник культуры, Анна Семёновна, театральный критик по образованию, но режиссёр по призванию, хотя и работаю в союзе театральных деятелей. В Москве, как вы сами понимаете, режиссёров и без меня хватает, но может быть мне повезёт в провинции. Хочу посмотреть на ваш театр, съездить в Ставрополь, в Нальчик. В общем я пока что не решил окончательно, куда именно мне стоит перебраться.
Такой ответ полностью удовлетворил продавщицу газет и она, радостно заулыбавшись, воскликнула:
— Ну, так тем более Бог вам в помощь!
Когда Анна Семёновна в очередной раз помянула Бога, Сергей подумал, что это, видимо, не случайно. Похоже, что у этой пожилой женщины случилось какое-то горе. Мимо как раз проезжало такси и Сергей бросился его останавливать. Погрузив свои вещи в багажник, он усадил хозяйку квартиры вперёд и они поехали на улицу Коста Хетагурова. Через каких-то десять минут они оказались на месте и желтая "Волга" въехала во двор пятиэтажного дома. Сергей занёс вещи в квартиру, осмотрелся и расплатился с хозяйкой. Та быстро спрятала деньги в кошелёк и облегчённо вздохнула. Похоже, что деньги ей были очень нужны, как, впрочем, и Сергею. Из квартиры он вышел вместе с хозяйкой и та, возвращаясь в свой киоск, показала дом, в котором жила. После этого он демонстративно пошел на почту, якобы давать телеграмму в Москву и, послонявшись там минут двадцать, отправился в то самое кафе в подвальчике, куда полюбил заходить через двадцать пять лет. В нём и в семьдесят шестом готовили очень вкусно, хотя в буфете он не увидел всего того изобилия, которое появилось в конце двадцатого века и особенно в веке двадцать первом. Свиная поджарка была очень вкусной и Сергей, выпив с горя сто пятьдесят граммов армянского коньяка, на какое-то время забыл о всех неприятностях.
Глава 2. Первые радости в прошлом.
Сергей вернулся домой и первым делом стал разбирать свой баул. Он достал из него кашемировое демисезонное пальто, три костюма, упакованных в чехлы, они ещё не успели даже помяться, и повесил их в шкафу. Зато рубашки следовало погладить и он, с опаской покрутив в руках хозяйкин утюг, со вздохом достал из дорожной сумки свой вместе с тефлоновой тканью для глажки, хотя его утюг за триста евро, гарантировал, что рубашки не пострадают. Погладив четыре рубахи, а он сунул их в баул чуть ли не комом, Сергей не стал распаковывать и раскладывать по ящикам все остальные вещи. Ноутбук он положил на стол, но вытаскивать его из сумки не стал, зато видеокамеру, видеоплеер с двенадцатидюймовым монитором и дюжину кассет с DVD-дисками, сразу же спрятал в ящик стола и даже запер его на ключ.
Сидеть в квартире и смотреть телевизор ему не хотелось, а потому он решил переодеться и выйти прогуляться, чтобы спокойно осмотреться в прошлом. Увы, но к своему стыду он знал о нём не так уж и много, так, самые общие сведения. Сергея не интересовала ни политика, ни коридоры власти. Он был прежде всего бизнесменом, а бизнес и Советский Союз эпохи застоя, были так далеки друг от друга, что одно не увидело бы другое даже в самый мощный телескоп. И всё-таки ему нужно было теперь первым делом как-то устраивать свою жизнь в этом мире. Трудностей он никогда не боялся и к тому же обладал чуть ли не мистическим даром быстро сходиться и договариваться с людьми. Более того, Сергей три года учился в Оксфордской школе бизнеса и вынес из неё очень много полезного для себя. Во всяком случае в компании он был главным переговорщиком и подавляющее большинство переговоров, которые он вёл, заканчивались успешно, особенно если он готовился к ним заблаговременно и обстоятельно. Поэтому он решил одеться понаряднее и сначала прогуляться по городу, а затем, продав ещё пару блоков сигарет, деньги заканчивались, посидеть в ресторане и присмотреться к местному народу, чтобы найти солидных покупателей на массивную золотую, эксклюзивную цепь, такой же золотой браслет-цепочку, золотой "Ролекс" и перстень с бриллиантом в четыре карата.
