Моя девушка - футанари. Глава 52. Прожорливая Стрела

"Господи! Какой кошмар!" — ужаснулся Слава.

— Но почему так быстро?! — поразился он вслух.

— Ну, сам посуди. Нам приходится есть всяких костлявых, жилистых и жёстких тварей, и те из них, у кого нет хитинового покрова, имеют упрочнённую толстую кожу. Причём усваивать эту сложную пищу желательно побыстрее, а иначе какая-нибудь глупая хищная хрень всё равно попытается напасть. И придётся отрыгивать то, что не переварилось, чтобы отбиться от неё. Поэтому люди по сравнению с нашим повседневным рационом воспринимаются как вкуснейший деликатес и тают в желудке подобно перезревшим фруктам во рту. Такие же нежные и сладкие, особенно когда балдеют.

Страх и отчаянье тоже приятны, но по-своему. Они имеют солоновато-кислый, мясной вкус. А вот боль человека — горькая и вкусом своим портит трапезу. Чем она сильнее, тем горче. Поэтому мало кто из моих сестёр является любителем этого специфического вкуса. И даже при наказании преступников сейчас применяется щадящая печать, которая снижает уровень боли до приемлемого вкусового порога. У нас, кстати, теперь нет смертной казни. Дорин отменил её уже через месяц после случая с теми заговорщиками. Все преступники теперь перевариваются в телах своих копий, и благодаря этому можно ещё строже их наказать, назначив несколько болезненных перевариваний. Обычно этого с лихвой хватает, чтобы человек больше законы клана не нарушал. За последний год у нас от силы пара десятков наказаний была. Да и то, совершались они в основном над самыми безбашенными новенькими, которые не осознали ещё до конца, что́ им грозит. А вот поощрений съеданием было хоть отбавляй, больше четырёх сотен, да и то лишь потому, что саркофаг пока один и на всех желающих его не хватает.

Поощряются у нас в клане в основном футки. Если какой-нибудь человек захочет быть съеденным, его желание исполнится просто так, сто́ит только саркофагу освободиться. Поэтому все любительницы деликатесов неустанно оттачивают свои желудочные навыки в доставлении удовольствия жертвам. Тут уж и само́й приятнее, и вкусняшки чаще выбирают тебя, если хотят кайфануть.

— А как часто вам приходится охотиться, чтобы не чувствовать голод?

— По-разному, — пожала плечами Полина. — Это зависит от того, сколько времени проводишь в форме зверя. Например, если совсем в человека не превращаться, то достаточно, наверное, есть раз в пару суток. А если всё время в человеческой форме находиться, то и обычной человеческой пищи достаточно. Можно вообще на охоту не выходить. Но тогда будет часто хотеться секса, да и скучно совсем без охоты. Так что мы выбираем компромисс, при котором раз в недельку съедаем добычу в половину своего размера.

Правда, живьём есть можно только людей. Ни с одним зверем Саи такое не прокатит. Любой из них все внутренности футке раскурочит, ко́ли у неё хватит глупости живьём его заглотить. Кроме того, если как следует разомнёшь добычу, поломав ей все косточки и панцирь, скатаешь в сосиску, то и чувствуется она гораздо нежнее, и переваривается быстрее.

Футка заметила кислое выражение на лице у своего собеседника и замолкла, с беспокойством глядя на него.

— Ты чего такой грустный? — спросила она. — Не бойся, тебе будет очень приятно, я обещаю.

— А я не за себя боюсь, — вздохнул Слава, — мне Сашу жалко.

— Почему? Вы же с ним не знакомы. Чего его жалеть?

— Блин! Ну как ты не понимаешь?! — воскликнул парень. — Он же человек живой и разумный. Он молод ещё, и у него вся жизнь впереди. А жизнь — это ведь очень ценная штука, нельзя насильственно её отнимать.

— Ой, да ладно! — небрежно отмахнулась Полина. — Вот на Сае люди да, действительно ценность. Там мужей и жён не хватает на всех. А у вас, на Земле, их миллиарды! Я даже представить себе эту численность не могу. Ещё немного, и вам на планете своей будет не протолкнуться. Вас даже специально подъедать надо, чтобы перенаселения избежать.

