Предел человечности

— Так что получается, господин теоретик, — обратился Идзи к Стефану, — подставили моего героя. Такое вот мое скромное, незаинтересованное мнение.

Стефан хмыкнул.

— Для незаинтересованного мнения у тебя слишком много яда в голосе, — Венемир вздохнул.

— Идзи, — мягко сказал он.

— Чего?

— Что на самом деле произошло? Когда появились братья твоей жены?

— Ошибка, — Идзи ухмыльнулся, лихо, как когда-то давно, в лучшие времена: — Мою женушку ужасно возбуждало, когда я ей угрожал. Игры у нас такие были, понимаете? Я и рад стараться. Братья врываются, у меня глаза бешеные, пена у рта, нож занесен — причем мясницкий, для колориту, — а Марыся у моих ног. В одном кружевном пеньюаре. Каюсь, зрелище было… — гном почесал затылок. — Неоднозначное.

Ольбрих усмехнулся. Недобро и жестко. Словно его лицо было натянуто на каркас из железных прутьев.

— Никогда не представиться случай второй раз произвести первое впечатление, — заметил он.

— Ольбрих, — сказал Венемир.

— Да?

— Помолчи.

Гном почесал подбородок.

— На чем я остановился…

— Баба твоя в одном белье на коленях, — подсказал Стефан. Гном покосился на него, но продолжил:

— Верно. Она в белье, а я с ножом.

— Слушать про милые привычки братья, как понимаю, не стали? — спросил Венемир.

— Правильно понимаешь, командир.

— Все ясно, — Стефан ухмыльнулся. — Все зло — от баб. Все бабы — стервы. Даже Веселка…

— А в лоб? — спокойно спросила та.

— Беру свои слова обратно. Веселка не стерва, — сказал Стефан, час от часу все более развязный. — Она — стервь. Мужского рода. Ай! За что?!

Веселка потерла кулак.

* * *

Ольбрих засмеялся.

На него оглядывались. Резкий неприятный звук.

— Когда покупаешь любовь за деньги, не жди, что тебя за это пожалеют. Твоя бывшая женушка — молодец, разобралась с тобой, как ты заслуживаешь. Посмотри на себя, Идзи. Ты же извращенец со всех сторон!

— Но-но! Поаккуратней на поворотах. — Идзи шагнул вперед, выпятил грудь.

Ольбрих на мгновение, очень быстро, по-звериному, оскалился.

— А то что?

Гном попятился. Затем — сжал кулаки и…

— Остановите их! — закричала Веселка.

Шум, гам, неразбериха. Куча мала. Через мгновение бойцы затоптали костер, и башня погрузилась во тьму.

— Стефан, глуши их. Глуши обоих! — голос Венемира.

— Спокойно! Да, чтоб тебя… — Стефан.

— СТОЯТЬ! — снова Венемир. — Ян, черт! Да что вы делаете?! Нет! Хватайте его… да нет, другого! Тьфу, черт. Стефан, хватит! Хватит, я сказал!

…Его оттащили к стене, похлопали по щекам. Вспышки молнии перед глазами.

— Ольбрих, живой?

Он открыл глаза. Выпрямился, провел языком по зубам. На месте. Но губы разбиты. Ольбрих вытер рот рукавом. Теперь будут как оладьи, черт.

— Что… где?

— Нашел, с кем связываться, — сказала Веселка. — Это же Стефан! Он вам обоим…

Ольбрих начал хохотать.

— Чего ты ржешь? — обиделась Веселка.

Стефан поднялся на нетвердых ногах. Покачал головой, сплюнул в сторону. Посмотрел на Принца:

— Больно?

— Да пошел ты, — сказал Ольбрих беззлобно.

Стефан очень серьезно склонил голову на плечо:

— Странный ты тип, Ольбрих. Я давно хотел спросить. Ты когда смеешься — тебе хоть чуть-чуть весело?

И тут засмеялся гном. Странным надломленным смехом, от которого мурашки пошли по коже.

4. Ян

По статистике, из десяти серийных убийц семеро всегда — эльфы, двое — люди. И один, возможно, гном. Хотя, как утверждает почтенный доктор Тибо, это может быть и статистической ошибкой.

