Здоровенный детина в сером плаще, с тяжёлой клыкастой челюстью, выпиравшей из-под капюшона, быстрым цепким взглядом пробежался по комнате. Удовлетворившись осмотром помещения, быстро приобнял Связника и громко объявил:
— Порядок! Входи, командир!
Простолюдин из городских низов, в прошлом шахтёр, потом каторжанин, а после побега из лагеря — революционер, Бизон был «правой рукой» Святого Отца.
В комнату вошёл худощавый мужчина неопределённого возраста с аристократически утончёнными чертами лица.
Бывший священник Серого Братства, а ныне командир отряда революционеров, Святой Отец был одет в такой же серый, как и у его помощника и телохранителя, плащ и высокие сапоги с ножнами. Капюшон плаща был откинут назад, на голове чёрная вязаная шапка со скатанной кверху маской. За плечами — рюкзак и лазерная винтовка, на поясе — кобуры с кинетическим и лазерным пистолетами.
— Бога нет, Святой Отец! — поприветствовал Связник чёрного командира.
— На хрен бога! — ответил Святой Отец, заключая товарища в объятья. — Как ты, брат Связник?
— Бывало и получше... Ты же знаешь, я не люблю зиму.
— Зиму никто не любит, брат. А чем это у тебя тут так вкусно пахнет?
— Крысой, конечно. Давайте, мужики, располагайтесь, похлёбки хватит на всех. А я пока схожу, отолью...
Когда с похлёбкой было покончено, Связник сказал:
— Хорошая работа, братья!
— Ты это про вчерашних летунов? — уточнил Святой Отец.
— Ага. Говорят, вчера на Волчьем хребте было жарко... Сколько пожгли, кстати?
— Четыре штуки. Один с красным архипатритом и три с охранявшей его псарней.
— Уважаю! — показал клыки Связник.
— А то! — браво пробасил Бизон, подкидывая щепку в костёр. — Одно пёсье корыто мы с командиром и приземлили! А красножопого Первый лично на небо отправил!
— Что, и Первый с вами был?
— А как же! Отпросился у начальства по случаю праздника.
— Первый ради такого дела придумал себе какие-то важные дела за периметром, чтобы принять участие в деле, — объяснил бывший священник.
— Псарня и опомниться не успела! Бах! Бах! Бабах! Попадали как говно с ветки!
Привстав с ящика, на котором сидел, Бизон подвинул его поближе к огню, затем снял один сапог и принялся перематывать портянку.
— Ну а как бойцы ваши? Все целы?
— Да чисто сработали, никто пальца не ушиб, — усмехнулся здоровяк и пошевелил когтистыми пальцами на волосатой ноге. — Ребята сейчас уже на перевалочной базе должны быть. Празднуют, наверно... Это только мы с командиром по пустыне шляемся, да жопы морозим...
Связник и Святой Отец переглянулись и рассмеялись. Бизон — мужик простой, как большой ребёнок: в плохом настроении — молчалив и угрюм, а весел — болтает без умолку и сыплет прибаутками, матюками и незамысловатыми остротами. Бизон не глупый, просто он, как и миллионы простолюдинов, был лишён возможности получить достойное образование и развитие своим талантам, каковые у Бизона, несомненно, были. Например, он неплохо пел, когда выпивал. Первую свою книгу Бизон прочёл на каторге, в лагере, где и сошёлся с революционерами, заметившими этого простодушного и честного парня.
— А как так вышло, что без потерь? — обратился Связник к Святому Отцу. — Дело-то непростое, летуна приземлить, даже одного. А тут четыре штуки...
— Всё дело в вооружении и надёжной маскировке... Восемь пар с ПЗРК «Дьяволёнок»... это новая разработка наших друзей... плюс прямая лазерная связь, плюс полная невидимость для врага...
— И как же ты спрятал шестнадцать бойцов от псарни на набитых самой современной электронной хернёй аэролётах, отец-командир?
— Да вот, появилось тут у нас кое-что... — сказал Святой Отец, и, коснувшись пальцами правой руки левого обшлага своего плаща... исчез. — Ну, как, впечатляет? — спросил невидимка.