— Да что ж ты говоришь-то такое?! — рассердился Вячеслав.

— Знаешь что, не ной, ладно? Не поможет всё равно. Мне этого твоего Саню совершенно не жалко. Так что можешь даже и не стараться.

"Она права́, — услышал Живцов внутренний голос. — К морали взывать бесполезно. Эта футка — меркантильное существо. Нужно оперировать целесообразностями, чтобы её в чём-то убедить".

Слава вздохнул и крепко задумался, пытаясь в этой аховой ситуации найти хоть какой-то выход.

"У-у-у! Чёртова стрела! Теперь понятно, почему тебя назвали прожорливой! — мысленно выругался он и крепко до боли сжал зубы. — Но я должен спасти этого парня! Просто обязан это сделать!"

* * *

Живцов поднял глаза на собеседницу и столкнулся с упрямым взглядом. Каждая чёрточка её лица свидетельствовала о непримиримой позиции и намерении дать отпор любым уговорам. Это невольно вызвало у парня улыбку, и он не стал её прятать.

— Чего улыбаешься? — хмуро спросила девушка.

— Да нет, ничего, — ответил Слава. — Просто заметил вдруг, какая ты миленькая.

Полина слегка смутилась, опустив глаза, но пото́м вновь подняла их и гу́бы её растянула хищная улыбка.

— Пытаешься лестью задобрить меня? — проворковала она.

— Нет конечно, — пожал молодой человек плечами. — Я уже понял, что это бесполезно, поэтому и не пытаюсь даже делать ничего такого. Нет в моих словах никакого расчёта. Ты действительно очень привлекательная девушка, и мне захотелось тебе об этом сказать.

— Спасибо, — глаза́ Полины вновь опустились, а улыбка стала польщённой. Ладонь правой руки, лежащая у брюнетки на коленке, сжалась, выдавая копящееся желание, но девушка не знала, как приступить к задуманному. Ангел своими словами слегка выбил её из колеи и тем самым выиграл для Александра время.

Слава вдруг осознал позицию чистой футанари и понял причину её безжалостности. Несмотря на всю свою экзотичность, ситуация предстала для неё в привычном свете, прямо как с клонами, которые делал Дорин своей машиной. Полина видела перед собой тело, сознанию которого ничего не угрожало, потому что у того имелось другое тело, куда можно было вернуться. При этом о сознании Александра она не думала и думать не желала. Следовательно, чтобы предотвратить трагедию, необходимо было разрушить эту привычную для футки картину. Но атаковать следовало не фасад крепости, который был надёжно укреплён, а действовать исподволь, в обход.

— Послушай, Полин, — заговорил Слава, и взгляд девушки снова к нему обратился. — О нет, я не собираюсь тебя опять уговаривать, — улыбнулся он, заметив во взгляде собеседницы подозрительность. — Считай, что я уже смирился с твоим решением. Просто... хочу рассказать тебе кое о чём, что считаю важным. Выслушаешь меня, перед тем как... начнёшь?

— Хорошо, говори.

— Сперва хочу уточнить про внешность Александра. Видишь ли, она может измениться. Я когда ещё не знал, что ты собираешься его съесть, и пробовал свои силы в этом теле, то запустил процесс сжигания жира. Хотел сделать для тебя сюрприз. Примерно дней через семь, максимум десять — и этот человек должен перестать выглядеть толстым, даже если не будет делать для этого ничего. Нужно лишь дать ему время, чтобы это успело произойти. Ну а если Саню мотивировать заняться спортом с хорошей физической нагрузкой, то он не только быстрее похудеет, но станет гораздо красивее. Может стать даже таким, как Матвей. Не прям быстро, конечно, но не в очень отдалённой перспективе.

Молодой человек поднял глаза на собеседницу и встретил её удивлённый и немного растерянный взгляд.

