Тоннельщики

"Мерин" упорно карабкался вверх, руки, лежащие на подлокотниках кресла, отяжелели. Появились небольшие перегрузки. Почти три "же". Ириец во втором поколении и не заметит, не то, что, как Богдан — в десятом, все же сила тяжести на планете больше стандартизированной земной "единички" в один и сорок семь сотых раза, да и компенсаторы на бустерах стоят отменного качества, великолепно сводя на нет перегрузки вплоть до тридцати "же". Обычно пассажиры перегрузки совсем не ощущают, но сегодняшний рейс маршрута AJ-68 не совсем обычный. Девять из десяти пассажирских модулей целиком и полностью забиты военными — молоденькими лейтенантами и старшими сержантами, выпускниками институтов и училищ, за обучение которых платила армия, она же снимала все сливки с выпусков учебных заведений. А в десятом модуле на сто посадочных мест оказалось всего тридцать семь пассажиров, из которых половина тоже носила погоны. Четырнадцать неоперившихся юнцов — заготовок под будущих пилотов истребителей, штурмовиков и более серьезных судов водоизмещением за миллионы тонны и троица дядек Черноморов, надзирающих за "чудо-богатырями", чтобы юные защитники отечества ненароком не наломали дров и сами при этом не сломались. Из "черноморов" лишь один, крепко сбитый крепыш с майорскими звездами, мог похвастать усами. Рыжий, с нагловатой мордой, долговязый капитан и каштановолосый, располагающий к себе голубоглазый старлей чуть ли не хрустели гладко выбритыми физиономиями и на весь салон распространяли запах терпкого мужского парфюма с толикой аромата дорогого марочного коньяка. Напиток богов, свято соблюдая правило быть пьяным с утра, сопровождающие успели дерябнуть перед стартом и теперь релаксировали. Майор, запрокинув голову, тихонько посапывал в две дырочки, а капитан со старлеем заговорщицки перешёптывались, с кривыми ухмылками наблюдая за попытками "корнетов" подкатить к стайке симпатичных девчонок, занявших кресла в передней части салона. Девчонки строили из себя недотрог, но, поощряя ухаживания, вовсю постреливали глазками.

"Мерин" прибавил тяги. Видимо, пилоты тягача решили вспомнить молодость и славные армейские традиции, знаменитые своим показательным пренебрежением к различного рода компенсаторам и любовью к лихим стартам на форсаже. Кого угодно заест скучный быт челноков: на орбиту и обратно, с орбиты вниз и опять наверх, а так хоть какое-то развлечение, все равно вояки жаловаться не будут — свои люди.

Богдан, взяв пример с усача, прикрыв ладонью рот с оттяжкой зевнул, и устроился поудобней. "Корнеты", периодически озираясь на старших офицеров, держались в рамках приличий и не позволяли себе лишнего.

Сейчас "лошадка" доскачет до предписанной диспетчером орбиты и скинет груз с горба, где он будет около часа болтаться в невесомости, пока "коробчонку" с тушками космических лягушек путешественниц не подберет рейсовый лайнер. Пассажиры с модуля перейдут на борт судна, а прибывшие на Ирий займут нагретые кресла в герметичном катафалке на сто посадочных мест, который потом отстрелят от шлюза причальной палубы и передадут в нежные стыковочные захваты тягача, носящего гордое имя — "Мерин". Пассажирские громады редко когда опускаются на дно атмосфер, если только в аварийной ситуации. Не приспособлены километровые сигары со вставленной в ж..., хвост ажурной люстрой с дюжиной гипердвигателей и водоизмещением в один миллион шестьсот тысяч тонн для посадки на планеты. Военные жестянки, те да, те проектируют и строят с учетом посадки в неприспособленном месте. Армейские "птички" при необходимости и при должном мастерстве пилотов могут плюхнуться в болота или занять "насесты" в скалах. Так и требования у армии другие, и задачи иные. Чего греха таить, при нужде гигаваттные лазерные установки или плазменные орудия и болото высушат, и скалы подравняют. Кроме армии универсальные корабли намного меньших размеров используются для грузоперевозок, хотя последнее время контейнеровозы, особенно следующие транзитом, просто оставляют груз на орбите, откуда его забирают трудяги "Мерины" и их многочисленные собратья. По аналогичной технологии протекает обратный процесс.

Три минуты — полет нормальный. Отпинываясь от атмосферы и языков плазмы, тягач тянул в благодатную прохладу открытого космоса. Периодически позевывая, Богдан краем уха прислушивался к трепу офицеров, оккупировавших кресла в соседнем ряду. Бравые парни, жены и подруги которых остались дожидаться своих сильных половин в "далекой гавани", мигом ощутили себя завзятыми "казановами", включившись в процесс обсуждения статей девчат, возглавляемых фигуристой дамой бальзаковского возраста.

— Как вам ляльки?

— Что? — вначале Богдан даже не сообразил, что каштановолосый старлей с рваным шрамом за левым ухом, который едва-едва прикрывался ежиком коротких волос, обращается к нему.

— Клевые девчонки, говорю, — пояснил сосед, и тут же протянул руку:

— Данила.

— Богдан, — представился в ответ Северов, пожимая крепкую ладонь.

Бросив ленивый взгляд на юных дам, ставших центром внимания бравого воинства и заслуживающих самых высоких оценок от любого нормального мужика, Богдан скептически хмыкнул, и отрицательно покачал головой:

— Дохлый номер, не прокатит, — однозначно высказался он.

— Да ну? — откровения гражданского заинтересовали рыжего сослуживца Данилы. — С чего такие скоропалительные выводы, мужик?

— Ты, капитан, грудь-то не надувай, — осадил его Богдан, что поделать, ему с детства не нравились рыжие. Быть может из-за того, что среди коренных ирийцев рыжих не встречается? Обладатели огненных шевелюр обычно сваливались на просторы колониальной планеты с метрополии или с центральных миров. О какой любви может идти речь при встрече городского пижона и деревенского механизатора? В лучшем случае молчаливое обоюдное презрение, в худшем — мордобой. — Вы, пилоты, парни конечно резкие и в чем-то даже удачливые, но сегодня не ваш день.

Спустя несколько секунд ему внимала добрая половина парней.

— Видите ту леди? — Северов взглядом указал на среброкожую матрону с отличной фигурой, что орлиным взором надзирала за длинноногим и аппетитным выводком. Пилоты покивали. — Так вот, братцы, вся ваша шайка ей на один зуб, а ежели кто вздумает распускать руки, и тянуть их к ее девочкам, тот рискует навсегда лишиться грабок и навечно прописаться к стоматологу. Оторвёт напрочь и выбьет нахрен. Ладно, если переломами или свернутыми челюстями закончится, считайте повезло и вы легко отделались. Суровой леди ничего не стоит оторвать вам "бубенчики", засунуть их глотки жертвам кастрации и заставить проглотить. Причем все это будет проделано с милой улыбкой и с добрым укоризненным взглядом. После этого вам никакие доктора и регенерирующие капсулы уже не помогут.

— Откель дровишки? — задал вопрос капитан. — Или фигуристая куколка успела познакомиться с твоими яйцами? Состоялся, так сказать, контакт третьего рода с печальным итогом?

— Тебя как зовут, капитан?

— Меня не зовут, я сам прихожу, а родители Андреем Михайловичем нарекли, — усмехнулся не в меру наглый пилот.

— Ну, до Михалыча тебе, Андреем нареченный, ещё расти и расти, переть, как до Земли раком, а с Региной, — Богдан сделал ручкой суровой даме, в ответ получив кивок и открытую белозубую улыбку. Пикантные ямочки на щеках матроны коренным образом преобразили суровую надзирательницу в очаровательную женщину, которая знает себе цену, — я имею честь быть знакомым два года. Девочка она со всех сторон положительная и серьезная, но с тонкой душевной организацией (пилоты, внимавшие Богдану, дружно оглянулись на Регину, пытаясь высмотреть в ней оговоренную "тонкость", не высмотрели), крокодильими слезами плачет, когда очередного кобеля затаптывает. Региночка десять лет во второй штурмовой бригаде инструктором оттрубила. Потом перевелась в отряд "Вихрь", что базируется на Ляле, или перевели, подробностей не знаю. Приходилось слышать про этих суровых парней? Не отвечайте, по глазам вижу, что приходилось. Теперь вы заочно знакомы с бывшим заместителем командира "Вихря" по воспитательной работе. Вы не смотрите, что она чуток поправилась после выхода в отставку, навыков профессионального киллера товарищ подполковник не растеряла. Да ей проще вас заранее в расход вывести, чем потом, до окончания контракта, стажерок на Ирий по беременностям списывать. Я вас предупредил. Ферштейн? Андестенд ми? Делайте выводы, господа.

— Да ты что, правда, что ли? Крутая телка, как я посмотрю, — весело осклабился рыжик Андрей, который Михайлович. — Бой баба!

Пилоты содрогнулись, не помог даже плоский юмор капитана с метрополии. Регина махом приобрела тысячу пунктов репутации в их глазах. Отсутствием воображения никто из ребят не страдал. Картины, нарисованные в разумах людей с погонами, были страшнее Армагеддона и последнего дня Помпеи вместе взятых. Каждый из них в красках и в трехмерной проекции представил себе, что с ним персонально может вытворить бывший заместитель командира отряда "Вихрь". И каким надо быть воспитателем, чтобы держать в ежовых рукавицах отъявленных головорезов. Мысли о девочках завяли быстрее прошлогодних помидоров. Богдан про себя покатывался со смеху, наблюдая за потерявшими лоск пилотами.

— Ильин, Качуров, уймитесь уже и "зелень" уймите или я вас в реале пташке на расправу отдам, — продрав глаза, майор взялся наводить порядок.

— Какой пташке? — сунулся кто-то из пацанов.

— Не пташке, а "Пташке". "Пташка" — это позывной подполковника Птицыной, правда в те времена она была одного со мной звания. — Снизошёл до объяснения главный "Черномор". Операция "Черная луна", внешние рубежи, вторая штурмовая зачищала сектор от пиратов. Я тогда служил вторым пилотом десантного крейсера, хм, забери меня пустота, забавное совпадение. Вторая бригада, второй пилот. Веселое было времечко...

Взгляд майора острым буравчиком впился в лицо Богдана, несколько секунд спустя в глазах командира разбитной шайки пилотов мелькнуло узнавание. Странно всё это, Богдан мог бы на любимом персональном скафе о встроенной системой анабиоза поклясться, что до сего дня не имел чести быть знакомым с майором.

— Слышь, земляк, — майор забавно, словно городской голубь, склонил голову на бок и поиграл желваками, — а ты в каком звании в отставку ушёл? — не дав Богдану вставить слово, он продолжил, попутно спасая бывшего штурмовика от закладки любимого скафандра в ломбард:

— Помнится мне, у тебя, дай бог памяти, погоны с тремя звёздочками были. Да ты не хмурься, а то дырку во мне взглядом пробуришь. Я тогда сам только-только после лётного был. Сопливый летёха. Второй, хе-хе, пилот десантно-штурмового бота. Наша эскадрилья твою роту на планетарный комплекс сбрасывала, вот и запомнил. Да, прости, Егор.

Майор пересел на соседнее с Богданом кресло и протянул лопатообразную ладонь. Пожатие у него было крепким, мужским, а рука шершавой, с жёсткими мозолями на подушечках. Казалось, будто старый пилот больше привык тягать железо и работать физически, а не нежно держать чувствительные джойстики управления космических аппаратов и тыкать пальцами в сэнсограммы ## панелей управления.

— Богдан, — второй раз за вечер представился Северов, тихонько радуясь, что его паранойя в этот раз ошиблась. Как ему неприятно было вспоминать, но новый знакомец ждал ответа. — Да, не ожидал. Не скрою. Корабли в море не сходятся, а тут люди в космосе, не галактика, а деревня... Старлеем и остался. Не заработал, слишком повеселился внизу.

— Пошто так? — оторопел летун. — Штурмовики растут быстро..., а-а-а..., точно, — посмурнел Егор, вспомнив гонения на собратьев в военной форме после экспедиции к Силуру. — Ваши ребята давали с-с... жару, Силур до сих пор третий комплекс забыть не может.

— То-то мне каждый третий день икается. Всех в уме перебрал, а оно вот оно что, — улыбнулся Богдан. — Теперь буду знать.

— А что на Лелю не перебрался? — допытывался любопытный майор.

— Скажем так, очень сильно я там повеселился, очень. Видишь, до сих пор икаю, да и поздно про меня вспомнили, а жрать каждый день хотелось. Деньги, брат, из воздуха не берутся, зато навыки на гражданке пригодились. Тысячу раз нашего полкана-горлодёра поблагодарил. Суровый был мужик, царство ему небесное. Знаешь, Егор, чтобы закрыть тему, я не о чём не жалею. Давай не будем ворошить прошлое.

— Как скажешь, — пожал плечами старший над безусыми гардемаринами, — а с "Пташкой" как схлестнулся?

— С Региной?

— С ней.

— Ну, — Богдан улыбнулся, — наша Мама Рега, командует над навигационной службой и маркшейдерами-пространственниками, ну, и пространсвенницами тоже.

— И как?

— Чуть что, в рыло.

— Да? — майор с сомнением посмотрел на очаровательного подполковника в отставке. — Как считаешь, может действительно предупредить молодёжь?

— И лишь меня удовольствия лицезреть представление? Не советую. Егор, свои шишки они пусть набивают сами. Нарабатывают, так сказать, рефлексы.

— Твоя правда. Значит, занимаем места согласно купленным билетам. Да, если не секрет, а где? — майор неопределённо покрутил рукой.

— Тоннельный отряд, — не раскрывая номера, ответил Северов. — Рэерскую область, или Аюй — мне так привычней, ковыряем помаленьку.

— Хм, — пилот понимающе кивнул.

— Хм, — в унисон хмыкнул Богдан.

Путешествия на Аюй не пользуются особой популярностью. Что там говорить — совсем не пользуются. Одна пассажирская лоханка в неделю и пара — тройка армейских транспортов в декаду. И всё. Пиратов и контрабандистов никто не считает. Российские пограничные посты предпочитают развеивать последних на атомы. Были, понимаешь, прецеденты, а так со всех взятки гладки. Да кто будет проверять боезапас? Спишется на учебные стрельбы.

Аюй — ничейный кусок галактики, сфера в пятьдесят девять светолет, расположенная в двухстах парсеках от Ирия. Совсем недалеко по галактическим меркам, почти задний двор. Аюй так и просится, чтобы его захапали либо земляне, либо Каас, чьи сектора он разделяет, но ни первые, ни вторые, ни Роух — потомки кошек, ставших на задние лапы и вышедших в космос, интереса к бесхозному имуществу до поры до времени не проявляют. А все дело в том, что несколько миллиардов лет в центре бесхозного "пустыря" столкнулось несколько звезд, некоторые умники считают, что там устроило галактический фейерверк небольшое звездное скопление, но не суть важно. С момента окончания катаклизма успела образоваться Земля, сгинуть динозавры, появиться человечество, но последствия светопреставления аукались до сих пор. Гигантская гравитационная аномалия на корню рубила планы колонизации сектора и прокладки торговых маршрутов.

Не считая чёрных дыр, есть в галактике большие и малые зоны, в которых отказывались работать, привычные людям, законы физики и пространства. В этих местах гиперпространство становилось "вязким", нивелируя тяговые импульсы подпространственных двигателей. Если в обычном космосе корабль прыгает на светомесяц, то в зоне едва-едва на три или четыре светочаса.

Одной из таких зон с чёткой границей гравитационной аномалии был Провал, включавший в себя три планеты из русского сектора — знаменитую троицу: Ирий, Лелю и Пандору. Положительной стороной было то, что аномалия служила русским настоящим природным щитом. Ни один флот не войдёт в зону незамеченным. Второй "тёмной областью" заслуженно слыл Аюй. В зоне, особенно ближе к центру, гравитационные потоки взбрыкивали, словно необъезженная лошадь, а движки самых крупных межвездных судов отказывались генерировать импульсы мощнее, чем на светочас. Теперь представьте себе, сколько времени потребуется для преодоления сферы в шесть десятков светолет. То-то же. Поэтому перспективный со всех сторон кусок галактики пустовал бесхозно. Бесхозно, пока за дело не взялись транспортные компании, уставшие терпеть издержи и убытки на облёт проблемного участка. Экономисты посчитали затраты и выгоду от инвестиций и пришли к заключению, что деньги на строительство транспортного тоннеля окупятся через десять лет, максимум пятнадцать: причём в самых неблагоприятных условиях. Пятнадцать лет понадобилось на проектирование и поиск инвесторов, и вот когда был сформирован портфель заказов, и пробито финансирование, на авансцену вышли тоннельщики.