— Вот, — виновато протянула она мне удлинитель на восемь розеток с толстенным проводом и оплавленной вилкой на его конце.
— И что было в него включено? — с подозрением уточнил я.
— Два обогревателя, утюг и пылесос, — ещё более виновато ответила она.
— А как же автомат-то не выбило? — удивился я.
— Автомат? — не поняла Шерон.
— Штука такая, с рычажком, возле счётчика, — пояснил я, уже подходя к искомому. Рот мой сам собой открылся, а глаз задёргался: автоматический выключатель был на месте. И был исправен. Вот только рычажок его был прикручен канцелярской скрепкой и длинной пружиной к верхнему краю электрощитовой коробки, для постоянного удержания рычажка в положении “включено”... Всё. Финиш. Вопросы отпали сами собой.
Я молча пошёл вниз за новой розеткой, проводами и изолентой…
/* Внимание! Навык “Рукастый мужик” +1
Внимание! Получен опыт: 50 единиц */
— Не делайте так больше, — веско и серьёзно сказал я, показывая на освобождённый от скрепки автомат, после того как всё закончил. — Он не просто так щёлкает. Он выключает сеть при слишком большой нагрузке, спасая вас от пожара, Шерон.
— Я поняла уже, — низко, как провинившаяся девочка, опустив голову, ответила она.
— И огнетушитель этот выбросьте. Купите порошковый. Запомните: порошковый! Как вас не убило вообще, когда вы этим проводку тушить стали, удивляюсь! Это ж почти верная смерть!
— Ну… Как сверкнуло, так я его и бросила сразу. А потом свет во всём доме погас…
— Повезло вам, — вздохнул я. — Достаточно было краешком ступни в получившуюся лужу наступить, и всё — труп, — девушка побледнела.
— Я больше так не буду, — потерянно ответила она.
— Надеюсь, — вздохнул в ответ. — Что ж, пойду я.
— Подождите, Мистер Бланк! — вскинулась блондинка. — А я мясной пирог приготовила. Останетесь, покушаете?
— Мясной… пирог… — медленно проговорил я и громко сглотнул набежавшую слюну. Живот громко взрыкнул.
/* Внимание! Негативный эффект “Дикий Голод” перерос в негативный эффект “Зверский Голод”: шкалы Жизнь и Энергия -1 в минуту */
— Да-да, — закивала девушка. — С сыром и зеленью.
— С сыром и зеленью… — мечтательно повторил за ней я, а потом сильно ударил себя по щеке ладонью, болью прогоняя соблазн и наваждение.
/* Внимание! Вы получили урон 2 единицы
Внимание! Вы получили урон 1 единицу */
— Простите, Шерон, — вымученно бледно и вместе с тем виновато улыбнулся я. — Не могу… диета… — и приподняв руками свой живот, отпустил его, дав ему показательно подрыгаться.
— Диета, — сочувственно произнесла блондинка и с пониманием покачала головой. — Диета, да…
— Диета… — вздохнул я, стараясь не обращать внимания на потрясающе вкусный запах, доносящийся с кухни. И не капать слюной на одежду. — Пойду я…
— А как же пирог? — растерянно спросила девушка. — Я ведь одна не съем его… фигура…
— В квартире напротив студент живёт, — вспомнил я. — Неделю уже плату задерживает… По-моему у него очень туго с деньгами… и с едой соответственно…
— Точно, Питер… — вспомнила девушка. — Спасибо вам, Мистер Бланк.
— Не за что, Шерон, — улыбнулся я. — И извините за пирог… — ныряя за дверь, отрезая этой преградой себя от изумительно-соблазнительного запаха мяса.
/* Внимание! Вы получили урон 1 единицу
Внимание! Воля +3 */
Жуя капусту и заедая её зелёным луком, запивая это всё кефиром, я тоскливо смотрел в окно, думая о том, что это только первый день диеты. Самый первый из череды только предстоящий. А мне уже хочется кого-нибудь удавить своими собственными руками… и капнувшие за последний час ещё две единицы Воли совсем не утешали, как и голод, ставший из “Зверского Голода” снова всего лишь “Голодом”, но пропадать даже и не собиравшийся…
* * *
глава 5
* * *
Утро. Встав с кровати и по старой привычке упав из положения стоя в упор лежа, чуть не сломал руку и получил урон в восемь единиц. От боли, перехватившей горло спазмом, даже ругаться не смог. Просто лежал на полу и приходил в себя.
Пришёл. И выполнил шесть отжиманий. Отлежался, восстанавливая энергию. Тридцать раз присел. Отлежался. Четыре раза “качнул пресс”. Отлежался. Надел спортивный костюм, кроссовки, вышел на пробежку.
В этот раз экстремалить не стал, бежал спокойно, до обнуления шкалы энергии, отдыхал, снова бежал, снова отдыхал. За полтора часа преодолел пять километров.
На единичку поднял “Бег”. Капнула, очень порадовавшая, единичка выносливости.
Затем были душ и завтрак… завтрак-слёзы: капуста, огурцы, зелень, немного сыра, кефир…
А дальше я продолжил копаться в бумагах, всё лучше и лучше понимая суть того, чем собираюсь заниматься. Даже начали появляться интересные мысли о том, как бы можно было оптимизировать ведение хозяйства. Очень заинтересовала идея “энергоэффективного дома”, но над ней ещё надо будет как следует подумать, посчитать, посмотреть справочные материалы, поездить-походить по магазинам и базам строительных материалов, благо машина в наличии имеется, как и права нужной категории…
Капнула единичка интеллекта. Собственно весь остаток дня я потратил на личное знакомство с домом (иными словами облазил его весь от подвала до крыши, просматривая, прощупывая, простукивая, кое-что замеряя и проверяя). Дело хоть и муторное, но совершенно для моих планов необходимое, ведь бумаги — это только бумаги, и, опираясь только на них, нельзя планировать ничего серьёзного. Но приятный момент и от этого дела был.
/* Внимание! Получен навык: Наблюдение*/
И с этого момента все предметы, стоило только сосредоточить на них своё внимание, стали подсвечиваться скупыми надписями. Ничего революционного: всего лишь стена — это “стена”, дверь — “дверь”, встречный человек на улице — “незнакомец” или “незнакомка”... Но так и уровень навыка — первый. Может туда дальше штука будет полезней, но я и так не жалуюсь.
Итак, дом. Четырёхэтажное здание с двумя подъездами, цокольным этажом, подвалом и техническим этажом под крышей. Три квартиры на лестничную площадку. Итого: двадцать четыре квартиры, одна из которых моя. Пустуют две. Цокольный этаж занят залом бокса с душевыми, раздевалками и подсобками для хранения спортивного инвентаря.
К боксёрам я, кстати, записался. Скинул им десять процентов арендной платы и получил абонемент на занятия в любое время дня и ночи. Самостоятельные. С тренером — только три раза в неделю по одному часу. Что ж, буду веселить народ прыгающим пузом.
Но всё это только при условии, что принесу справку об отсутствии у меня противопоказаний по здоровью. Соответственно подробно объяснили, где и как эту справочку можно получить. Без неё же ни один тренер со мной даже говорить не станет. Что и правильно: зачем им несчастные случаи на тренировке? За такое и присесть можно, не то что лицензии лишиться.
Вечером снова вышел на пробежку. Никаких новых бонусов не получил, но не всё коту Масленица, да…
Кстати, осмотр дома принес ещё один не совсем однозначный результат: я нашёл в подвале данж! Забавная, кстати, штука: обычный люк, под которым в неглубоком бетонном желобе уложены водопроводные трубы. Туда и не влезешь-то толком: всего лишь основной водопроводный распредузел с вентилями, но! Этот же самый люк “Наблюдением” определяется, как “вход в данж”. Но торопиться туда лезть я не буду. Ну его. Потом. Как-нибудь. Может быть.
Перед сном я ел мясо. Жирное жареное мясо с гарниром из картошки и салата. На второе. На первое был борщ. Да, я умею варить борщ! И я его себе сварил!
Не забыл и про компот из сухофруктов «на третье» с маленькой булочкой… К чему такой праздник? К тому, что утром мне идти на медицинское обследование, а на мне висит дебаф, не дающий телу толком восстановиться (шкала здоровья так и не перевалила за семь сотен из восьми). Ну, а раз уж диету нарушать, так надо делать это с удовольствием! Вот я и подошёл к делу творчески, устроив себе вечер кулинарной ностальгии… И да — по всему выходит, что в «той» жизни я был русским. Что ж, не худшие входные данные. Но и только. На «родину» не тянет, АК изобретён и без меня, Высоцкий благополучно помер, успев сам спеть свои песни, а спасать и предупреждать товарища Сталина, я похоже и в «той» жизни не особенно-то хотел.
Одним словом, меня всё устраивает.
Готовить я закончил около семи часов. Обозрел кастрюльки, сковородки, втянул аромат ноздрями и… И мне стало нестерпимо стыдно. Стыдно перед Шерон. Что она ко мне вчера со всей душой, пирог испекла, а я…
Взял телефон и набрал её номер (естественно он у меня был, что мобильный, что стационарный, и набрал я как раз номер стационарного аппарата).
— Да? — послышался в трубке её удивленный голос.
— Шерон, добрый вечер, это Томас вас беспокоит. Томас Бланк.
— Добрый вечер, Мистер Бланк, — чуть потеплел её голос. — Что-то случилось?
— Случилось, — последовал мой грустный ответ. — Я сорвался.
— То есть? — не поняла девушка.
— Моя диета. Я не выдержал и сорвался. И сейчас передо мной целая плита вкусностей. Аж три блюда. И я бы хотел разделить их с Вами. В компенсацию за тот вчерашний мясной пирог, аромат которого до сих пор тревожит мой разум.
— Вы приглашаете меня на ужин, Мистер Бланк? — удивилась она.
— Я хочу поделиться с Вами кусочком счастья, Шерон! Ведь счастье нельзя оставлять только себе. Счастье, такая штука, которой, чтобы её стало больше, надо делиться!
— Но ведь это ужин, — с некоторым нажимом в голосе ответила девушка.
— Не хотите Вы — Питера позову, — хмыкнул я. — Объедаться вкусняшками в одиночестве, всё равно, что пить с зеркалом.
— Уговорили, Мистер Бланк, — рассмеялась девушка. — Минут через пятнадцать подойду, только досушу волосы.
— Хорошо, жду, — сказал я. — Только не больше пятнадцати минут, на большее моей воли не хватит — начну есть без Вас.
— Ну уж держитесь там, волю нужно тренировать! — послышался её весёлый смех, затем короткие гудки.
О эти пятнадцать минут!! Это были очень долгие пятнадцать минут! Очень-очень долгие пятнадцать минут! И то, что, если верить часам, длились они двадцать шесть с секундами, дело не меняет. Если девушка сказала «пятнадцать минут», значит это именно «пятнадцать минут», а часы нагло врут!
И две единицы Воли, капнувших за это время, тут не причём. Так, что за эти пятнадцать минут я успел перемыть всю посуду, вытереть её и расставить на места, навести порядок на кухне, в прихожей и даже в одной из своих трех комнат.
Шерон появилась на моём пороге, обозначив своё присутствие вежливым стуком (дверь я оставил незапертой). Была она в лёгком светлом платье, белых высоких носках и светлых туфельках почти без каблука. Волосы были собраны в хвост и перехвачены белой резинкой.
— Проходите на кухню, Шерон, — сказал в ответ на стук я, выглянув из двери комнаты, в которой наводил порядок. — Только обувь оставьте в прихожей. Не беспокойтесь, у меня чисто и пол не холодный.
— Хм, как скажете, Мистер Бланк, — ответила она, разуваясь.
— Ну… у всех свои причуды, — пожал плечами. — Я вот поборник чистоты в доме. Считаю, что обуви в нём не место.
— Хм… я знаю целых две страны, население которых с вами будет согласно.
— Япония и Россия, — улыбнулся я, выходя к успевшей разуться девушке.
— Вы тоже знаете?
— Да, — пожал плечами я. — Мне нравится их культура. Как и кухня. Хоть и не вся. Как культура, так и кухня.
— Вот как?
— Именно, — ответил я, когда девушка уселась за столом на предложенный ей стул, после чего принялся выставлять тарелки, выкладывать ложки. Затем разлил по этим тарелкам борщ, добавил в каждую из них по ложке сметаны, нарезал ломтиками хлеб, сел за стол напротив неё и заправил за воротник майки салфетку. — Приятного аппетита (произнёс я по-русски), как говорят в России, или Итадакимас, как говорят в Японии.
— Enjoy your meal! — весело ответила она классическим англоязычным пожеланием приятного аппетита.
— Всё, давайте уже кушать, а то остынет, — закончил наконец измывательство над собственным организмом и, взявшись за ложку, приступил к еде.
Что может быть приятнее, чем предаваться чревоугодию? Только предаваться ему в хорошей компании! А Шерон была хорошей компанией. Она по достоинству оценила мои кулинарные потуги. И собственно сам жест: мы поужинали, посидели полчасика, потягивая ароматный чай с маленькими булочками, давая только что съеденному как следует уложиться, дабы приятный ужин не омрачать каким-нибудь несварением, затем девушка отправилась к себе по своим делам, а я занялся своими. Идеально!
* * *
Следующий день начался так же, как и предыдущий: зарядка, пробежка, душ, завтрак. Причём завтрак плотный. После чего “оседлал” своего “железного коня” и двинулся по врачам. Получил заветную справку и со спокойной душой отправился в строительные магазины смотреть, щупать, прикидывать. Обед… снова зелень — хорошего понемножку. После обеда продолжение увлекательной поездки. В процессе добавилась единичка “Наблюдения”. К немудрящим названиям у предметов и людей добавилась полоска “жизни”. Пусть безо всяких циферок и дополнительных характеристик, просто полоска, но для того, чтобы выбрать из двух примерно одинаковых унитазов, труб или уголков тот, что прослужит подольше — самое то. Скитания по магазинам сразу пошли веселей. Для меня. Продавцы наоборот взгрустнули: после обретения этой новой возможности, я вручную стал отбирать себе каждый гвоздик, каждый дюбелёк, каждую гаечку, придирчиво сравнивая их полоски жизни (в том числе уже купленные до этого, не стесняясь оформлять возврат, если мне что-то не нравилось) чем доводил персонал магазинов чуть не до белого каления. Но даже и не думал прекращать: в конце концов это их работа — пусть терпят! И они терпели.
* * *
Ринг. Канаты. Мускулистый детина под два метра ростом в красных боксёрских трусах и красных боксёрских перчатках распрыгивается на своей половине.
Я обречённо стою на своей. На мне необъятные синие боксёрские трусы, на руках синие же перчатки, в зубах капа, в глазах тоска.
Боксёр улыбается, весело поводит плечами, проводит серии быстрых ударов по воздуху. Ему хорошо — он почти профи, десяток боёв за плечами (пусть пока не суперчемпионаты, а соревнования на несколько уровней поскромнее, но это всё равно очень круто), а мне?
А мне сейчас будут бить морду. Вдумчиво, старательно, со вкусом… Почему? А что вы вообще знаете про бокс? Что боксёры — крутые ребята, в мягких больших перчатках дерущиеся на потеху публике? Ну, если так, то вы почти правы. Почти. Бокс действительно рос неотделимо от публики и зрелищности. Рос он из кабацких драк «раз на раз», в которых хорошо подвыпившие моряки и овцепасы выясняли, чья голова крепче. Естественно под рёв публики, литры алкоголя, брызги крови и звон монет, перекочевывающих из рук в руки в виде ставок на бойцов. «Благородный английский бокс» — это пиар. Настоящие джентльмены до потасовок на кулачках не опускались — они «благородно» дырявили друг друга острым железом или тяжёлыми пулями. Бокс они использовали всё в тех же трактирах, куда не гнушались захаживать, и где за оружие уже особенно-то не похватаешься. Но если дело не в благородстве, то почему не используются удары ног? А вы попробуйте помахать ногами, когда пьяны настолько, что земля качается? Или палуба ходуном ходит? Или в тесноте душной свалки «стенка на стенку»? Или в общетрактирном бедламе, когда прилететь может вообще отовсюду? В общем: в тех ситуациях, когда упасть — значит умереть. Недаром в Советском Союзе, во времена стихийной волны увлечения Карате, на сельских (да и городских) дискотеках, после крика «Наших бьют» на ногах оставались одни боксёры, а борцы и каратисты ложились тихонечко отдохнуть под стеночкой.
