Точка Возврата

И на сколько же процентов прироста, в год, мы можем рассчитывать? — разыграл заинтересованность, Сидоров.

Полагаю, что процентов на пятнадцать, — ответил брокер, — Во всяком случае, если кто-нибудь посулит вам большую прибыль, то это будет просто мошенник.

Я рад, что имею дело с честными людьми, — подвел итог переговорам, Андрей, — А теперь, повторю вам свое предложение, которое вы вольны принять или отклонить, по вашему усмотрению, но сделать вы это должны прямо здесь и сейчас, так как у меня мало времени, и оно очень дорого стоит. Предложение следующее: как только на рынке появляются акции интересующей меня компании, вы, тут же, сообщаете мне об этом и скупаете для меня эти акции, на сумму 90 миллионов долларов. Я же, плачу вам за это 100 тысяч долларов, если хотите, наличными. Так как, вы принимаете мое предложение?

Том несколько секунд колебался, но, видимо, понял, что долго ждать эти господа не намерены и согласился.

О"кэй. Пусть будет по-вашему.

Тут же был составлен контракт, в двух экземплярах, в котором место для названия компании было пропущено. Только после того, как на оба экземпляра были поставлены печати и росписи, Андрей взял авторучку и аккуратно вписал на каждый лист название компании: Майкрософт.

Сегодня вечером я сообщу вам название гостиницы, в которой остановился, и номер телефона, по которому меня можно будет немедленно разыскать, как только на торги поступят акции Майкрософта.

Они попрощались, пожав друг другу руки, и наши друзья покинули брокерскую контору.

После того, как они вышли на улицу, со всех сторон зажатую небоскребами, Сашка не выдержал и спросил у своего приятеля,

Андрей, а не делаем ли мы с тобой большую глупость?

В чем ты видишь глупость, мой осторожный друг? — улыбнулся Андрей.

Вот в этой твоей затее, — буркнул Сашка, — И нечего улыбаться. Ты лучше меня послушай. Я понимаю, что это в основном твои деньги. Ты их заработал. Ты придумал вложить их в банк, и на них набежали сумасшедшие проценты. Но теперь-то для чего так рисковать? Этих денег нам и так хватит на всю оставшуюся жизнь. Так скажи, для чего их вкладывать в неизвестную фирму, которая, может быть, завтра обанкротится? И, что тогда? Снова ломать голову, где достать деньги до получки?

Андрей посмотрел на Сашку, и надо сказать, что вид того оставлял желать лучшего. Сразу было видно, как тот сильно взволнован.

Хорошо, Сашка, отвечаю на все твои вопросы. Ты предлагаешь ничего не делать и жить дальше на достигнутом. Ну и что это будет за жизнь? Пить, жрать и ничего не делать? Тогда уж, лучше выкинуть все эти деньги в печку. Хоть снова появится цель в жизни. К тому же, я тебя слишком хорошо знаю. Ты первый начнешь думать, как бы сделать деньги? Значит, вся причина твоего недовольства в том, что ты боишься все потерять. А ты посмотри на это с другой стороны. Если ты знаешь, что, вложив деньги в какое-то дело, наверняка получишь большую прибыль, станешь ты это делать, или нет? Конечно, станешь. Именно так поступаю и я. Я точно знаю, что, в этом году, в продажу поступят акции этой компании, и что они взлетят в цене. Вот я их и покупаю. Ты спросишь, откуда я это знаю? На этот вопрос я затрудняюсь ответить, но так будет, и это точно. Просто поверь мне, и я гарантирую тебе такую прибыль, что ты просто обалдеешь. А вот когда у нас с тобой будут очень большие деньги, ты уже сам будешь думать, чем тебе хочется заниматься? Я же, по мере моих скромных сил, попытаюсь тебе в этом помочь, а, может быть, смогу что-нибудь посоветовать.

Уверенность, с которой говорил Андрей, подействовала на Дермана успокоительно. Он перестал хмуриться и даже попытался улыбнуться.

Ладно, уговорил, хотя ты кого угодно, на что угодно уговоришь, — махнул он рукой,

Скажи хоть, чем эта фирма занимается?

Программным обеспечением для компьютеров.

Час от часу не легче, — Сашка почесал затылок, — И что это за хрень, такая — компьютеры, в которые мы вкладываем 90 миллионов долларов?

Да бог его знает, — ответил Сидоров, — Но бабки мы на этом сделаем огромные.

На этом обсуждение бизнес-проектов закончилось, и друзья решили поискать приличный отель, в котором им предстояло остановиться на первое время. Причем, сколько это — первое время, они и понятия не имели.

Глава 3

Но оставим пока Сашку и Андрея в Америке и возвратимся к еще одному герою нашего романа, который, не смотря на то, что появился в нашем повествовании с первых его страниц, как-то умудрялся находиться в тени других героев, хоть, на наш взгляд, представлял из себя столь же колоритную фигуру, как и его приятели.

Речь пойдет о Лешке Гулякове, верном друге Андрея Сидорова, которого мы с вами оставили после того, как он возвратился из путешествия в Мексику.

Еще засыпая вечером, Гуляков подумал, что, раз пошла такая жизнь, то из автопарка он, точно, уволится. А в таком случае, нечего завтра вставать рано утром. Можно поваляться в постели, часов до девяти, потом встать, не спеша собраться, прийти на работу, часам к одиннадцати и сразу написать заявление об уходе. Возможно, все так этому обрадуются, что не будут его ругать, подпишут это заявление сразу и отпустят его без отработки. В худшем случае, его заставят отработать еще месяц, но и тогда, можно будет послать их всех, подальше, и не являться больше на работу. Если хотят, то пусть увольняют его по статье. Ему теперь на это наплевать.

Такой вот светлой мыслью закончился этот прекрасный день из жизни Лешки Гулякова, который заснул и спал, как убитый, до самого утра, причем, утра, уже плавно переходящего в день, так как на часах, к тому времени, как он проснулся, уже было одиннадцать часов.

Кто рано встает, тому бог подает, — произнес Лешка, потягиваясь в постели.

Потом ему на ум пришла еще одна милая поговорка,

"Поздняя птичка глаза продирает — ранняя птичка, клюв вытирает".

Нет, это не по теме, — перебил сам себя Лешка, и на удивление бодро вскочил с кровати.

При этом его поразило ощущение удивительной легкости во всем теле. Хотелось бегать, прыгать, беспричинно смеяться и что-то делать. По привычке, он прошел сначала на кухню, открыл холодильник и достал из него бутылку Жигулевского пива. Он уже открыл крышку и поднес бутылку к губам, когда, вдруг, почувствовал, что пить пиво с утра ему не хочется. Ошеломленный этим открытием, он минут пять сидел на стуле, глядя на открытую бутылку и перебирая в уме разные причины такого своего поведения.

"Возможно, я вчера отравился", — думал он, — "Вот, что значит, пить эти сухие вина. В них, очень даже могли завестись какие-нибудь болезнетворные микробы. То ли дело, водка. В ней любые микробы сразу бы погибли. От водки никогда ничего плохого не будет, если она, конечно, не паленая".

Однако против этого предположения говорило, в первую очередь, просто великолепное самочувствие. Лешка должен был себе признаться, что никогда еще так хорошо себя не чувствовал. Не болела голова, не ломило спину. Во всем теле была какая-то удивительная легкость. Значит, отравление отпадало. Тогда, что?

"Может быть, меня сглазили? А что? Вон, там, сколько было девок, и все они были черноглазые. А любому дураку известно, что, черным глазом, сглазить — раз плюнуть. Завидно им стало, что я такой красивый и пью, себе на здоровье, вот они и решили мне навредить". — Лешка, в самом деле, сильно огорчился, — "И ведь, что самое обидное — бьют, сучки, по самому больному месту. Курить, я не курю, наркотики мне даром не нужны, пить уже перестал. Если еще и к девчонкам охладею, то придется повеситься".