— Охренеть! — сказал Связник.
— Бизон, покажи ему... — попросил невидимка.
Бизон, снявший уже второй сапог, отставил его в сторону, взял лазерную винтовку, отомкнул боевой аккумулятор, затем включил экран радара и молча протянул Связнику.
Связник взял винтовку и принялся щёлкать переключателем, меняя режимы локатора и рассматривая место, где в двух арашах от него сидел невидимый Святой Отец. Тепловизор, эхолокатор, датчик движения... — устройство ничего не регистрировало.
— Не дурно... — заметил Связник, возвращая винтовку. — А как насчёт всяких хитрых датчиков?
— Ничего не берёт! — Святой Отец снова стал видимым. — Главное — помалкивать, если не хочешь напугать противника и получить от него луч, пулю или ещё чего... Наши в этих штуках несколько дней на охоту ходили, ни одна зверюга не чует, если сидеть тихо.
— Ну, псы те пострашнее зверей... У псов всякие штуки есть...
— Брат, говорю тебе, ничего не берёт! Поле, которое создаёт плащ-невидимка, скрывает тебя полностью! Проверяли. У нас ведь есть почти всё, что есть у них...
— Да?.. — Связник с интересом приподнял бровь.
— Да. Только об этом тебе лучше пока забыть, брат. Я не должен тебе об этом говорить.
Святой Отец серьёзно посмотрел сначала на Связника, потом на Бизона. Бизон пожал плечами, сложил руки на груди и демонстративно отвернулся в сторону, как бы говоря: Бизон «ничего не слышал».
— Просто поверь мне, брат.
— Святой Отец, — добродушно оскалился Связник. — Ты говоришь прямо как святой отец...
— Пусть так. Считай это профдеформацией, — усмехнулся бывший священник.
Глава 4. Достойные жертвы
— А, это ты, Шедареган! Входи! — сказал Аиб-Ваал, обращаясь к изображению на экране, и кивнул охраннику у входа.
В дверях зала появилась высокая фигура в сером балахоне. На груди вошедшего на тонкой золотой цепи висел символ Серого Братства — связанные вместе ключ, молот и нож, тоже из чистого золота. Длинные чёрные волосы Шедарегана на затылке были стянуты тугим узлом, капюшон балахона откинут, пóлы риз едва не доставали пола; на ногах — серо-стального цвета сапоги из кожи мребвангской змеи.
— Отец... — поклонился с порога первосвященник.
— Проходи, проходи, Шедареган, садись! — сказал ласково старец и улыбнулся, обнажив длинные белые клыки.
В центре большого зала «островком» был расстелен мягкий ковёр, а вокруг расставлены восемь одинаковых кресел из белого дерева, в одном из которых сидел Патриарх. Посреди «островка» на ковре стоял низкий столик из горного хрусталя, а позади кресел крýгом расставлены керамические горшки с карликовыми деревьями.
Шедареган подошёл к старцу, поцеловал морщинистую руку и сел в кресло напротив.
— Вижу, у тебя есть для меня новости, Шедареган...
— Да, отец, — подтвердил иерарх. — Сегодня, я говорил с Абримелехом.
— И что же выдумал наш Абримелех на этот раз? — старец откинулся в кресле, живо закинув ногу на ногу.
На Аиб-Ваале был светский костюм: светло-серые брюки и голубая блуза с белыми манжетами. На семипалой руке драгоценными камнями поблескивали кольца из серебра, золота и платины. Так мог бы выглядеть какой-нибудь банкир или иной почтенный господин. Для предшественников Патриарха такой облик был совершенно неестественен. Прежние владыки Агара традиционно облачались исключительно в первосвященнические или императорские ризы, украшали себя бармами и казулами, носили тиары и поручи и покрывались мантиями. Даже для неформальной обстановки были предусмотрены особые одежды, призванные подчеркнуть священное достоинство и величие их обладателей. Аиб-Ваал же представал перед подданными в патриарших одеждах только на богослужениях, на официальных торжествах, во время заседаний Собора Святых, или обращаясь по телевидению. В прочее время Владыка Мира выглядел подчёркнуто светски, чем снискал искреннее почтение подданных как человек скромный и не лишённый вкуса. Эта его черта импонировала как либеральным кругам высшего общества, так и тайным безбожникам, находившим в ней скрытые признаки внутреннего отторжения, неприятия традиционного консерватизма и сочувствия секулярным веяниям времени.