В принципе продав всё то золото, что у него имелось, он вполне мог прожить какое-то время вполне безбедно, а покупатели на него в этом городе имелись. На Северном Кавказе, особенно в Кабардино-Балкарии, в те годы, как он знал из достоверных, надёжных источников, работало немало цеховиков. Поменьше, конечно, чем в Грузии, но всё же вполне достаточно. Об этом ему рассказывали контрактники из местных, когда он служил в этих краях в две тысяче первом, две тысячи втором году. Да, и позднее, приезжая в Пятигорск к своему армейскому другу, налаживать деловые контакты, он не раз слышал, что когда-то цеховики здесь крутились не в пример нынешним бизнесменам. Оспаривать их у него не было никаких оснований, но теперь появилась возможность выяснить, так ли это было на самом деле.
Надев тёмно-серый костюм с голубой однотонной рубашкой и повязав оксфордский галстук таким же узлом, заколов его массивной золотой заколкой с тремя голубыми бриллиантами, Сергей надел на безымянный палец гайку с брюликом и посмотрелся в зеркало. Оно отразило молодого, элегантно одетого блондина ростом метр восемьдесят девять, широкоплечего и атлетически сложенного, русоволосого, с довольно симпатичной физиономией. Подумав, что кому-то из местных, особенно жителей пресловутого Горапоста, захочется его пощипать, Сергей достал из потайного отделения своего американского кожаного кофра пистолет "Кольт", стреляющий резиновыми пулями, изготовленный по спецзаказу, но, немного подумав, положил обратно.
Егор Трофимов, с которым он работал вот уже восемь лет, заразил его восточными единоборствами, а потому уж с кем-кем, а двумя, тремя пятигорскими армянами он точно мог справиться даже не доставая ствол. Зато если его заметут с американской пушкой, пусть и стреляющей резиновыми пулями, да, ещё и без документов, то ему будет очень трудно объяснить ментам, кто он и откуда. Увы, но позвонить в Москву, чтобы попросить знакомых ментов, прокурорских или фээсбешников помочь ему разобраться с кем-либо, он сможет только через тридцать лет или не сможет, если его жизнь продолжится с одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года. Поэтому Сергей, подумав, снял с руки перстень, а с галстука заколку и, спрятав всё, надел тёмное, синевато-серое пальто тонкого кашемира.
Уже у самой двери он вспомнил о своём самом главном пятигорском друге и партнёре — Димке, с которым вместе служил во Владике. Даже не столь о нём, сколько о его родителях. Ещё несколько часов назад они работали в компании своего сына, а сейчас даже и не знали, что он у них родится. Точнее он вспомнил о матери своего друга, Елене Викторовне и о том, что она когда-то заведовала на Нижнем рынке комиссионным магазином. Сергей широко заулыбался и вернулся в комнату. Он достал самый большой из полиэтиленовых пакетов и положил в него сначала простенькие, но зато новые, в целлофане, кроссовки "Адидас", такие же новые джинсы, китайский "Райфл", и три рубашки, одну джинсовую, две вельветовые. Все вещи были в упаковках, их купила ему мать и он взял с собой их, считая барахлом самого дикого фасона, только с одной единственной целью, основательно изодрать в горах и поскорее выбросить. Подумав немного, он бросил в пакет ещё и упаковку с полудюжиной носок "Ла Коста", ещё не распечатанную коробку с одеколоном "Фаренгейт" и вспомнив, что Володя, отец Димы, заядлый курильщик, положил сверху блок "Кэмела".
Даже не пытаясь мысленно прикинуть, сколько всё это могло стоить, Сергей вышел из дома и пошел к Нижнему рынку, искать комиссионку. Её он нашел не сразу, а вот Елену Викторовну узнал моментально и даже не удивился, какой красавицей ты оказалась. Жалея, что не купил цветы, он постоял несколько минут разглядывая вещи, повешенные на стене и выложенные на прилавок, думая про себя: — "Да, прав был тот старый хрен, когда сказал, что Советский Союз победили не ракетами, а джинсами". Как только Димкина мать, а она явно была в положении, но носила не друга Сергея, а его старшую сестру, поговорила с покупательницей, он подошел к прилавку и негромко поприветствовал молодую женщину:
