| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Вот уж хоспис так хоспис! — сказал с отвращением Борис, когда их шестерку заселили на последнем, двенадцатом этаже. — Единственный пока плюс этой планетки — меньшая сила тяготения, благодаря чему мы не особо запыхались при подъеме сюда....
— Мышцы могут быстро атрофироваться при этом тяготении, — вяло возразил китаист Володя, живший с Борисом в одной корабельной каюте. — Придется их ежедневно качать.
— Может и не придется, — хмыкнул Никита. — Если именно здесь находится рынок рабов....
— Кончай каркать! — взъярился незнакомый угрюмоватый парень. — Без твоих прогнозов тошно!
— Все, все, — поднял примиряюще руки Никита и вдруг быстро добавил: — Чур, я иду в ванную. После карцера это крайне необходимо!
Вода через рожок душа, слава богу, бежала. Была она тоже зеленоватая и лишь слегка теплая, но освежающий эффект Никите обеспечила. Нашелся и какой-то гель, с помощью которого удалось качественно отмыть кожу и волосы. Полотенца, конечно, никакого не было, но кручение соседнего с душем рожка активировало "сушильный" воздушный поток. Вернувшись в комнату, Никита застал соседей за самой приятной дневной процедурой — поглощением пищи. Судя по блаженным физиономиям товарищей по несчастью, в этот раз поглощенье обрело наивысшую форму — смакование. Аппетит моментально стал довлеющей эмоцией Никиты и не зря: все кушанья (похлебка с лепешкой, мясное рагу с обильным овощным гарниром и фрукты в сладком соусе) оказались в масть земному организму. А когда в пищеблоке появился поднос с чашками, половником и "фаянсовой" кастрюлей, наполненной горячим ароматным напитком, напоминающим одновременно кофе и жидкий шоколад, то из глоток разнежившихся переселенцев стали вырываться признательные слова:
— А неплохо тут рабов-то кормят!
— Кто тут вякал о рабах? Нигде и никогда их так не кормят! Значит что?
— Мы не рабы, рабы не мы!
— Если и поварихи под стать своим кушаньям, то я согласен здесь навеки поселиться!
— Глядите, глядите, вон там по тропинке пара "поварих" идет!
Все шестеро тотчас кинулись к узкому (в полметра) высокому окну и стали рассматривать с разновысоких точек (в том числе с верхней кровати) неспешно шествующих аборигенок.
— Да это натуральные негритянки! — воскликнул самый зоркий.
— И какие высокие! — удивился второй.
— У них и одежды такие же: тюрбаны, а вокруг тел ткани наверчены....
— Но титьки закрыты, не то, что у наших африканок...
— В городах и у "наших" все давно закрыто, голышки по селеньям живут....
— Жаль, лиц с этого расстояния не разглядеть....
— Наглядимся еще, даст бог. Только удастся ли до титек допрыгнуть....
— На что тебе титьки? Женский магнит расположен меж бедер — что давно известно любому вахлаку, а ты ведь студент, как-никак....
Глава пятая. Продажа в рабство.
И все-таки худшие предположения землян сбылись: их выставили на торги. Проходило это мероприятие неспешно и поэтапно, в большом зале, но без публики, причем каждый будущий раб экспонировался на своей площадке посредством телевизионной трансляции. С утра все земляне прошли сначала показательные тесты на интеллект (что-то вроде земного Ай-Кью), и результат теста светился весь день на экране, за спиной каждого. Потом они были лишены одежд, и дотошные видеооператоры (негры у девушек и негритянки у мужчин) засняли в разных планах все детали их тел, в том числе ротовую полость, паховую область и промежность. Результаты съемки также эпизодически возникали на экране. Затем к каждому из них явились "суккубы" и "инкубы" (соответственно полу) и стали разжигать в них похоть — и как ни противилось этому возмущенное сознание, никому из земных парней и девушек не удалось остаться равнодушными. Операторы тотчас зафиксировали возбуждение их половых органов и выражение искаженных похотью лиц. Однако и этим работорговцы не ограничились: "демоны" обняли свои жертвы и стали с ними совокупляться, а оперы тут как тут — принялись это порно снимать!
