Пленники Оберона

     — Ты где есть, капитан? — эти четыре слова окончательно выбили меня из колеи.

     «Какой ещё капитан? Где форма, и чья? Полицейская или войсковая? Нет, у полиции вряд ли бывают такие игрушки... У военных, конечно, могут. А может я лётчик-космонавт? Ну, нет, не лётчик, и уж точно не космонавт...»

     — Ты чего молчишь, Маковский? Может плохо тебе?

     — Нет-нет... всё нормально. Просто, усталость...

     — Вот! А я тебе говорил, Володя, иди в отпуск, развейся, на море съезди... Ладно, капитан, сегодня приходи в себя, а завтра выходи на службу, — скаламбурил шеф и дал отбой.

     Смотрю на мобильник. Странный какой-то. На корпусе сбоку аккуратная, маленькая надпись: «Феникс». Приложил большой палец к экрану, под пальцем снова пробежала полоска красного света, и через секунду появилась заставка: двуглавый орел, в каждой лапе держит по мечу, на груди орла — щит, на щите надпись: «СГБ РИ». Ниже: «Отдел по охране общественной безопасности и порядка». - «Охранка». — Я автоматически нажал в нужной последовательности кнопки на экране, и вошёл в личный кабинет...

     «Значит, так. Я — капитан госбезопасности Российской Империи Владимир Маковский...»

     В мозгах каша какая-то... — «Какой, на хрен, капитан?!» — Но, всё пока говорит о том, что действительно капитан. — «Ладно. Пусть пока буду капитан».

     Тут в голове, кажется, что-то начинает проясняться: «Это действительно моя квартира. Не служебная. Просто я в ней редко бываю: служба... И зовут меня действительно Владимир Маковский».

     В этот момент сознание накрывает калейдоскоп воспоминаний. Пазлы в моей голове начинают собираться в целостную картинку. Я — капитан «Охранки» Владимир Маковский, и это моя фотография в паспорте и мой паспорт. И это я в зеркале... Только что, мне звонил мой начальник — полковник госбезопасности Семён Павлович Гвоздь. И вчера здесь, у меня дома, была женщина.

     «Аннет. Она... Она... Кто она? М-мать!..»

     Вызываю меню связи на устройстве (очень похожем на мобильный телефон), выбираю: «50-100». Вызов.

     — Да, Володя?

     — Семён Павлович, кажется, меня просканировали!

     — Кто? — голос шефа спокоен, ровен, ничто в нём не выдаёт каких-либо эмоций.

     — Женщина. Я с утра долго не мог вспомнить кто я такой, и даже в зеркале себя не узнавал. Меня нужно срочно проверить!

     — Не волнуйся, Володя. Сиди дома, никуда не выходи. В Рунет — тоже. Неизвестно, ещё, что там тебе голову забили... Всё. Ложись, полежи, или попей чего-нибудь, только не спиртное. Наши уже выезжают.

     Гудки: шеф положил трубку.

     Когда в дверь позвонили, я пил третью чашку кофе. Я включил на своём «Фениксе» сканер и направил устройство в сторону входной двери. На экране появились личные номера сотрудников СГБ: 50722, 50735 — «наши криминалисты», — вспоминаю я. 50655 и 50678 — «агенты Варсонофий и Кирилл», — 50100 — «Шеф... Ну, жук! Из машины, что ли звонил? Так, а это у нас кто?..» - 33435 — «Ого! И церковники здесь! Интересное дело...»

     Открыл дверь. Первым в прихожку вошёл Семён Павлович, за ним Варсонофий Оглоблин — поручик, медэксперт, и Кирилл Хлебов — капитан, из подотдела информационной безопасности; следом — криминалистки Фотиния и Елена - девушки эффектные и весьма привлекательные. Блондинка Фотиния — худощавая, с высокой, тщательно закрытой строгой блузой грудью, роста чуть выше ста семидесяти; и шатенка Елена — у Елены более крепкая, даже мощная фигура, рост примерно метр шестьдесят пять, груди налитые, как спелые дыни, глазища огроменные, тёмно-карие, огненные кудри собраны в высокий хвост на затылке. Вся мужская половина отдела за этими барышнями петухами ходит. Последним вошёл молодой священник в рясе с золотым крестом, аккуратной бородкой и коротко стриженый.