Газета «Лютая и лютейшая правда», номер 5 за 877 год

— Стеф, берегись!!

Стефан бросился на землю. Выругался, когда стрела, прилетевшая со стороны леса, застряла в кожушке.

— Твою же мать… началось! — заорал Стефан. — Все сукины дети пришли! Все сукины дети до единого!

Между сосен замелькали темные фигурки. Стефан вскочил на ноги, пригнулся и побежал.

Стрела щелкнула по наплечнику и ушла в небо. Следующая просвистела над ухом, взьерошила волосы…

Стефан втянул голову в плечи.

Пока бежал, ругался что было сил. Меч тащился за ним, волочась острием по песку. За Стефаном оставался след, как от ползущей — очень неровно — змеи.

Стефан выскочил на мост и побежал зигзагом, будто заяц. Меч бренчал по камням.

Стрела прошла совсем близко, задев волосы. Вжик! Ухо обожгло. Стефан охнул, перевалился через стену и оказался внутри укрепления. Меч глухо брякнул.

Рукой наемник зажал ухо.

— Черт!

— Что там? — Веселка наклонилась к нему. — Ну?

— Ухо разорвало, — пожаловался Стефан.

— Хрен с твоим ухом! Что на мосту делается?!

— Вот некультурная ты баба, Веселка, — сказал Стефан. Глаза у него оказались неожиданно беззаботные и злые. Кровь капала из-под пальцев, стекала по запястью в рукав. — Никакого же в тебе, черт тебя дери, этикету.

— Мост!!

— В порядке твой мост. Что ему сделается?

С той стороны продолжали стрелять.

— Некры! — заорал Стефан, высунувшись. — Чертовы некры! Чтоб вам сгореть в аду, ублюдки!

Юркнул обратно. Стрела, которая должна была вонзиться ему в глаз, задрожала, воткнувшись в доску.

— Чтоб вы посдыхали все, твари! — закричал Стефан, в этот раз предусмотрительно не высовываясь. — Некры поиметые!

— Дурак, — сказала Веселка презрительно. — Чего ты орешь? К тому же это не некры.

— А кто?

Она показала глазами на стрелу. Стефан заморгал.

У стрелы был хвостовик из белых перьев, закрученных по спирали.

Характерный такой хвостовик. Узнаваемый.

— Твою ж мать, — Стефан присвистнул. — Лилии?

— Ага. «Цвет белых лилий». Эльфы.

* * *

Феллах ад Миадарн повертел в руках массивный шлем с кабаньей головой.

— Как мой сын? — спросил наконец.

Пекле Олафсон улыбнулся. Этого вопроса, заданного небрежным тоном, он ждал с самого начала. «Больше всего на свете мы, старая гвардия Империи, боимся непотизма, поэтому требуем от наших детей невозможного. Чтобы оставаться достойными родителей, им приходится стараться изо всех сил. Но чтобы превзойти нас, им придется стараться в два раза больше».

— Делает успехи. Он будет хорошим командиром.

— Дай боги, — сказал Феллах. — Дай боги… и император.

Эльф успел добраться до середины моста, когда Стефан выстрелил. Тунк! Искры. Бельт выбил кусок камня из ограждения — над самой головой эльфа. Стефан выругался и начал крутить ворот, взводя арбалет заново. Эльф присел от неожиданности, глаза круглые. Затем тряхнул головой и бросился обратно, к своим.

Стефан крутил.

Веселка зашептала:

— Сукин сын! Подбей его, Стефан! Стефан!!

— Не мешай, дура, — он приложился щекой к холодному цевью.

Тунк!

Бельт ударил в камень и срикошетил. «Сукин сын» успел добежать до оградки и перескочить на другую сторону. Только пятки мелькнули. Стефан выругался.

— Тьфу ты, — Веселка сплюнула. — Какая-то зараза.

Стефан опустил арбалет.

— Ну, вот не умеешь ты стрелять, Стефан, — сказала Веселка. — Как не умел, так и не научишься никогда. Тебе бы только вилками кидаться. Что, не мог взять упреждение на два пальца? Кто тебя, блин, учил стрелять?!

— Не учи ученого, баба.

— Сам ты баба, — огрызнулась Веселка. — Дай сюда арбалет!