— О нет, не обращай внимание, — сделал он вид, что смутился. — Это так, просто мысли вслух. Честное слово, я даже удивлён немного, насколько пластично это тело и как хорошо совмещается со мной. В нём может возникнуть очень крепкая печать с моей помощью, и она даст мне дополнительные инструменты для улучшения. Из парня тоже может получиться алмаз. Возможно, не такой крупный, как я, но весьма ценный. И он будет целиком твоим, — добавил Слава, вновь поднимая взгляд на Полину, и в этот раз увидел настоящее смятение пополам с жадностью в её глазах.

Мысли девушки метались в голове, прыгая, как кенгуру, она разгоралась ожиданиями, но боялась в них поверить. И ко всему прочему прежнее упрямство давало о себе знать. Оно не желало сдаваться быстро и, опираясь на гордость футки и чувство её собственной важности, подзуживало реализовать прежнее решение. И чтобы противостоять ему, одних слов было мало.

— Знаешь, у тебя интересный рисунок на коже, — заметил Вячеслав, неожиданно меняя тему разговора. — Можно мне прикоснуться к тебе?

— Ну... ладно... — неуверенно разрешила девушка, в душе́ которой по-прежнему шла упорная борьба.

Парень потянулся к её руке и провёл по ней подушечками своих пальцев. И, естественно, он сделал это не просто так, хотя ему было и любопытно, как ощущается её кожа. К моменту своего прикосновения ангел по максимуму разогнал "водные" потоки в чужом для себя теле. Конечно, они были гораздо слабее его собственных, но в любом случае прикосновения должны были чувствоваться необычно и приятно, обеспечивая более эффективный энергообмен, чем в случае с обычным человеком. И футка почувствовала. Глаза́ её широко распахнулись, а рот слегка приоткрылся от удивления.

— Боже, какая у тебя мягкая и бархатная кожа! — совершенно искренне восхитился Слава, но не упустил возможности направить весь потенциал своего восхищения в соприкосновение рук, дополнительно заряжая своими чувствами "водные" потоки, вихрящиеся в ладонях.

Он подключил вторую руку и прикоснулся ею к обнажённой груди девушки. Кожа здесь оказалась ещё мягче и приятнее, и парень уже́ не сдерживаясь стал гладить её, получая удовольствие от этого контакта. Сосо́к футки быстро затвердел, выдавая её возбуждение, которое стало разгораться и в глазах.

"Ну ничего себе, какая она открытая! — удивился молодой человек. — С такой лёгкостью и готовностью принимает удовольствие, что я сам начинаю балдеть!"

— Ч-что ты делаешь? — взволнованно спросила Полина. Её щёки раскраснелись, дыхание участилось, а пухленькие губки облизнул и увлажнил розовый язычок.

— А? Ну... ничего... просто глажу, — невинно ответил парень.

— Т-ты не просто гладишь. Ты что-то очень приятное делаешь. Ни один человек так никогда не гладил меня.

— Ой, — смутился Слава. — Извини, я не знал, что у меня получится. Не думал, что это тело так хорошо проводит мою силу, — парень сделал вид, что прислушивается к себе, продолжая ласкать девушку. Теперь одна рука скользила по её груди, а другая — по спине вдоль позвоночника. Он пытался играть на "струнках", как делал это с Мокой. Получалось, конечно же, гораздо слабее, чем в его собственном теле. Но даже те слабенькие "звуки", которые ему удавалось извлечь, воспринимались футкой как что-то необыкновенно приятное.

— Чувствуешь что-нибудь? — скромно поинтересовался он.

— Да, продолжай! — выдохнула Полина, глядя на него с восторгом, и Слава, конечно, продолжил, постепенно погружая девушку в томную нирвану, в которой тем не менее неуклонно разгорался её сексуальный аппетит.

— Так удивительно, — прошептал ангел, целуя красавицу в щёку и начиная рисовать дорожку поцелуев к её аккуратному небольшому ушку, скрытому под волосами. — Тело Александра просто необычно хорошо совмещается со мной. Если у меня сейчас что-то получается, то что же будет пото́м, когда оно ещё больше улучшится?