     «334... Ну, да, конечно, кто же ещё... Духовни́к...»

     Поздоровались с шефом.

     — Вот, Владимир, — шеф кивнул в сторону священника, — отец Гедеон из отдела Духовной Безопасности.

     Священник по-простому протянул мне руку.

     — Здравствуйте, отче! — я пожал щуплую руку.

     — Здравствуйте, капитан! Можно просто Гедеон.

     — Хорошо... Гедеон... Зовите и вы меня просто Владимиром.

     — Всё, познакомились, теперь не будем тянуть время! Идём... где тут у тебя можно расположиться? — шефу явно хочется поскорей разобраться со мной.

     — Подождите! — Вступилась Фотиния. — Где был контакт?

     — Прямо здесь и был... в прихожей.

     Женщина посмотрела на меня странным взглядом. Переглянулась с Рыжей Леной («так её иногда зовут за глаза в отделе» — вспомнилось мне).

     — Только здесь?

     — На кухне ещё. Там, кстати, чашка осталась, с помадой...

     — Идём на кухню! — Скомандовала Фотиния. — Господа, постойте здесь, только ничего не трогайте!

     Я прошёл с сотрудницами на кухню и, прикрыв за нами дверь, рассказал о том, где нужно искать отпечатки и прочие следы пребывания в моей квартире вчерашней гостьи.

     Выйдя к ожидавшим в прихожей коллегам, я пригласил их в спальню.

     Варсонофий разложил свой чемоданчик на комоде; Кирилл открыл точно такой же, как и у Варсонофия, из которого извлёк специальный прибор для поиска «жучков» и отправился с ним гулять по квартире. Шеф расположился в одном из стоявших в комнате кресел.

     — Командуйте, отец Гедеон! — сказал полковник, обращаясь к священнику.

     — Ложитесь на кровать, Владимир. Снимите рубашку, — священник не командовал, в привычном смысле этого слова, он просто говорил, что нужно делать, и я, и все присутствующие, включая полковника, делали то, что от нас требовалось.

     Уже через две-три минуты я был готов к исповеди, и лежал на своей кровати, в ожидании.

     — Кирилл, пожалуйста, начинайте, — мягко сказал духовни́к.

     Он извлёк из чемоданчика пучок проводов с присосками, и начал закреплять их у меня на висках, затылке, груди.

     — Простите, отец... Гедеон... во время моей... исповеди может... эм-м...

     — Не волнуйтесь, Владимир. Не думаю, что подробности вашего грехопадения удивят меня. Что же до ваших сослуживцев, то они оставят нас на время исповеди.

     В это время, Варсонофий достал шприц, и взял у меня кровь для анализа. Мини-лаборатория в чемоданчике произвела необходимые тесты менее чем за минуту.

     — Следов известных препаратов нет, — сказал агент, обращаясь к духовникý.

     — А другие показатели?

     — Внутричерепное давление немного повышено. Сердце в норме.

     — Хорошо. Спасибо, Варсонофий! — Священник сел на край кровати, положив правую руку мне на лоб, и сказал:

     — Владимир, не волнуйтесь, не нужно переживать о том, что я могу о вас подумать. Вы не первый и не последний. Эти коммунисты часто действуют именно такими бесовскими способами, как ваша хм... знакомая — соблазняют ко греху даже самых верных подданных Его Императорского Величества и чад Матери нашей Святой Церкви. Закройте глаза и попытайтесь вспомнить вчерашние события...

     Когда я прихожу в себя, все присутствующие выглядят уставшими. Шеф задумчив, — видно, что он уже начал прокручивать в уме какие-то версии. Оглоблин с Хлебовым курят возле открытого окна с видом на Богоявленский проспект, что-то тихо обсуждают. Священник полулежит в кресле, которое для удобства святого отца специально подвинули ближе к кровати.

     — У тебя остался номер её телефона, Володя? — спрашивает шеф.

     — Мы, кажется, не разговаривали по телефону. А что, она действительно была?

     — Была, Володя, была, — как-то задумчиво говорит полковник.

     — Кирилл, дай закурить, — обращаюсь я к капитану.