* * *

Ян Заставек присел на землю, обхватил руками живот. Боль была такая, что в глазах потемнело. Похоже, в этот раз все… Отбегался старый конь.

— Что с тобой, старик? — Веселка оглянулась.

Заставек подумал и сказал правду:

— Я немножечко помираю.

— Ага, хорошо.

Она отвернулась, мгновенно вскинула арбалет и нажала пуск. Вжик, тунк. Короткий вскрик.

— Есть! Слышь, старик, я срезала одного…

Веселка застыла, как изваяние. Медленно повернула голову, рот ее искривился…

Заставек медленно и очень аккуратно выдохнул. Внутри все затвердело. Словно внутренности припекли раскаленной кочергой. До самого основания.

Так, что там ничего непропеченного не осталось.

«Как хлебный мякиш», подумал он и чуть не рассмеялся.

— Старик, — лицо Веселки исказилось.

— Ничего, ничего, — он улыбнулся. — Все нормально, девочка. Ты что? Ну-ну…

Веселка подняла голову. Глаза заблестели.

— Ты... ты хороший.

— Ну, это ты хватила через край, девочка. Я какой угодно, но вряд ли хороший, — Ян усмехнулся через силу. — Вытри слезы и стреляй, девочка. У тебя отличные глаза. Когда-то у меня были такие… эх.

Ольбрих перескочил бруствер, небрежно стряхнул стрелы с плаща. Огляделся, увидел Яна.

— Как твои дела, старик? — спросил он.

— Все хорошо, спасибо, — Ян с усилием улыбнулся. Ольбрих посмотрел на него внимательно.

— Э, старик… Ты бы себя поберег, что ли… — он еще говорил, глядя, как веревочная петля из грубой шероховатой пеньки вылетает из-за бруствера, падает на шею Яна, затягивается... Рывок!

В следующее мгновение Ольбрих бросился вперед, к Яну, выдергивая кинжал из ножен…

Поздно.

Кинжал запутался в перевязи. Черт! Черт! Черт! Ольбрих видел, как мелькнули подошвы сапог Яна. И — исчезли.

* * *

Принц выскочил за баррикаду, мгновенно получил удар в грудь — такой силы, что едва устоял на ногах. Кираса выдержала, но синяк будет — на загляденье. Ольбрих видел, как эльф заново натягивает лук….

— Ян! — заорал Принц. — Ян!

Тунк! Следующая стрела отрикошетила от шлема, с визгом ушла в сторону. Рот наполнился кровью.

Ривиец взмахнул мечом. Сделал два шага вперед. Увидел, как эльфы протащили Яна волоком по всему мосту...

— Ольбрих, назад! — закричали. — Назад, кому сказал!

* * *

Он выдернул из плечевой пластины стрелу. Еще немного и… Чертовы эльфы. Ольбрих скривился, точно от зубной боли.

— Что? — Венемир почувствовал, как гулко стукнуло под сердцем. — Говори же! Ольбрих! Уснул?!

Принц перевел взгляд на Венемира.

— Они забрали Яна.

* * *

Самое трудное — угадать момент.

Солнце, пронизывающее воду. Горечь в груди. Гладкая, словно из зеленоватого стекла, воронка водоворота…

Над головой.

Надо постараться умереть быстрее.

Однажды в детстве Ян чуть не утонул. Водоворот затянул его в глубину, к песчаному дну; вода стала жесткой и упругой, прижала, придавила, словно мешками песка — не вырваться, не вздохнуть. Маленький Ян барахтался, теряя силы. Черные пятна перед глазами. Паника. Воздуха… нет. Воздуха нет. Воздуха…

Он собрался тогда. Вспомнил слова дяди, опытного пловца... Не сопротивляйся, вода сильнее тебя, ты будешь рваться наверх, она будет держать. Нужно уступить силе. Пойти за ней… Туда, где водоворот слаб. В глубину и ниже. Чтобы выжить, нужно утонуть, мой мальчик. Занырнуть до самого дна, туда, где сила воды слабеет, и дать водовороту пройти над тобой. Обмануть его. И только тогда, когда река унесет водоворот прочь, вынырнуть.

Главное, угадать момент.