Неожиданно, испуг отразился на его лице,

"А, может быть, я уже, того, ну, охладел, и просто еще этого не знаю"? — он прислушался к своим ощущениям. Ощущения были самые радужные, однако он что-то не заметил, чтобы его тянуло к девицам. Единственное, что не дало ему окончательно впасть в панику, это то, что и девиц, этих, рядом не было. Тем, не менее, хоть ему и не удалось до конца разогнать свои сомнения, это не помешало Лешке наскоро позавтракать. Наскоро — потому, что есть у него в доме, по большому счету, было нечего. Проглотив стакан пустого чая, Лешка оделся и вышел на улицу, с целью, пойти на работу, и проследовал на троллейбусную остановку. Подошел 39-й троллейбус. Лешка запрыгнул в заднюю дверь, сел на последнее сиденье и стал смотреть в окно. От созерцания знакомых пейзажей его оторвал требовательный женский голос,

Молодой человек, предъявите свой проездной билет.

Лешка очнулся, с трудом возвращаясь к действительности. Перед ним стояла противная тетка с красной повязкой на рукаве и кондукторской сумкой через плечо и продолжала требовать у него проездные документы.

"Вот, что интересно", — промелькнула в Лешкиной голове мысль, — "Сколько лет езжу на общественном транспорте, и ни разу не видел ни одного приветливого кондуктора. У них там, что, конкурс на самую противную физиономию, или специально берут тех, кто пострашней"?

Думая так, он по привычке вынул из кармана красный пропуск, в троллейбусный парк, и, не раскрывая, сунул ей в нос,

На, смотри. Я из 2-го троллейбусного парка. Ваш же троллейбус ремонтирую, между прочим.

Вообще-то, у работников троллейбусного парка и в самом деле был бесплатный проезд. Беда была в том, что свой пропуск, Лешка, по пьянке, давным-давно уже потерял, и для того, чтобы ходить на работу через проходную, купил где-то красные корочки, а в середине, печатными буквами написал слово "пропуск", и нарисовал мерзкую физиономию, имевшую, с его собственной, весьма отдаленное сходство. Собственно, сходство это заключалось в том, что у той рожи, на пропуске, было два уха, два глаза и один рот, как и у Лешки. На этом оно (то есть сходство) и заканчивалось. Не смотря на это, Лешка по этому поддельному пропуску уже год ходил на работу, ежедневно предъявляя его на проходной, и столько же времени бесплатно ездил на троллейбусе. И ни у кого, ни разу, этот документ не вызвал ни малейших подозрений. Гуляков уже так привык к этому, что и забыл о том, что пропуск у него не настоящий. Поэтому он, с невозмутимым видом, вытащил из кармана эти корочки, помахал ими перед носом у кондуктора, снова засунул его в свой карман, отвернулся к окну и хотел уже забыть о ее существовании, но, не тут-то было! Въедливая дама,

"Наверняка, старая разведенка", — как сразу оценил ее Гуляков, — "Ни один мужик с такой, больше тридцати минут, вместе, прожить не сможет", — противным голосом, заверещала на весь троллейбус,

Что ты мне показываешь, хулиган окаянный? Совсем совесть потерял, алкаш чертов? А ну, плати за проезд, или выметайся вон из троллейбуса.

Непонятно, что тут нашло на Гулякова. Ему бы, в самом деле, выйти из троллейбуса на следующей остановке, и все бы было нормально, но он возмутился. Ведь, формально, он был прав: пока его не уволили из троллейбусного парка, он имел право на бесплатный проезд. Поэтому он только бросил ей в ответ,

Пошла вон, старая ведьма! — и снова отвернулся от нее к окну.

Как вы помните, из нашего рассказа, кондуктор была женщина, уже не молодая, и красотой не отличалась. Если бы она была красавица, то вполне могла бы пропустить подобные слова мимо ушей, а так, она просто взвилась, от ярости. Глядя на эту мегеру, легко можно было предположить, что, в чем-то, Лешка, наверняка был прав, и если бы у нее в руках, в этот момент, была метла, то она вполне могла бы, оседлав ее, слетать на Лысую гору, на слет таких же работников общественного транспорта, как и она сама.

