Явно полюбовавшись получившейся картиной (во всяком случае Гусев понял выражение его лица именно так), Кощей наконец обратил внимание на мотоцикл. Обошёл пару раз, попробовал приподнять за коляску, после чего повернулся к капитану:
— Подсоби-ка...
Вдвоём они не особо напрягаясь, как показалось Сергею, поставили машину сначала набок, а потом и на колёса, и князь, потыкав пальцем в пробку бензобака и покрутив рукоятку газа, спросил:
— А скажи, капитан Гусев, далеко ли нам до твоих добираться?
— А поведёт кто? — спросил Сергей, мгновенно понявший, к чему клонит Кощей.
— Попробовать надо, — задумчиво изрёк князь. — Тот вой, он на ваших тарахтящих повозках ездил. Вроде как и на таких тоже... И ты мне не ответил.
Гусев чуть было не спросил, какой такой вой, но вовремя вспомнил и прикусил язык. Он уже понял, что воспоминание о том случае, мягко говоря, не доставляет напарнику удовольствия. Так что просто наморщил лоб, прикидывая расстояние, а потом сообщил, что если пешком и не останавливаться, то дней семь-восемь. А если на мотоцикле, то, может, дня два. Только вот, во-первых, бензина не хватит, поскольку бак неполный, а ехать по прямой всё равно не получится, а во-вторых, что их наверняка остановит первый же пост на дороге, и тогда придётся прорываться с боем, уходить в лес и дальше всё равно двигать пешком.
Кощей всё это выслушал, покивал, а потом заявил:
— А если ногами пойдём, то до зимы ваших не догоним.
Гусев вскинулся было, чтобы ответить наглецу как полагается — какое имел право он, будь хоть трижды князь (о том, что это могло быть бредом контуженного мозга, капитан как-то забыл), говорить о неудачах советского народа! Какое...
Столкнувшись взглядом с Кощеем, Сергей вдруг обнаружил, что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Да и дышать получается с трудом. Однако вспыхнувшая ярость требовала выхода, и он прошипел:
— Предательство... Нас обманули... Заключили мир, а сами... Но мы... всё равно... мы их...
Князь как-то грустно улыбнулся своим безгубым ртом, и Гусев вдруг ощутил, что его ничто больше не держит. И пока он восстанавливал равновесие, ярость схлынула, оставив после себя неприятную сосущую пустоту. Махнув рукой — мол, да что говорить — он отвернулся и направился освобождать захваченных гансов от плащей, касок, документов и прочего уже не нужного им имущества. Потому что как ни крути, а Кощей прав: это сейчас до наших около полутора сотен километров по прямой, а пока идёшь, они могут ещё отступить...
Пять минут спустя Сергей аккуратно сложил возле мотоцикла два плаща, две каски, два противогаза в круглых ребристых коробках и двое мотоциклетных очков — вещей вроде и мелких, однако способных сильно осложнить жизнь своим отсутствием.
Ещё поверх легли два карабина, которые, для полной достоверности, тоже неплохо бы прихватить, повесив на себя в положение "за спину".
Когда Гусев выпрямился, переводя дух, Кощей, внимательно за ним наблюдавший, одобрительно кивнул и посоветовал:
— Ты в таратайке погляди. Должна быть еда для тебя. А я пока дело доделаю, — после чего, подхватив всё ещё бессознательных пленников за поясные ремни, неторопливо потащил их в глубину леса.
Представив, во что эти двое в конце концов превратятся, Сергей покачал головой и занялся вопросом собственного пропитания. Первым делом он проверил большой бидон, выпавший из коляски, когда мотоцикл перевернулся. Бидон этот оказался пустым — похоже, гитлеровцы только ехали за молоком. Зато внутри коляски, в вещмешке обнаружился кусок сала, явно "изъятый" у кого-то из местных, несколько пачек всё тех же пайковых галет, узелок с колотым сахаром и пакет из вощёной бумаги с чем-то, напоминающим по цвету молотый кофе, а по запаху — жареный ячмень. Тоже, конечно, молотый.
В принципе, для утоления голода этого хватало, но душа просила большего, и Гусев занялся осмотром багажных коробов, которых на данном изделии фирмы "БМВ" оказалось аж четыре штуки...