— Он предложил мне вместе посетить Шагар-Кхарад, — сказал Шедареган.
— Никак красная змея надумала сама выйти на своего шпиона... — усмехнулся старец. — Как, кстати, он там поживает... шпион этот?
— Похоже, продолжает считать, что его не раскрыли.
— Думаешь, он что-то уже разнюхал?
— Тут я не уверен, отец. Но я решил перестраховаться и уже принял меры...
— Какие меры?
— Распорядился его устранить, — Шедареган чуть пожал плечами и, опершись локтями в подлокотники кресла, сплёл пальцы в замок. Говорил он совершенно бесстрастно, словно речь шла о таракане. — Он будет ликвидирован до того как старый извращенец окажется в Шагар-Кхарад.
Аиб-Ваал внимательно посмотрел на Шедарегана, и тот спокойно добавил:
— Сейчас мы не можем рисковать, отец...
Старец медленно одобрительно кивнул.
Он хорошо знал его; знал со времени, когда тот был ещё мальчишкой.
Шедареган, как и множество других одарённых детей, рос под пристальным руководством Аиб-Ваала — в то время ещё архипатрита. Уже тогда будущий Патриарх заметил эту черту в Шедарегане — спокойствие. Другие ребята, при всех их способностях и талантах, были, как и всякие нормальные дети, шумны и эмоциональны, но маленький Шедареган был не таков.
Он, конечно, тоже играл в игры, смеялся, шалил, иногда дрался с другими детьми (причём поколачивал обычно тех, кто посильнее, кто самоутверждался за счёт слабых), но мальчик вёл себя всегда так, словно был лет на пять старше своих сверстников. Внимание серого архипатрита Аиб-Ваала привлекла эта серьёзность и собранность Шедарегана, его способность моментально успокаиваться, когда нужно было подумать и решить поставленную учителем, или просто сложившимися обстоятельствами, задачу. В такие моменты мальчик становился похожим на взрослого. Сообразительность и жажда знаний в сочетании с собранностью и сдержанностью давали хорошие результаты и сказывались на отношениях Шедарегана с другими детьми. Выражалось это во всеобщем признании его авторитета сначала среди школьников, а после — среди семинаристов.
Аиб-Ваал был названным вторым отцом для Шедарегана и ещё десятка таких же — в чём-то менее, а в чём-то и более одарённых — мальчишек, ставших впоследствии Святыми Отцами в Братствах Единой Церкви.
— Когда вы с Абримелехом собираетесь отправиться на космодром?
— Послезавтра. Он хотел раньше, но я не уступил.
— А когда будет ликвидирован этот... какой там у него сан?..
— Священнораб, — подсказал Шедареган. — Его устранят до моего с Абримелехом визита. Я поручил это Первому.
— Хм... — усмехнулся Патриарх, — несчастный случай?
— Нет. Кое-что поинтереснее... — блеснув глазами, оскалил клыки Шедареган. — Первый намерен привлечь специалиста. Того самого, кстати, которого упоминал Абримелех... Связника.
— Связник? Кто такой?
— Бывший офицер Секретной службы. Атеист. Семнадцать лет назад на его жену и дочь пал жертвенный жребий... Он отказался выбирать, и это за него сделал священник. Выбрал дочь Связника... Его жена лишилась рассудка и выбросилась из окна... здесь, в Азргоне...
Слушая это, Патриарх сжал кулаки до хруста в костях. Все эти смерти — сотни тысяч смертей... миллионы... тысячелетия тирании — все они были на его, Аиб-Ваала, совести. На его руках кровь — реки и моря́ крови...
— ...он убил священника, — продолжал тем временем Шедареган. — Убил всех причастных к Очищению и исчез. ССКБ объявила розыск. Безрезультатно. Связник ушёл от преследования... — Шедареган заметил капли пота на руках и шее старца и замолчал.