— П-прекрати, — неуверенно попросила Полина.

— Эм... что? Целовать?

— Нет, целуй! — потребовала она. — Но... не надо меня уговаривать.

— А, извини-извини, — тихонько рассмеялся Слава. — Я не хотел.

Он нежно поцеловал девушку в губы, заглянул в её осоловевшие от удовольствия глаза и спросил:

— Можно мне об одном сравнении тебе рассказать? Оно только что пришло мне в голову и показалось интересным.

— Расскажи, но только продолжай меня гладить, не останавливайся.

— Хорошо. Послушай. Есть два материала, графит и сталь. Первый совсем дешёвый, мягкий и ломкий, не очень красивый и никакой ценности в нём вроде бы нет. А второй, напротив, твёрдый, мощный, может быть острым и боевым. Из стали получается очень хорошее оружие, и выглядит она блестяще и привлекательно, но... сталь — это просто сталь и ничем другим быть не может. Сталь очень хороша, но она не может стать лучше. С другой стороны, дешёвый и невзрачный графит сделан из того же вещества, что и драгоценный алмаз, просто атомы его выстроены не в са́мом удачном порядке для твёрдости. Но их ведь можно и переставить, верно? И тогда заурядная дешёвка превратится в редкую драгоценность. Алмаз твёрже стали и режет её. Он неизмеримо ценнее, в сотни тысяч раз превосходя сталь в стоимости. Так вот, Матвей — это очень привлекательная твёрдая сталь, а Саша...

— Прекрати!.. Я уже поняла...

— Хорошо... Извини, если...

— Не извиняйся!

Слава замолчал и, захватив губами сосо́к девушки, начал его нежно ласкать. Его ру́ки продолжали мягко гладить её тело, задевая волшебные струнки и заставляя их приятно звучать. Одна ладонь перебралась Полине на затылок и забралась пальцами в её волосы, вторая стала скользить по животу вниз, постепенно приближаясь к промежности. И судя по тому, как быстро истаяли "трусики" на бёдрах красотки, открывая доступ к сокровенному, она была рада этому гостю.

Молодой человек оторвался от груди и посмотрел на Полину, которая балдела, прикрыв от удовольствия глаза. Почувствовав его взгляд, она подняла веки и глянула на него в ответ. Слава понял, что говорить больше ничего не нужно. Он переместился, усаживаясь ближе к ногам девушки, и та с готовностью улеглась на спину, раздвигая ноги в стороны и расслабляясь. На губах её появилась предвкушающая улыбка, а глаза́ снова прикрылись.

Молодой человек перевёл взгляд на промежность девушки, и, как всегда, его стало притягивать к ней чарующими формами женского начала. Но теперь у Славы не было никаких причин сопротивляться этому магнетизму. Напротив, он поддавался ему всей душой, продолжая поедать глазами гладенькие складочки крупных половых губ и основательно выпирающий большой клитор, который постепенно набухал от возбуждения и вызывал у парня острое желание его приласкать.

"Ох всё! Не могу сдерживаться!" — мысленно простонал Слава и приник губами к вожделенному месту.

Казалось, на какое-то время он выпал из реальности, чувствуя, как во рту растекается очаровательный терпкий вкус женского возбуждения. Лишь крепко вцепившиеся в его волосы пальцы и подрагивающие от удовольствия сто́пы девичьих ног, подогнувшиеся у него на спине, оставляли ниточку связи со внешним миром, в котором собиралась грянуть гроза. Но парень подобно пчёлке продолжал увлечённо лакомиться нектаром, словно бы не подозревая, что заряжает мощную бомбу, часы которой неумолимо приближались к отметке взрыва.

Полина застонала, дрожа всем телом, правая голень её судорожно легла Славе на затылок и крепко вдавила его лицом в истекающую соком вагину, пальцы с силой потянули парня за волосы, ещё больше усиливая контакт, а пото́м девушка вскрикнула, выгнулась дугой и затряслась от кайфа, выплёскивая пленнику в рот тугие струйки своего нектара любви.