К возвращению князя Сергей успел всё осмотреть, рассортировать, позавтракать (а заодно и скорее всего пообедать), собрать то, что могло пригодиться, в вещмешок, и выбрать себе один из двух плащей.
Кощей появился совершенно бесшумно, вызвав у Гусева мгновенный приступ зависти, и в ответ на вопросительный взгляд пояснил, что "одного отдал лесу". Так что в ближайшем будущем можно смело рассчитывать на продолжение сотрудничества с его Хозяином. Потом, подойдя, протянул капитану часы, снятые с руки одного из гансов
— Спрячь пока, потом пригодится.
— Это мародёрство! — попробовал было возразить Гусев.
Князь посмотрел на него с сожалением, как на неразумного малыша, лепечущего какую-то ерунду, и пояснил, что мародёрство — это когда обираешь тех, кого убили другие, "себе в калиту", а если после битвы да в общий котёл или дружинную казну, а тем более когда сам "ворога" убил — то это уже законная добыча. И нечего тут. А не знаешь, куда деть, можно у обозников на что полезное сменять.
Не ожидавший такой отповеди капитан несколько секунд смотрел на напарника вытаращенными глазами и чуть ли не открыв рот. Кощей же, хмыкнув, отвернулся и принялся примерять на себя отложенное снаряжение.
Несколько минут спустя, выкатив мотоцикл на дорогу и усевшись на водительское место, князь посмотрел на устраивающегося в коляске Сергея и неожиданно подмигнул:
— Ну что, попробуем?..
Ехали спокойно. Поначалу Кощей, пока не освоился, сильно не газовал, но потом, привыкнув, хорошенько наддал. Затем Сергей, время от времени сверявшийся с картой, скомандовал поворот, и князь послушно съехал с шоссе на просёлок. Как объяснил Гусев, впереди должен был быть мост, а у моста наверняка окажется пост. А влезать в драку средь бела дня да ещё на дороге, по которой то и дело идут вражьи колонны — верх наглости.
Против его ожидания, напарник возражать не стал, спросив только, они там переправиться-то смогут? Или придётся железного коня лешему дарить, а самим вплавь? На что Сергей ткнул пальцем в карту и сообщил, что тут... да-да, именно... вот эти вот чёрточки — это брод. И глубина там метра полтора... должна быть. Но лето жаркое, дождей нет, так что...
Кощей хмыкнул, снова завёл мотоцикл, который глушил на время разговора, и покатил куда сказали.
Они уже почти добрались до нужного места, когда на одном из редких перекрёстков, пропуская небольшую колонну из грузовика с кузовом без тента и броневика капитан совершенно случайно углядел в этом самом кузове несколько человек в красноармейской форме. Подумав, что простых бойцов и младших командиров так везти не будут, Гусев ткнул князя в бок и указал пальцем:
— Давай за ними!
Аккуратно держась позади колонны — чтобы и глаза не мозолить, и не потерять — они ехали ещё минут десять, пока не добрались до какой-то деревушки. Там гансы принялись показывать местным, что такое есть орднунг, а Кощей без дополнительных напоминаний свернул в заросли, заглушил мотор и потребовал объяснений. Попытался, потому что Сергей, не дожидаясь полной остановки, выскочил из коляски и с биноклем в руке побежал подыскивать наблюдательную позицию — очень уж интересно ему стало, что это такое им попалось.
А в деревеньке творилось, по мнению Гусева, непотребство: высыпавшие из броневика проклятые оккупанты, позабыв о классовой солидарности, приступили к любимому (если верить преподавателям истории) занятию всех агрессоров — грабежу мирного населения. Правда, не сразу. Сначала выгрузили из кузова пятерых пленных (Серёга, разглядевший в бинокль нарукавные шевроны у некоторых, мысленно присвистнул) и в сопровождении вылезшего из кабины лейтёхи отвели в ближайший дом. Потом выставили у крыльца часового. И только потом принялись ловить всякую живность, имевшую неосторожность попасться им на глаза.
— Ну и что? — раздалось над ухом. Подобравшийся бесшумно Кощей улёгся рядом и тоже принялся наблюдать за мародёрами.
— Пленные, — коротко пояснил Гусев. — В избу увели. Пятеро.
— И что? — не понял князь. Явно с его точки зрения причина выглядела недостаточно серьёзной, чтобы менять планы.
— Это, считай, политотдел дивизии почти в полном составе.
— И что?
— Освободить бы... — Сергей оторвался от бинокля и посмотрел на напарника. — Понимаешь, дивизия — это тысяч десять. Иногда больше, иногда меньше. Ну, командует...
— Понятно — Кощей не стал ждать, когда капитан подыщет подходящее слово. Если вообще подыщет. — Это они?
— Нет, — качнул головой Гусев. — Эти помогают. Следят, чтобы бойцы думали правильно.
Кощей ненадолго задумался, разглядывая избу, потом неуверенно уточнил:
— Колдуны?
Сергей поперхнулся воздухом и закашлялся, зажимая рот, чтобы не шуметь.
Недоумённо посмотревший на него князь нахмурился:
— А коли нет, то кто? — и сам себе ответил: — Получается, либо бояны, либо волхвы. Что те, что те языками молоть любят. Иной раз как ляпнут...
— А этот, ну, который душу тебе отдал, он что думает? — Гусев, не зная, что сказать, попытался выиграть время.
— Думал, — поправил князь. — Да то же самое. Придёт, наговорит всякого, повторит, что старшие сказали... Хм, таки волхвы получаются. Ни один боян над собою старшего не потерпит. Разве пока в учениках ходит...
— В общем, — решил не развивать тему "Кто есть кто в армейском бардаке" Гусев, — надо их освободить. Понимаешь, Кощей?
— Прямо сейчас? — скривился князь. — До ночи не подождёт?
Сергей, которому тоже не хотелось лезть средь бела дня на десяток стволов, с сожалением вздохнул:
— До ночи они куда-нибудь уедут, — он потыкал себя пальцем в грудь: — Вот сердцем чую, что если не сейчас, то потом не достанем.
Дальше было, как в тех фильмах ужасов, о которых рассказывали товарищи, побывавшие в заграничных командировках. Кощей крался впереди (ну как крался — шагал как всегда бесшумно, только слегка пригнувшись), в двух шагах за ним — капитан, держа в правой руке ППД, а в левой нож. Перебравшись через невысокий плетень с той стороны дома, где не было ни одного окна, они сначала заглянули в курятник, и Сергей впервые увидел, как питается его напарник. Любители свежих яиц вдруг застыли и стали быстро усыхать. Против ожидания, выражение лица князя при этом было далеко от довольного.
— Слишком быстро, — пояснил он, морщась. — Слишком быстро и слишком много.
— А... — начал было Гусев, но Кощей перебил:
— День, не моё время, Сила нужна...
Сергей подумал, что "Сила" прозвучало так, как будто князь произносил это слово с большой буквы. Если, конечно, такое возможно.
— Лучше глянь аккуратно, — Кощей кивком показал на угол дома, — караульного тихо убрать сможешь?
Гусев аккуратно, как сказал князь, выглянул, оценил обстановку и, спрятавшись обратно, покачал головой: и стоит этот ганс неудобно, боком, и чтобы метнуть нож, придётся вылезать, потому как делать это с левой руки неудобно да и не учили, и "БраМита" нет...
— Тихо — никак, — на всякий случай пояснил он вслух.
Кивнув, Кощей задумчиво посмотрел на свою ладонь, на которой перекатывался маленький — с два грецких ореха — совершенно чёрный шарик, потом на Сергея и спросил:
— Восьмерых ножом упокоить сможешь?
Гусев прислушался к себе и кивнул: сможет.
— Тогда, — продолжил Кощей, — сделаем так, — князь вытащил откуда-то оправленный в серебро клык какого-то крупного хищника на серебряной цепочке и протянул капитану: — Надень так, чтобы тела касалось, — после чего пояснил: — Это защита. Вот от этого, — он приподнял руку с шариком. Часового я отвлеку, потом брошу шарик. За... этот... броневик?
Сергей кивнул.