     Агент молча подошёл к кровати, и протянул мне пачку «Луны 2040» с золотым фильтром. На пачке изображение: замысловатые здания, рощи, купол лунного Храма Христа Спасителя под прозрачным куполом, в чёрном небе над которым вдали виднеется голубая Земля.

     Я сел, взял пачку и достал пахнущую ладаном сигарету. Потом посмотрел на отца Гедеона, встал и присоединился к стоявшим у окна.

     Хорошее всё-таки изобретение эти безвредные сигареты! Мало того, что безвредные, так ещё и нервы успокаивают. А по специальному рецепту можно и специальные сигареты получить, как эта самая «Луна», от которой аналитические процессы в мозге и внимание обостряются. Затянувшись я выпускаю дым в окно, и оборачиваюсь к священнику:

     — Отец Гедеон, вам нехорошо?

     — Всё в порядке, Владимир, — он открыл глаза, — я просто пытаюсь понять...

     — Понять чтó? — спросил я.

     — Что эта коммунистка сделала с вашей памятью? — Священник помолчал несколько секунд, прикрыв глаза. — Есть одна странность, — продолжил он с закрытыми глазами и, открыв глаза, и посмотрел на меня в упор. — Почему вы только сегодня решились рассказать о ней? Вы, офицер на службе Его Величества, уже два месяца регулярно встречаетесь и состоите в греховной связи с членом коммунистического подполья, известной как «Аннет»...

     — Что, простите?..

     — Не перебивай отца, Володя, — спокойно говорит шеф.

     — ...и вам известно, что она — враг Государства и Церкви, — продолжает священник, — но вы скрываете преступную связь... А сегодня вы теряете память, и вдруг раскаиваетесь.

     «Вот те на! Чем дальше, тем интереснее...»

     Я затушил окурок в пепельнице. Повисло молчание. Все смотрят на меня.

     — Мне нечего сказать. Моя память ещё не полностью вернулась ко мне. Всё то, о чём вы сказали, отче, кажется мне, простите меня, какой-то нелепостью... шуткой... Если окажется, что всё было именно так, как вы утверждаете, и я действительно по своей воле связался с коммунистами, тогда я должен буду понести наказание как предатель.

     — Спокойно, спокойно, Володя. Не кипятись, — говорит шеф. — Давай-ка послушаем наших специалистов... Кирилл, какие у тебя соображения? Нашёл что-то?

     — Здесь нет никаких устройств слежения, которые могла бы оставить знакомая Владимира, — говорит Хлебов. — Получается, что в квартире капитана СГБ эту коммунистку интересовал только... сам капитан...

     Я достал ещё одну сигарету из пачки, посмотрел на неё, и не стал прикуривать.

     — Девушки! Что там у вас? — громко обращается шеф к работающим где-то в квартире Елене и Фотинии.

     — Есть кое-что, Семён Павлович! — отзывается из прихожей Елена.

     — И что там? Отпечатки? — уточняет шеф.

     — И отпечатки есть, — отвечает та, входя в комнату, — и вот это... — она показала сложенный вдвое листок бумаги. — Кажется это для тебя, Владимир...

     Я посмотрел на шефа, тот слегка кивнул мне.

     — И что это? — спрашиваю я.

     — Записка, — пожала плечами Елена. — Кажется, на латыни.

     Она протягивает мне листок.

     Я подошёл к девушке, взял у неё листок. Запах. Я узнаю её запах.

     — Где это было? — уточнил я.

     — В кармане твоего халата, в ванной...

     «И как это я его не заметил?»

     Обычно я надеваю халат после душа, но сегодня не до того было.

     — Ну, чего там? — интересуется шеф. Я и не заметил, как все собрались вокруг меня кружком. — Читай уже!

     Я разворачиваю листок и читаю написанное: «Memoria est signatarum rerum in mente vestigium». Слова фразы, подобны ключам, отпирающим секретные шкатулки моей памяти.

     Я вспоминаю себя. Я понимаю — где я, и для чего я здесь. Вспоминаю Женни... - «Женни! Я найду тебя!..» — Последнее слово фразы запускает код замедления времени и в этот момент все находящиеся в помещении симулякры застывают на своих местах.