Воздух в груди начал перегорать. Ян ждал, перед глазами плыли черные круги. Скоро наступит тот момент…

Момент, чтобы вынырнуть.

* * *

Ян из последних сил рванулся вверх, к свету, к размытому кругляшу солнца.

— Я… — сказал он. — Не… больно.

* * *

Человек дернулся, выгнулся дугой… Обмяк. Лицо медленно разгладилось. В застывших глазах отражалось ясное голубое небо. Ни облачка.

Высокий эльф медленно опустил нож для разделки туши. Он так и не успел пустить его в дело.

— Cad a tharla dó?*

Эльф с мертвым глазом пожал плечами. За плечами у него висел дальнобойный лук и полный колчан стрел с серым оперением.

— Éalaigh sé, an dath mo chroí.

Высокий коротко кивнул.

— Cheangalair.

Одноглазый поклонился. Резко пролаял команду. Мертвому Яну затянули запястья веревкой, подергали узел — прочно. Затем потащили наемника волоком, как куль.

(* — Что с этим?

— Он сбежал, мой господин.

— Привяжи его.)

5. Эльф

Вторая Летняя война считается последним вооруженным конфликтом, в котором эльфы и люди выступали как союзники. Неудивительно, что этот союз был направлен против других людей.

«Крах империи Некромантов», том 2

Время тянулось. Солнце палило так, что люди изнемогали, на сосновых бревнах, что пошли на строительство редута, выступила смола. Воздух над мостом разлился жидким стеклом.

На другом стороне, у эльфов, что-то происходило. Какое-то шевеление. После неудачной попытки штурма они отступили, унеся раненых и одного убитого, и до сего момента тянулось затишье.

— Что они там делают, а? Кто-нибудь знает? — Веселка извелась. Затем она что-то увидела, подалась вперед:

— Смотрите!

Стефан поднял арбалет, прицелился.

— Не стрелять! — приказал Венемир. По его щеке ползла капля пота. Стефан занервничал.

— Что ты видишь, Вена?

— Возможность.

— Чего? — Стефан повертел головой. — Какую еще «возможность»?

— Белый флаг, дубина, — сказала Веселка. — Они хотят вести переговоры.

* * *

Деревянный настил моста почти сгнил. Каменные перила обветшали. Покореженная временем и обстоятельствами каменная горгулья смотрела на пришельцев выщербленным взглядом.

Они встретились на середине — между правым и левым берегом. У парламентера, высокого эльфа, на совершенном лице виднелся уродливый шрам. Как ни странно, это только подчеркивало его красоту.

— Как твое имя, человек? — золотистый тембр ласкал уши.

Венемир опустил древко, упер в доски. Белое полотнище лениво трепетало на ветру.

— Венемир из Гродниц. Могу я узнать твое? — собственный голос показался ему хриплым и грубым.

Глаза у эльфа были сапфировые, словно драгоценные камни. И такие же неподвижные.

— Мемлах из Даль-Гуэлла, — ответил он наконец. — Если тебе это о чем-то говорит, обезьянка.

Венемир сжал зубы. Ответил ровно, без эмоций:

— О чем ты хотел поговорить, уважаемый Мемлах из Даль-Гуэлла?

— Зачем вам этот мост? — высокий эльф смотрел насмешливо. — Поигрались — и хватит. Отдайте игрушку.

Чертовы эльфы. Венемир мысленно пожелал Мемлаху из Даль-Гулла сдохнуть поизощреннее.

— Мы для вас дети?

— А разве нет? — эльф покачнулся на носках. — Если ребенок вдруг перестает слушаться, взрослый берет хворостину... Продолжать?

Венемир поморщился.

— Не надо. Не люблю аналогий. Тем более… дурацких.

Высокий эльф рассмеялся:

— А исторические примеры ты любишь, человек? Тролль, что построил этот мост, обладал прекрасным вкусом и творческой выдумкой. Что опять-таки не помогло ему, когда пришли люди… Со вкусом и выдумкой они загнали бедолагу в тупик между скал, где и раздробили ему череп. Бросая сверху камни, заготовленные троллем для починки моста. Чем не ирония?

Венемир подыскал ответ. Но ничего, кроме «хмм», в голову не приходило.