— Потом ты спокойно идёшь туда и всех режешь. Их там восемь. Они там будут просто стоять. Или сидеть. Или лежать... Сможешь?
Сергей снова кивнул.
— Хорошо. Остальное я сам.
Всё прошло как по нотам. Сначала князь, выглянув из-за угла, сложил пальцы левой руки в какую-то фигуру и повернул её, как будто что-то завинчивал. Затем, выйдя уже полностью, навесом отправил свой шарик через стоящий к ним бортом "Ганомаг", после чего махнул Гусеву: "Вперёд!" Потом...
Потом спокойно, как было сказано, идущий Сергей, держа нож наготове, завернул за угловатую корму бэтээра и уже не видел, как возникший буквально из воздуха за спиной отвлёкшегося часового Кощей аккуратно, почти нежно взял того сзади за шею, и молодой здоровый мужик вдруг как-то обмяк и стёк на землю, сложившись в неаккуратную кучку, поверх которой улеглись каска и карабин. Князь же, по-прежнему бесшумно, поднялся на невысокое крыльцо, приоткрыл едва слышно скрипнувшую дверь и странным образом просочился в образовавшуюся щель, в которую, казалось, разве что кошка смогла бы пролезть.
Спустя две минуты он появился на крыльце, одной рукой таща за шиворот немецкого лейтенанта в бессознательном состоянии, а в другой держа немецкую же офицерскую фуражку. За ним следовали бывшие пленные, при виде которых закончивший свою кровавую работу Сергей хмыкнул: судя по лицам, Кощей отмочил что-то в своём репертуаре.
Спустившись по ступенькам, князь со словами: "Погляди, что ты там смотришь, потом свяжи и сунь в эту железную таратайку", — вручил подошедшему капитану пленного и его фуражку, а сам повернулся к освобождённым. Оглядев их и скривившись, как от чего-то кислого, он тем не менее стал распоряжаться:
— Ты и ты, — костлявый палец указал сначала на подполковника с перевязанной головой, потом на другого, целого. — Еду собрать, сложить в... — теперь палец уткнулся в кузов "Ганомага". — Там. Потом найти посуду, набрать воды, — и видя, что выбранные собираются возразить, лязгнул медвежьим капканом (другого сравнения Сергей так и не смог подобрать): — Бегом!
Проводив их взглядом, Кощей перенёс внимание на троих оставшихся. Они как раз успели перестроиться, встав треугольником. Один впереди, явно привыкший командовать, и двое по бокам и чуть сзади. Судя по взглядам, горящим неприкрытой ненавистью, тоже начальники. Но помельче. Один, с забинтованной рукой на перевязи, получив указание "справить нужду и готовиться к пути", сверкнул глазами, однако возражать не осмелился и пошёл за угол. Второй, получив направление "в помощь капитану Гусеву" (сам Гусев при этом едва не уронил челюсть на сапоги), открыл было рот, но посмотрел на явно не собирающегося вмешиваться начальника и тоже почёл за лучшее не спорить.
Последний оставшийся, которого такое распределение подчинённых на работы явно позабавило, внимательно оглядел князя с ног до головы, задержавшись на золотой гривне, и спросил:
— А мне куда?
— Старший? — на всякий случай уточнил Кощей и, получив утвердительный ответ, отмахнулся: — А куда хочешь. Хочешь — вон, в таратайку залазь и сиди там, а хочешь — за меньшими своими гляди.
— А чего так?
— Не по чину.
Тем временем ошалевший от собственной наглости Гусев (гонять политработников — это только ушибленный на голову князь мог до такого додуматься!) приказал приданному подполковнику снять с трупов кителя и часы. На попытку возразить он просто приподнял бровь, и подполковник, непроизвольно оглянувшись на кузов бэтээра, за которым находилось начальство, увял. Поглядев, как тот возится, Сергей рысью направился к грузовику, чтобы посмотреть, нет ли и там чего полезного. Через пять минут он уже бежал обратно — почти полная двухсотлитровая бочка бензина явно заслуживала того, чтобы ради неё побеспокоить командиров. Добежав до мирно о чём-то беседующих князя с дивкомиссаром, он козырнул (всё же на голове каска, хоть и немецкая) и попросил:
