10. День российской почты

Почтальон, к которому он обратился, пошарил рукой в своей сумке и ответил:

-Ещё тридцать девять адресатов.

-Тогда лучше поспешить. Садитесь на коня, обсудите потом всё дома, время будет. Хорошо?

-Ладно, — сказал Миша, и направился к чёрной лошади. Я пошёл за ним.

Забравшись в седло, он сказал:

— А твой знакомый довольно спокойно отнёсся к нашей компании.

Да он просто вас, и меня заодно, за ненормальных принял.

Парк мы пересекли, более не ввязываясь ни в какие непредвиденные ситуации. Я более менее привык с седлу, и болело уже меньше. Зато навалилась усталость. Нестерпимо захотелось спать. Я зевнул. Каким-то образом хозяин это услышал и, чуть повернув ко мне голову, сказал:

-Ещё немного осталось. Скоро будем дома. Только не свались по дороге, не найдём потом.

Я вяло усмехнулся.

Одно время мы маневрировали между высоких новостроек в неизвестном мне районе, после чего переместились в глубины дворов, скрывающихся между старенькими зданиями советского типа. Я ещё помню, как они выглядят.

Небо светлело всё больше и больше. Со стороны дорог уже временами доносился шум машин. Город начал просыпаться. Я даже парочку одиноких пешеходов заметил.

Неожиданно я подумал: а сколько мы вообще проскакали километров за одну эту ночь? Явно не один-два, а лошадки не выглядят загнанными или хотя бы порядочно уставшими. Магия? И к тому же, всю Москву объехать за пять часов — это кажется, мягко говоря, шуткой. Кстати, если так подумать, то почтальон чем-то похож на Деда Мороза — тоже обходит местность за одну ночь, чтобы подарить людям подарки, а в данном случае письма. Нет, я в это всё не верил, просто сходство было на лицо.

Вот так я и провёл ещё где-то час, не возвращаясь в реальность даже на многочисленных остановках. Кажется, на одной из них я даже задремать успел.

Вскоре я начал узнавать места. Кажется, мы приближались к нашему району. Хорошо как. Я спросил у Михаила время на предыдущей остановке — было пять сорок. Почти время.

Доставив ещё два письма, призрак завернул за угол какого-то дома, проскакал по небольшому проулку, проскочив сквозь фонарный столб, свернул ещё пару раз, и мы неожиданно оказались в нашем дворе. Надо же, никогда не знал и даже не подозревал о таком пути. Хотя, я кроме основной дороги нигде тут и не ходил, в общем-то.

Уже остановившись у подъезда, я почувствовал себя намного бодрее, чем во время пути. Так что первым соскочил на землю и слегка пошатнулся с непривычки. Ноги слегка затекли. Михаил тоже сошёл на землю и встал рядом со мной, кинув поводья Алексею, который оставался в седле.

-Мне надо ещё отвести на конюшню, — сказал он. — Завидую вам.

-Ничего, в прошлый раз этим занимался я, — сказал Михаил, погладив коня по шее.

-И в следующий раз снова будешь ты.

-Ну, да, — после короткой паузы ответил Миша. Я покосился на него. — Мы уже пойдём.

-Конечно. Спокойного дня вам, — пожелал Алексей.

Мы ответили тем же и вошли в подъезд. Я успел в последний раз повернуться и бросить взгляд на почтальона. Кажется, он стал прозрачнее. Ему скоро предстояло снова исчезнуть ровно на один год. Интересно, как вообще ощущают себя призраки?

С трудом поднявшись на свой этаж, мы ввалились в квартиру, разулись, и я уже хотел пойти к себе и блаженно свалиться в кровать, как вдруг услышал трель звонка домашнего телефона. Поскрипев зубами, пришлось ответить.

-Да?

-Это я, как всё прошло?

"Я" оказалось Эмилией, и голос у неё был более чем свежий и жизнерадостный.

-Хорошо, мы закончили. Только что вернулись, — лаконично ответил я.

-Прошло без эксцессов?

Перед моим взором мелькнули квартира того кошатника, голуби, собаки, злобный продавец, и я ответил:

-Конечно.

-Надо же, это дело всегда удачно проходит. Миша каждый год мне именно так и отвечает.

Ну конечно. Когда так устал, не вякнешь даже об извержении вулкана в центре города.

-Кстати, дай ему трубку.

Я молча двинулся в комнату хозяина. Без стука зашёл, и обнаружил его посреди комнаты, расстёгивающим молнию на штанах. При виде меня он дёрнулся и начал:

-Слушай, не то чтобы я был против, но...

Я бесцеремонно оборвал его, сунув трубку под самый нос. Он недовольно на неё посмотрел и приложил к уху. Потом показал мне жестом сесть куда-нибудь. Я подумал, и сел прямо на кровать. Хозяин что-то говорил и говорил, я уже не вслушивался. А мозгу даже не было мыслей поспать, сам сон уже захватил всё. Нет, одно было — какой-то силуэт за окном, а потом и в комнате, и рука, нависающая над моей головой....

В следующее мгновение я почувствовал бодрость и раскрыл глаза. Сначала до меня не дошло, где я, а потом я понял — это была моя школа, кабинет химии на третьем этаже. И как, интересно знать, меня сюда.... Это сон? Но я как будто наяву снова чувствовал слабый запах каких-то химических веществ. Помню, наша учительница пару раз в месяц устраивала на демонстрации разных реакций, но никогда не позволяла проводить их самим. И это было мудрое решение, так как наш класс особой покладистостью и благоразумием не отличался. У меня там не было близких приятелей, я по всему этому не скучал.

Я встал из-за стола, за которым сидел, кстати, моя бывшая парта. Подошёл к окну и выглянул наружу. Привычный пейзаж, который я знал как родной — школьный двор с большим полем и беговой дорогой вокруг него.

-Привычный пейзаж, не так ли? — раздался сзади голос. Я замер от удивления, не оборачиваясь. И не только потому, что кто-то дословно озвучил мою мысль, но и потому, что я знал этого человека.

-Да, это так, — наконец сказал я, оборачиваясь. Да, так и есть — прямо на парте около двери сидела девушка лет двадцати пяти с длинными чёрными волосами и красивым лицом, со смеющимися васильковыми глазами. Ей должно было быть тридцать сейчас, но я уверен, она была бы так же красива и в сорок.

-Почему я здесь? — спросил я.

-Ты сам знаешь, — со смехом ответила она. Её смех никогда не раздражал, даже если это была насмешка. Он всегда так красиво звучал....

Вместе с тем я вспомнил своё последнее видение перед тем, как оказаться здесь — какой-то силуэт. Неужели почтальон? Значит, тридцать девятым адресатом был я.

Я улыбнулся девушке. Та вернула улыбку мне и, легко соскочив с парты, подошла ко мне и обняла. Я осторожно прижал её к себе. Надо же, я всегда задирал голову, чтобы посмотреть на неё, а сейчас всё наоборот. Она отступила на пару шагов, разглядывая меня.

-Ты вырос, — заметила она.

-А ты, как всегда, читаешь мои мысли.

-Потому что у тебя всё на лбу написано!

Правда что ли? А я-то всегда гордился умением скрывать свои мысли и эмоции. А она всегда гордилась тем, что могла почти буквально пересказать всё, о чём я думал.

-Ты сейчас счастлив? — вдруг спросила она.

Я подумал и ответил:

-Да.

-Это правда, — радостная улыбка с лёгкой грустью осветила её лицо. — Уже нашёл себе кого-нибудь?

Я смутился и недовольно на неё посмотрел.

-Да ладно, это шутка!

И потом вдруг неожиданно добавила:

-Можешь ничего не говорить.

-Ты о чём это? — прикинулся я дурачком.

Она медленно помотала головой. Повисло молчание. Я, пользуясь моментом, разглядывал её, стараясь освежить свои полузабытые воспоминания о её внешности.

Наконец она произнесла:

-Твоя жизнь очень удачно сложилась. Иначе мы бы вряд ли увиделись.

-Отчего же? Когда-нибудь..., — начал я, но был прерван.

-Нет-нет, до этого слишком долго. Иначе можно было сделать это только таким способом. А для таких как ты и твой хозяин предоставляются особые привилегии.

-Хозяин.... Значит, он сейчас тоже кого-то видит? — спросил я. Она кивнула.

Свет за окном внезапно изменился, став из просто светлого, ярко-жёлтым. Как закатное солнце.

-Тебе пора, — сказала она с сожалением. — Не думаю, что мы ещё увидимся в ближайшее время.

-Не будешь ждать? — усмехнулся я.

-Буду молиться, чтобы не увидеть тебя как можно дольше, — улыбнулась она.

Больше мы ничего друг другу не сказали: я открыл глаза, и увидел белый поток с люстрой где-то сбоку.

"Всё же увидимся, Элеонора", — мысленно сказал я.

Эпилог

Сегодня тринадцатое июля, понедельник. Примерно обеденное время — половину второго дня. Я открыл холодильник и оглядел ассортимент, попутно размышляя о своём. Начать с того, что, когда я проснулся, то почувствовал ноющую боль в ногах — сказывалась ночная прогулка верхом по Москве в течение шести часов. Это первое; второе же — пришлось ещё минуты три выкарабкиваться из захвата Михаила, который не мог упустить возможность спать рядом со мной, что он утром, видимо, и сделал. А так как лежал я у стенки, зада усложнялась. Но я справился. Правда, основательно потоптавшись на бессознательном теле хозяина, но, думаю, он переживёт.

Вот, уже слышится шуршание в коридоре: значит, он проснулся. Я повернул голову — в кухню вошёл Миша и приземлился на ближайший стул, облокотившись на столешницу.

-Что бы ты хотел на обед? — спросил я.

-Помидоры с луком и чёрный хлеб.

-Это всё? — поинтересовался я, приподняв брови.

-Да. Я не очень голоден.

-Хорошо,— я повернулся к холодильнику и достал из него пакет с помидорами, ликуя, что догадался купить его вчера. Луковиц было всего две, но этого вполне хватало нам двоим. Я был удивлён выбором хозяина, но полностью солидарен с ним — мне тоже не очень-то хотелось есть.

Я уже приготовился почистить первую луковицу, как вдруг кое-что вспомнил. Потом неуверенно оглянулся через плечо на Михаила. Он подпёр подбородок рукой, положив локти на стол. Сейчас он выглядит не в настроении, но, может, всё же предложить ему?

Нет, глупая идея! Он вообще о чём-то своё думает, а вдруг о важном? Определённо, даже рта не раскрою!

-Не поможешь мне?

Я не оборачивался, но почувствовал, что он удивлённо смотрит на меня, не понимая, о чём речь. Зато когда понял, то радостно подтвердил:

-Конечно.

Я молча сунул ему лук.

-Его надо почистить и порезать.

Сам я перешёл к помидорам. Помыл их, разрезал пополам, удалил несъедобную верхушку, и посмотрел, как дела у Миши. И замер с ножом в руках.

Хозяин сидел перед огромной горой того, что когда было луком, а теперь стало кучей белых частей разного размера, где проглядывали коричневые пятна шкурки.

-Слушай, — а где точно у него заканчивается кожура, а? — спросил он, задумчиво созерцая небольшой корявый шарик лука в своих руках.

В этот момент я едва сдержался, чтобы не захохотать в голос, с истерическим завыванием, и ограничился коротким смехом.

-Думаю, её конец вот тут, — ткнул я пальцем в гору очисток, всё ещё улыбаясь.

-Правда что ли? — огорчённо сказал Михаил. — Вот ведь.

С этими словами он положил нож на стол и утёр пот со лба, попутно потерев глаза — наверно, соринка попала. А в следующее мгновение....

-Чёрт! — хозяин быстро кинул то, что осталось от луковицы в гору очисток. И, чтобы облегчить свои страдания, принялся тереть глаза другой рукой. Да-да, той, в которой луковка была.

Я, уже не сдерживаясь, засмеялся в голос и дрожащими руками намочил под краном удачно валявшийся на микроволновке платок. Потом подскочил к Михаилу и, отняв его руки от лица, начал осторожно промывать область глаз. Хозяин сидел, запрокинув голову, и болезненно хмурился.

Через минуту мы отошли подальше от луковых остатков, и он попытался открыть глаза. Поморгал, но всё-таки видел нормально.

-Поэтому я тогда отказался с тобой готовить, — сказал я. Это была неправда, но шло на хорошее оправдание.

-Ничего, я уже в порядке,— сказал он, глядя на меня. — Ты сейчас смеялся. Красиво.

-Люди не должны смеяться красиво, они должны делать это, когда счастливы, — фыркнул я.

Лучше бы я признал себя красивым.

-О, так значит, ты счастлив? — ухмыльнулся он, — подходя вплотную.

Я начал подыскивать достаточно уклончивый и остроумный ответ, чтобы не давать ему повода.... Да, вот так обнять меня за талию, и затем наклониться для того чтобы... остановиться?

Он и в самом деле замер буквально в двух сантиметров от моего лица. Я быстренько сменил выражение лица с открытого на скептическое.

-Давай ты, — вдруг предложил он.

-А?

-Иначе я сейчас пойду и помогу тебе со второй луковицей.

И что с того? Его уловка со мной не пройдёт. Он меня за дурака держит?

Но меня можно будет понять. Хозяин никогда в жизни не почистил бы её как следует, а луковица была последней. И я так сильно хотел есть. У меня просто не оставалось другого выхода.

Я закрыл глаза и мягко преодолел последние два сантиметра.