Личное дело Судьи.

Какой слаженный хор. Я поморщилась.

— Помогите нам...

— Вы что, с ума сошли? Если кланы наложили вето, куда ломитесь? И вообще, — до меня дошла расцветка украшений девушки, — Водяная Крыса, вы кровники! Чего хотели? Чтоб вас с песнями к алтарю проводили?

Оба разом рухнули на колени.

-Убежища! Просим убежища!

Я раздраженно вцепилась в спутанные космы.

И тут в дверях появился полуголый регир. С наслаждением потянулся. Красноречиво...

Глаза у молодежи стали круглые-круглые. Филенок только в шоке выдавил:

— Ээээ...

— Судья имеет право предоставить убежище только тем, от кого отказались кланы. То есть изгнали, — мягко сказал Айэринн. — Я отказал Риаллину и в ритуале и в месте жительства, если он будет упорствовать в своих заблуждениях.

— Временно, — раздраженно потребовала я.

Эрво кивнул, и сел на крыльцо, перебирая шикарную гриву. Черт... у меня слюнки потекли. Захотелось опять... ммм, запустить пальцы в его волосы... Тьфу, дура озабоченная.

а вообще, осталось дождаться регира Крыс. Как бы ни тут разборки не устроили... Филин-то уходить не собирается. Устроился как дома, чай пьет.

Поджидая родичей девушки, выяснила, что с молодыми случилась безумная, страстная, нерассуждающая любовь. Прямо Ромео и Джульетта. Ну а лекарство от этого одно — лет пять совместной жизни. Либо они потом разбегаются, либо адаптируются и живут в свое удовольствие. Значит, надо дать им шанс.

Пока мы разговаривали, явились Крысы, папа, мама и регир. И сходу начали качать права. И жечь. Пришлось напомнить правила, хлестнув веревочной плетью (извращение, да) по столу.

Оглашенное решение, надо заметить, не понравилось никому. Изгнание с правом возвращения, испытательный срок в браке — пять лет. Пересмотр дела — тогда же. Жить будут здесь, на моей территории. Если чувства перегорят— вернутся к родным. Нет — так и хорошо.

И не придерешься, потому что прецеденты были.

Видел бы кто лица эрво. Недовольные-е...

32

Опять отложила рубку дров, решив понаблюдать за обустройством молодых. Они выбрали соседний с моим дом из белых блоков. Двухэтажный особняк за полдня от фундамента до крыши оплело нечто вроде плюща. С цепкими усиками, мелкими темно-зелеными листочками и колючками. Похоже издалека, будто здание мхом обросло. Внутри зацвели крупные красные цветы с тонким ароматом, пол покрылся мягкой травкой. Хищные растения принялись активно разрушать все прочие постройки на участке. Я от такого способа очистки отказалась. Непрактично.

Перетащила все более-менее ценное с того участка к себе. Лопаты, грабли, инструменты.

33

Опять территориальный спор. Мелочь, но видимо они хотели полюбоваться на моего регира. Не застали.

Я вредная. Улыбалась язвительно.

34

Две эрво приходили. Выясняли, кто красивее. С расцарапанными лицами, растрепанными прическами и в фигурных клочках, оставшихся от одежды, выглядели соблазнительно, но далеко не так хорошо, как их регирша. С тем и отправила расстроенных женщин домой.

35

И все-таки — дрова!

Очень важное дело.

Решила все же заняться тем старым деревом, хотя через раскисшую от дождя дорогу было полно сушняка. Но не рискнула нарушить собственноручно проведенные границы.

36

Не могу я без приключений. Вроде, все в порядке. Спилила, нарубила, отнесла. Полдня потратила, конечно, но важное же дело! Зиму никто не отменял.

Вспотевшая, возвращалась домой, взвалив на плечи топор. Было прохладно, и я, поеживаясь, энергично напевала что-то из репертуара БГ. Не сразу услышала шаги. Обернулась, когда они совсем приблизились, и начала говорить:

— Что случи... — и резко осеклась.

Это были не эрво.

И я испугалась.