Макарыч! — кинулась она к водителю троллейбуса, — Тормози у первого же постового. Хулиган в салоне.

И надо же такому случиться, что именно в этот момент, на перекрестке Благодатной и проспекта Космонавтов, стоял УАЗик патрульной службы. С криками и мольбами, выскочила из троллейбуса проклятая баба и бросилась к милиционерам. Те, в первый момент, как это и принято у милиционеров, испугались, но потом до них дошло, что нарушитель один и безоружен. Тогда, втроем, они вломились в троллейбус, скрутили Лешку, который, к слову, и не сопротивлялся, и довольные собой и своей смелостью, затолкали его в свой УАЗик. Таким образом, дальнейшая поездка Гулякова продолжилась уже не в общественном транспорте, а в легковом автомобиле, правда, за решеткой, и ехал он не на работу, а в ближайшее отделение милиции.

Для тех моих читателей, все знакомство которых с нашей доблестной милицией начиналось и заканчивалось просмотром многочисленных милицейских сериалов, в которых симпатичные, обаятельные актеры играли роль таких же симпатичных и обаятельных милиционеров, скажу сразу: ничего симпатичного, обаятельного или просто человеческого в тех типах, которых вы встретите в жизни, если, не дай бог, вам придется столкнуться с нашей милицией, нет, и, в ближайшие сто лет, не будет. Впрочем, Лешку как раз это не удивило, так как за время своего счастливого детства и беспокойной юности, попадать в это неприятное заведение ему приходилось довольно часто. Нет, нет, не подумайте, что Лешка был асоциальный тип: преступник, вор и тому подобное. Просто он был обыкновенный дворовый хулиган, и доставляли его в отделение, как правило, за драки. Там его родителям выписывали очередной штраф, после чего, отпускали Лешку на все четыре стороны. Отец, конечно, поначалу, порол его ремнем, потом, когда сын подрос, стал ограничиваться подзатыльником, но, положа руку на сердце, сам он в молодости был точно таким же хулиганом, так что не видел большого греха в том, что его сын подрался с другим пацаном на улице.

Прежде всего, милиционеры выпустили Лешку из своей машины, открыв заднюю, зарешеченную дверь и не преминув пнуть его кулаком в спину, когда Лешка и так уже выходил оттуда.

Поосторожней, мент, не думай, что тебе все позволено, — зло огрызнулся он, и тут же получил еще два удара: в живот и по печени, отчего был вынужден согнуться, для того, чтобы восстановить дыхание.

Ты у меня еще поговори, подонок, — прорычал ему в ухо толстый сержант, с красной рожей и заплывшими глазами алкоголика, — Я тебя научу порядок уважать.

Лешка, на этот раз, промолчал. Он только поглядел на сержанта и постарался его хорошо запомнить.

Ну, что смотришь, гнида? — не унимался тот, — А ну, пошел! — и он толкнул Лешку в спину, отчего тот влетел в дверь отделения, милиции, чуть не разбив себе нос о ее ручку, чем вызвал дружный хохот этих мерзавцев в погонах.

Заведя арестованного в обезьянник (так, на языке защитников порядка, называется комната, огороженная металлической решеткой, в которой держат задержанных), они предложили ему показать им содержимое его карманов. Наученный горьким опытом общения с сотрудниками правоохранительных органов, Лешка ответил,

Вам надо, вы и обыскивайте.

В ответ на что, получил еще несколько ударов. Причем, били, мерзавцы, серьезно, но по корпусу, чтобы не было синяков. Хоть Лешке и было обидно, ведь, не будь они милиционеры и при исполнении своих обязанностей (хотя, какие это, к чертям, обязанности?) он бы один отделал их троих.

Ну, что ж, не хочешь сам, достанем и мы, — после того, как Лешка опять отказался выворачивать карманы, сказал один из милиционеров.