Никита прошел все названные этапы, но порно с его участием не получилось: ослабленный многодневной голодовкой организм еще по дороге к гениталиям негритянской дамы исторг вялую струйку спермы и пожелал соснуть. В результате Никита пробыл в торговом зале до вечера (в то время как его соседей аборигены стали активно разбирать), но и он был все-таки продан. Гасан, слонявшийся весь день по залу, злорадно осклабился и изобразил руками и бедрами, что с рабом будут делать в неволе. Бедный Никита содрогнулся.
Однако представителем покупателя оказался похожий на клерка молодой негр, который пригласил "покупку" сесть в авиатакси, сказал адрес, и через десять минут они оказались в центре города, чьи вечерние улицы были наполнены смешливой молодежью. На улицы они, конечно, не пошли, а пересекли площадь и оказались перед явно муниципальным зданием. "Клерк" поднял руку с каким-то пультиком, дверь в здание приотворилась, и они вошли внутрь. Поводив "раба" по коридорам и спустившись в подвальный этаж, провожатый открыл очередную дверь, за которой оказалась жилая комнатка с весьма скромным интерьером: лавка вагонного типа, стол перед ней, ящик ПВП, душевая с унитазом и экран на стене. Паренек простер руку внутрь комнаты, шутливо поклонился, улыбнулся и, пропустив Никиту за порог, отгородился от него той самой дверью. Отдыхай, мол, перед завтрашней работой, невольник.
Первым делом невольник пожелал освежиться и благожелательно хмыкнул: душ для раба оказался ничем не хуже ранее опробованного душа в комнате для свободных людей. Зато ПВП выдал весьма скудненький ужин (суп-пюре неизвестно из-чего с горсткой сухариков и все!) — но, быть может, здесь такая оздоровительная вечерняя диета? А если сделать вторичный заказ? Хрена, этот номер у невольника Никиты не прошел. Голодно поцыкав зубом, он взял пульт, висевший под экраном, и нажал его центральную кнопку. На экране тотчас возникло изображение какой-то уличной потасовки, по поводу которой голос за кадром что-то вещал. Никита стал пытаться понять по изображению суть происходящего, не пытаясь вслушиваться в комментарий, однако вдруг уловил явно знакомое слово "мауаджи" ("убийство" на суахили). Не веря своему сознанию, он стал все-таки внимательно вслушиваться в репортаж и заулыбался: тот стал ему понятен, хоть и через пень-колоду! Судя по всему, здешние негры говорили на одном из диалектов банту, а на основе этого языка и возник лет семьсот назад суахили.
— Это ж совсем другое дело! — оживился Никита. — Зная суахили, я должен освоить местный банту. А языкастый раб куда перспективнее безязыкого. Взять, к примеру, Эзопа: был-то он рабом, а стал всемирно известным баснописцем. Кстати, не взяться ли за перевод его басен на банту?
С этими приятными мыслями галактический попаданец и заснул на матрасе и даже под одеялом, вынутыми из-под лавочки.
Разбудил его тот самый экран, который самопроизвольно включился и стал долдонить с паузой в 3 секунды одну фразу — но ни одного слова на банту Никита в ней не услышал. Пожав плечами, он встал с постели и направился в санузел. В нем при внимательном обследовании нашелся даже гель для удаления бороды! Завтрак оказался куда питательнее ужина, но десерта и кофе с шоколадом в нем не было. Помыв на всякий случай посуду, Никита попытался включить экран, но не преуспел. Тогда он громко сказал для возможных наблюдателей "Работник Никита к работе готов!" и сел на лавку, сложив руки на стол.
Как ни странно, его речевка, возможно, сработала: через пять минут дверь в его жилище открылась, и на пороге показался тот же "клерк". Он вновь заулыбался, уставил палец на "раба" и спросил:
— Ши Никита?
— Я — Никита! — подтвердил "раб", указав на себя, и сопроводил свои слова твердым взглядом, глаза в глаза.
Ответные слова "клерка" он понял как "Иди за мной" и пошел, конечно, надеясь, что его зовут не для чистки местных конюшен. Идти пришлось недалеко: за новой дверью Никита увидел большую комнату, заполненную стеллажами, верстаками, стендами, столами и десятком неподвижных механизмов (вероятно, вышедших из строя роботов), возле которых суетились мелкие роботы (ремонтники?). Посреди этого хаоса восседал в кресле длиннотелый седоголовый морщинистый негр и курил что-то вроде кальяна.
— Кусалимьяна веве, Чаки, — сказал "клерк" стандартное приветствие банту, так что Никита даже заулыбался (внутренне!).
-Сава на веве (Тебе того же), Бусинго, — ответил курильщик и перевел взгляд на Никиту. — Ни квамба гуй мими алиулиза ква аджили я? (Это тот парень, которого я просил?). Ейе ана куандалиа я мту я куридниша (У него взгляд разумного человека). Ту эйе ни днаифу мно (Только он слишком тщедушный)
— Сиси хакувеза кува аликува мгуму гуй (Крепкий парень нам бы не достался), — возразил Бусинго.
— Надхани анаелева йету (Мне кажется, что он нас понимает), — вдруг сказал Чаки.
— Саваж нье кидого я Гэлакси анаэлева Банту? Кутенгва. Ейе итабиди куэлева вакати веве кумфундиша Кинталингва (Дикарь с окраины Галактики? Исключено. Он будет понимать, когда ты научишь его интерлингве), — разразился речью Бусинго.
— Унавеза квенда (Можешь идти). Кама ейе ни мзури, Кинталингва квенда ндани я кихва чаке била татизо (Если он хорош, то интерлингва ляжет в его голову без проблем).
— Мунгу Арише Мбали (Дай Бог), — сказал Бусинго и покинул лабораторию Чаки.
Вальяжный специалист встал с кресла (оказавшись ростом за два метра), улыбнулся Никите и показал на другое кресло, притулившееся в углу комнаты. Над ним возвышался круглый шлем, который Чаки и надел на голову "раба", когда он уселся в кресло. Следующим движением инопланетянин воткнул ему в плечо шприц, и Никита стремительно потерял сознание. Очнувшись, он машинально потер место укола и посмотрел с укором на стоявшего напротив Чаки. А тот спросил:
— Ну, что, юнак, ты меня понимаешь?
— Да, — сказал Никита, непривычно ворочая языком, и продолжил: — Это и есть интерлингва?
— Она самая, — хохотнул негр. — И ты на ней сносно болтаешь, хоть и с жутким акцентом. Кстати, голова не болит?
— Ничего не болит, — довольно улыбнулся Никита. — Мне можно встать?
— Посиди тогда еще, — возразил Чаки. — Я хочу заодно поставить тебе базовые знания ремонтника бытовых роботов. Ведь именно для их обслуживания тебя и купил наш муниципалитет.
— А знания по устройству вашего мира мне поставить нельзя? — закинул удочку Никита.
— Рабу не положено, — серьезно сказал Чаки, но тут же добавил, — По ходу жизни сам все узнаешь, Никита.
Глава шестая. Воскресное развлечение
Неделю спустя Никита Бочаров вполне освоился в роли ремонтника муниципальных роботов. Работа эта ему даже нравилась: поломанных роботов было не так много и были они разнообразны, так что проведение каждого ремонта требовало приличных умственных усилий, а также освоения письменной Интерлингвы. Никита, соответственно, скачал себе из Сети учебник грамматики, без которого разобраться в инструкциях по ремонту было невозможно. Тем не менее, из-под его рук стали неуклонно выходить исправные машины: сначала с помощью терпеливого Чаки, а сегодня совсем без нее — лишь с операцией контроля.
— Молодец, Никита, — величаво кивнул головой Чаки. — Так шустро у меня еще никто не работал. Если до конца декады ты отремонтируешь еще пять роботов, то я буду ходатайствовать о предоставлении тебе дня отдыха.
— Ремонт по моему выбору? — спросил с хитрецой в глазах Никита.
— Пусть будет по-твоему, — рассмеялся Чаки.
В результате во всеобщий выходной день Никита впервые вышел на улицу и сначала стал бродить по центру города. Перед выходом Чаки предупредил, чтобы он не делал глупостей вроде побега, так как его местоположение контролируется по вживленному чипу. Да и куда тут бежать, если планета Дунья (входящая в империю Арвар) населена исключительно неграми, а белокожие люди являются либо рабами, либо торговцами Халифата и Минматара (арабской внешности), либо членами трех консульств: от республики Хакдан, директората Ошир и (как ни странно) империи Таори. Странность присутствия на Дунье представителей империи Таори заключалась в том, что эту империю населяют аграфы: самые высокомерные хуманы в Галактическом сообществе. Но видимо на Дунье есть что-то крайне необходимое аграфам, что и обусловило присылку сюда консула со штатом служащих.
Впрочем, гуляя по городу, Никита с удивлением увидел, что действительно чернокожих жителей (с негроидными лицами) здесь меньшинство, преобладают же мулаты с шоколадными оттенками кожи (от "горького шоколада" до "молочного") и более или менее тонкими чертами лиц. "Вероятно, пираты регулярно возят сюда белых рабов и уже очень-очень давно, — решил Никита. — Ну и ладно, мне никогда плосконосые африканцы не нравились". Особое внимание он обращал на женщин и отметил, что многие из них хороши, но, но, но.... Их офигенный рост его удручил: большинство было под 190 см, а то и выше. При этом они еще красовались на каблуках! И что ему делать в их обществе со своими 178 сантиметрами?
— Дурачок! — ласково включился внутренний голос, — Нужно лишь уговорить их принять горизонтальное положение, и эта разница потеряет значение.
— Не факт, — плаксиво упорствовал примеро. — Рост нашего "мальчика" тоже ведь не столь велик....
— Японцам это не мешает, — указал секундо. — Да и вообще: не рано ли ты "хвост" на дам стал поднимать, рабская рожа?
— Уж и помечтать нельзя, — проворчал примеро и затих.
Неожиданно в толпе на перекрестке мелькнуло и исчезло белое лицо. Никита встрепенулся (неужели кто-то из "наших" вышел на прогулку?!) и пошел в том направлении быстрым шагом. На перекрестке он покрутил головой и приметил-таки на поперечной улице удаляющуюся пару: высокого худощавого блондина в бархатном (?) черном "колете" и брюках типа "банан", с гривой вьющихся и спускающихся на спину волос, и рядом с ним изящную (судя по походке) даму, чей наряд был трудно определим, так как постоянно менял раскраску подобно хамелеону. "Однако, это вовсе не земляне, — решил Никита. — Вряд ли рабов и рабынь одевают столь экзотически". Сам он был одет в свой зеленоватый комбинезон, который постирал и на службу не надевал (Чаки выдал ему серый, "мышиного" цвета), берег "для случая" — а случай и представился.
От нечего делать Никита пошел за этой парой, которая его заинтересовала. Шаг их прогулочным он бы не назвал, — вероятно, они шли к определенной цели. Вот пара свернула на другую улицу, потом на поперечную, но на следующем перекрестке европеоиды вдруг остановились и развернулись лицом к Никите, который в растерянности продолжал идти вперед. Когда он был уже рядом с ними, блондин сделал шаг ему навстречу и спросил с вызовом на интерлингве:
— Ты кто такой?
— Я житель планеты Терра, — на автомате ответил бывший студент.
— Терра? — переспросил мужчина и посмотрел вопросительно на спутницу.
— На Терру ссылали пять тысяч лет назад преступников, — бесстрастно ответила молодая на вид женщина (или все-таки девушка?), но ее глаза пристально изучали Никиту из-под приопущенных век. Он же успел наполниться восторгом от лицезрения ее неземной (иначе ведь не скажешь?) красоты. Восторг этот был пополам с почтительностью, которую инопланетянка сумела мгновенно внушить молодому хуману.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