Люди. Двое. Оборванные, грязные, дикие, с алчным блеском в мутных глазах.

-Баба! Лови ее! — крикнул один.

Твою мать!

Размахнувшись, запустила топором в того, что держал наперевес ружье. Развернулась и помчалась по тропе, вопя во весь голос:

— Ромео-о!!!! Риаллин!

И тут меня подвели кроссовки. Подошва поехала по мокрой траве, я запнулась, взмахнула руками. Одновременно в лодыжке что-то хрустнуло и я рухнула на землю. Ударилась спиной о какой-то корень. Сознание помутнело. Почувствовала только тяжесть наваливающегося на меня пыхтящего и сопящего вонючего тела. Что-то жадно шарило по телу. Я дернулась, изогнулась, шаря руками по земле. Камень! Вывернув его из земли, замахнулась и ударила. Увидела приближающийся кулак.

Потом была темнота. Ничего не помню.

Пришла в себя дома, на скамье, которая стояла на веранде. Голова болела, на лбу какая-то мокрая тряпка лежала. Открыв глаза, увидела два склонившихся надо мной обеспокоенных лица. Остроухие соседи.

— Вы в порядке, Судья?

— Нет, — протянула я, снова прикрывая глаза. Потолок качался. Подташнивало.

— Что делать с напавшими на вас? — в голосе мальчишки — готовность выполнить любой приказ.

— Прикопайте где-нибудь подальше.

— Живьем? — шокировано переспросила девушка.

— А что, еще живы? — я тоже удивилась.

— Хорошо, мы сейчас... — судя по звукам, эрво Ромео встал, собираясь куда-то идти.

— Нет уж, не надо. Я сама.

Осторожно поднялась, вышла на крыльцо и присела на ступеньку. Почти у меня под ногами валялись два куля, оплетенных дикой лозой, в которых с трудом можно было опознать нападавших. А чуть дальше переговаривались почти все окрестные региры, причем не в церемониальных, а боевых доспехах. Тихо было... мысленно они переговаривались. И топтали картошку.

— С грядок сойдите, пожалуйста! — мой немного истеричный голос нарушил тишину. Да так, что окрестные птицы с шумным испугом поднялись в воздух.

— В гневе вы прекрасны, Судья, — заявил регир черно-серебряных.

Молчал бы лучше, взяточник! На тебя и так коллеги косятся. Кто с интересом, кто с подозрением.

Я встряхнулась, вдохнула, выдохнула. И обратилась к кулькам, судя по дикому блеску в открытых глазах, пребывающим в сознании.

— Ну и откуда вы на мою голову свалились?

Молчат. Ага, вытащила кляп и дело пошло лучше. Вываленные на меня сведения не порадовали. Этих двоих изгнали из городка, где жили сейчас оставшиеся в живых люди. За тунеядство, заявили эти придурки. Я думаю, что за непотребства. А еще не понимаю, как эти двое сумели незамеченными просочиться через территории кланов прямо ко мне в гости.

Через кого шли? Пересчитала региров. Хм, Огнелиса нет. Его направление. Будет, будет у меня к нему пара вопросов. А потом они через территории Филинов шли, но те стражи пропустили людей по умолчанию. Через Лисов же прошли? Значит, им можно...

-Так что же с вами делать? По уму — прирезать и прикопать подальше.

Покосилась на вооруженных эрво. В принципе, можно устроить. Добровольцы найдутся. Судя по его лицу, Филин точно не против. Но я не кровожадная. Наверное. Холодок внутри есть, но... стремно как-то зачислять себя в хладнокровные сволочи.

— А что за землями Рябины? — это самый дальний клан.

— Ничья земля, — ответила одна регирша.

— Вот и отлично. Выведите этих ребяток подальше, пожалуйста. Туда, где похолоднее. В тундру...

37

Так они и сделали. Больше я этих людей не увижу. А вот посетить деревню надо будет. Хотя бы для того, чтоб прояснить ситуацию с изгнаниями. Не хватало еще тут таких преступников. Пусть тюрьму строят.

А вообще, главный результат — синяк в пол-лица, начавший сходить только дня через три, после особых примочек соседки эрво. Неприятно.

38

А Филин решил не ограничиваться одной ночью.

Класс!

39

Мать моя женщина! Он ревнует! Правда, кого к кому, не ясно. Меня к работе, своих подданных ко мне или его раздражает сам факт того, что я ему не подсуживаю?

Черт знает что.

40

Что-то у меня не получается в ту деревню сходить. Три дня пешего пути. Не так уж много, хотя с трудом представляю ночевки на голой земле.

Но вообще-то дела не дают отлучиться. Если не судебные, то огородные. Ягоды начали поспевать. И яблоки вроде тоже.

Несмотря на уверения Филина, что меня кланы прокормят без особого труда, запасалась как хомяк. Банки, склянки. Сушка, утруска. Недоверчивая я. Рачительная.

Чуть с груши не упала, когда за спелыми плодами полезла.

41

Ну, если честно, упала. Филин меня поймал.

Вот кто кайфует по жизни. Никаких дел у него нет, что ли, только чаи гонять, да по ночам...

Нет, я не жалуюсь, рада, но подозрительно!

Ну, пусть мой сосед-Ромео его племянник, за ним надо приглядывать. Так ведь не регирское это дело! Есть подданные!

42

Меня не пустили на дерево!

Регир сам полез.

Заботливый, блин! Ну и ладно. Зато красивый.

Думаю, не буду проводить постельного сравнения с кем-то еще. Кажется, я верная... и кому? Сама удивляюсь!

43

Начала привыкать. К тому, что Филин мне помогает.

Времени собраться и сходить к людям нет. У эрво осеннее обострение драчливости. Кое-кто развалил сарай.

Ну, она была в своем праве. Горячая птичка. Я про супругу Филина. Явилась таки отношения выяснять. Мне даже в первый момент взгрустнулось от того, как она была красива в длинном облегающем платье из железной чешуи. Что этот эрво во мне нашел, если ему по праву принадлежит такая... совершенная женщина? Длинные волосы цвета спелой пшеницы, глаза как бездонное ночное небо, черты лица дышат благородством, точеная фигура. Отвратительный характер и магические оплеухи.

От первой я увернулась, а второй не допустила, опрокинув на нее кастрюлю с горячей водой для маринада.

Визжала она знатно.

Потом я ее мазала подсолнечным маслом и отпаивала мятным чаем. Она же жаловалась на жизнь. Двести лет в браке по расчету это вам не кот написал! Претензий у нее множество накопилось. Я посоветовала развестись. Эрво сказала, что тогда потеряет статус соправительницы (Ага, вот на кого регир скинул свои обязанности! Халявщик). Ну, так она же все равно его лишится, когда наследник вступит в право наследования и изберет супругу! А это скоро будет! Двести сезонов в браке, значит наследнику как минимум сотня уже. Сам регир у власти уже почти сто пятьдесят лет. Почти предельный срок. Его не сместили только потому, что в прежнем их мире был кризис. В такой сложный момент менять главу чревато осложнениями.

Хорошо иметь в голове справочник.

Только сейчас поинтересовалась, сколько же лет Филину.

Триста двадцать пять!

Блин!

Что он во мне нашел? Вот и Ликалин, супругу регира, это очень интересовало.

За наливочкой Прежних мы этого вопроса так и не выяснили.

Пришлось достать коньяк. Тоже не помогло. Просветления не наступило. Решили выяснять опытным путем. Ликалин взяла с меня слово, что как только я выясню этот вопрос, тут же ей сообщу.

Я согласно покивала, и она удалилась, покачиваясь.

44

Вот и наступил, наконец, черный день.

Волей неволей пришлось решить вопрос в пользу Филинов. Ну, как иначе-то? Ожерелье чародейское принадлежит или наследнику создателя, если не было продано, или покупателю, если был зафиксирован акт передачи прав владения. А ничего такого не было. Некто Северин Филин умер раньше, чем подписался в магическом свитке. Все остались при своих.

Черт, как на меня посмотрел Варнел Золотой Лис, наследник регира, который хотел заполучить ожерелье.

Между прочим, за то, что пропустил изгнанных людей через свою территорию, сам регир Лисов получил штраф и порицание на совете Кланов.

Я в этот вопрос не вмешивалась, ибо являлась заинтересованным лицом.

45

Зря я не обратила особого внимания на угрожающие взгляды проигравшего спор. Зря. Может быть произошедшее хотя бы не так меня шокировало.

О произошедшем помню только, что сначала сидела, забравшись под развесистый куст, и собирала смородину. Никого не было, регир в клан по делам оправился, соседи куда-то уехали. Теперь думаю, не специально ли всех сманили? Солнце, легкий ветерок, настроение отличное. А следующее воспоминание уже — темнота, промозглый холод камней, невозможность пошевелиться и шипящий голос над ухом, напевающий на незнакомом языке какую-то песню. Потом тишина, долгая, как полярная ночь. Сводящая с ума.

Как с ума сходят? Я сначала молчала и крепилась, перебирая воспоминания. Кто я, как жила раньше, как живу сейчас. Как попала сюда? Кто посмел? Потом было раздражение пополам со злостью, следом страх и ненависть. Я, кажется, плакала и кричала, срывая голос. Ругалась.

Долго. Очень.

Ну, а когда навалилось тупое равнодушие, решила, что просто умерла, а все, что кажется реальными воспоминаниями — предсмертный бред воспаленного сознания. И скоро все кончится. Так или иначе.

Потом захотелось пить. Шершавый язык бесполезно елозил по губам. Ноги и руки налились болью. Затем онемели.

Я решила, что скоро, наконец, умру.

Сколько прошло времени, не знаю. Мне сказали, что я всего два дня провела в потайной пещере. Не поверила.

Резкий свет болью резанул глаза. Поток холодной воды обрушился на лицо. Едва не захлебнулась, закашлялась, отворачиваясь от льющейся воды.

Кто-то схватил меня за волосы, приподнимая, прошипел неразборчиво:

— Ну, теперь я получу...

Моргнула, пытаясь разглядеть эрво, но сквозь муть в глазах никаких подробностей не увидела. Блеснуло лезвие, отсекая прядь волос. Голова бессильно рухнула на камни. Затылок взорвался болью.

Снова тишина и темнота. Но теперь уже я четко знала, что происходит. Меня похитили. Злость обрела цель, направление. Злость на того, кто чуть не свел меня с ума, заставив думать, что реальность — это вымысел, бред.

Шаги. Я насторожилась.

Голос.

— Придется принять более решительные меры. Они выполнят мое требование...

— С чего ты взял, безумный Лис? — прохрипела я.

В свете маленького синего фонаря, осветившего лицо похитителя, узнала того, кому отказала в приобретении волшебного ожерелья.

— Помолчи, Судья, — издевательски протянул тот.

И снова темнота, на сей раз бессознательная.

Очнулась от дикой боли в затекших ногах и руках. Тысячей игл впиваясь в мышцы, кровь побежала по телу. Прикусив губу, застонала.

Снова свет в лицо.

— Попробуем что-то более радикальное.

Эрво наклонился и одним движением вспорол майку.

— Смотри, Судья! — поднес к лицу длинный тонкий нож. Прикоснулся плоской стороной к моим губам. Если бы я могла двинуться, бежала бы отсюда сломя голову. Но ни руки, ни ноги еще не работали.

Я надеялась, что меня не бросят! Обещали же вообще неприкосновенность!

И если этот маньяк меня убьет, буду являться Филину в виде укоризненного призрака.

— Пожалуй, начнем.

Прикосновение к гортани лишило голоса. Зато прочих ощущений хлебнула по самое не могу. До бессильных слез, беззвучных криков и судорог.

Он меня резал. Фигурно. Выводил на коже затейливые узоры от бедер и выше. Когда теплая кровь начала стекать на камни тонкими, но непрерывными струйками, отложил нож.

Наверно, у меня в глазах появилась надежда, потому что эрво прошептал: