Дем Михайлов Низший 7

— Никогда не слышал — покачал я головой и, отогнув крышку, насадил на нож половинку засиропленного персика и отправил в рот целиком. Банку пододвинул к начавшему трещать и пищать Хвану.

— Да и хрен с тобой. Что за дела?! Ты ломаешь мой бизнес!

— Я? — пораженно вылупился я на торговца.

— Что за гуляющие по городу фразы про то, что настоящим героям закупаться у Сэма Жабы позорно и непростительно. Что за наложенное тобой какое-то табу? Что за слухи про то, что я трахаюсь на своих товарах, катаюсь по ним голышом и трусь жопой о мешки с рисом и мукой?! Что за дерьмовые вонючие слухи?! Есть что сказать — скажи в лицо!

— Первый раз слышу — развел я руками.

— Ты мне тут не лепи! Я ведь могу и по-другому заговорить! — загнав в изувеченную шею побольше воздуха, Сэм с хрипом шагнул вперед, став действительно походить на жабу с надутыми щеками — Я могу многое в этом городе!

— Вперед — кивнул я поощрительно — Удиви меня, Жаба.

— Никто не называет меня Жабой.

— Жаба — призм поднял харю с мокрыми от сиропа жвалами.

— Жаба — буркнула сонно Джоранн.

— Жаба — отчетливо произнес выросший за спиной Сэма мечник Каппа.

— Эй как ты там Жаба?! — проорал от костра Рэк, обнимающий двух девиц за плечи.

— Как ты, Эйжоп! — добавил я, увидев подходящего к орку вчерашнего деловитого и не слишком обидчивого знакомца.

— Карл, сука, Карл! Уже молю тебя! Карл!

— Ты действительно похож на жабу — глянув на продавца, развел руками лысый в мокасинах и глянул на меня — Кстати, меня зовут Артур. И я герой.

— Ты дерьмо обвинившее маму за то что ты такое дерьмо с дерьмовым характером, дерьмовой лысиной и с любовью к красивым мокасинам с бусинками — улыбнулся я — Тебе не стоило рождаться.

— Хватит! Хватит! Или я за себя не... Хватит! — выкрикнув сие, лысый Артур развернулся и быстрым шагом рванул в сторону темной городской окраины. Из сумрака донеслось злое и обиженное — Я вернусь как успокоюсь! Сука!

— Стоять! — в моем голосе лязгнул злой металл.

Настолько злой, что замерли оба — и наметившийся куда-то лысо-бритый и хотевший что-то добавить Сэм Жаба. Обведя их взглядом, я заговорил:

— Вы оба похожи тем, что мните о себе чересчур много. Один считает себя стильным красивым и опасным. Второй мнит себя не последним гоблином в городе способным доставить любому немало неприятностей. Вы оба купаетесь в своих фантазиях. Вам даже теплой бабы под боком не надо, главное, чтобы кто-то подтверждал регулярно вашу важность. Но... лично мне обильно насрать на все ваши амбиции. Мне насрать на ваше темное героическое прошлое или светлое будущее. Мне от вас ничего не надо. Ключевой момент — мне от вас нахрен ничего не надо! А вот вам от меня явно что-то нужно. Жабе — чтобы я опроверг все нехорошие слухи, что расползлись о нем и его торговой лавке. Лысому мокасинофилу — тоже что-то нужно. Вы пришли сюда договориться. Но настолько привыкли потакать своему сучьему эго, что не в силах сдержаться, не в силах справиться с собственными характерами. Стоите тут и мнете вонючие булки в моей спальне. А я тут пытаюсь выздороветь и мне нужен чистый прохладный воздух... Слушайте сюда, серьезные гоблины маленького городишки — отвалите шагов на десять назад! И там в отдалении обдумайте то, что хотите мне сказать. И когда будете обдумывать, учитывайте самое главное — чтобы вы мне не предложили, о чем бы не попросили, для меня это должно быть выгодно. Выгодно! Если не услышите меня, если прямо сейчас не заткнетесь и не отойдете — я начну стрелять! И еще вопрос осудит ли меня система — я ведь только-только из-под наркоза, лежу такой беспомощный, а ко мне два извращенца мокрые языки тянут... А если меня и осудят — да плевать! Сдохну так сдохну! Так что чуток выдохните, отступите и подумайте. И помните — мне это должно быть выгодно.

Замолчав, я натянул повыше одеяло, с натугой повернулся на не самый отбитый при падении бок и прикрыл глаза. Накатывала болезненная сонливость. Организм требовал простого и здорового подхода к себе — удариться башкой о стену и отключиться в пустоголовом оцепенении часиков на десять. Выжду немного и, если эти придурки не родят наконец свои предложения, так и поступлю...

Шум шагов по песку и гравию доказал, что хоть какой-то здравый смысл у этих гоблинов еще остался. Медленно погружаясь в блаженную сумрачную дрему, я ждал, мысленно прикидывая, кто из них подойдет первым. Я ставил на Сэма Жабу — он ведь постарше и поглавнее. Ему никак не к лицу переминаться в сторонке в то время, как кто-то из молодняка решает свои вопросы. Тем более что все видят — Сэм Жаба вынужденно ждет в хвосте очереди... для людей с болезненной гордостью это как серпом по шарам.

Хуст тяжелых шагов... все верно. Сэм Жаба первым двинулся на штурм и наверняка с трудом сдерживает рвущуюся изнутри черную злобу. Еще бы — он, весь такой крутой и серьезный, ветеран и торговец, вынужден вежливо себя вести с каким-то залетным грязным гоблином, который к том же распускает о нем дерьмовые сплетни.

— Герой Оди — кашлянул Жаба.

Сдерживая стон, я медленно повернулся обратно, глянул на массивную тушу снизу-вверх.

— Этот вопрос надо закрыть.

— Вопрос?

— Эту проблему касательно слухов о моей торговой лавке и моем в ней поведении.

— Если ты про катание голым по мешкам...

— И это тоже.

— То я такое не говорил — покачал я головой и широко ухмыльнулся — Видать не все тебя в городе сем любят, да?

— Да как же не ты! Кто еще!

— Жаба... запомни — я вру только тем, кого боюсь, люблю или уважаю. Вру, что таких как они не разозлить, не огорчить и не расстроить. Но ты... на тебя я срать хотел. Поэтому можешь быть уверен в одном — я всегда говорю тебе чистую правду.

— Ладно... а слухи о том что у меня покупать позорно для героев?

— Это уже я — повторил я широкую ухмылку — Объяснять почему я себя так повел?

— Нет... но кто знал, что ты не просто очередной деревенский ушлепок с чересчур раскатанной губой и старым игстрелом за плечом? Хотя ведь почудилось мне что-то этакое в тебе... почудилось... Отмени свое табу, герой Оди. И отмени делом — зайди завтра с утра ко мне в торговую лавку, приобрети разных продуктов, часть из них съешь прямо у двери моего магазина — чтобы все видели. Денег не надо — наберешь рюкзак любых продуктов бесплатно. Почтение от магазина реальному герою и все такое.

— Ладно — кивнул я после секундной паузы — Договорились.

— Вот так просто?

— Почти.

— Почти... — расслабившийся было лавочник снова напряг внушительные щеки — Поясни.

— Ты человек деловой. И знаешь, что у всего есть своя цена. Я зайду к тебе завтра в лавку с пустым рюкзаком и пустыми ушами. Наполнишь и то и то. Рюкзак — продуктами. А мои уши — рассказом о вашей героической вылазке в Зомбилэнд и о том, как вам посчастливилось отыскать там клад. После этого мы в расчете.

— Чушь! Зачем тебе история что быльем поросла?

— Познакомился я недавно со зверолюдом Стивом, что в прошлом бывал в Зомбилэнде...

— Стив Пес! — изумленно вздрогнул Жаба — Так он... он жив?

— Рассказ на рассказ меняем? Правду на правду. Никакого вранья.

— Договорились. Но...

— Но?

— Ты не станешь больше никогда называть меня жабой.

— При свидетелях не стану — кивнул я.

— Хрен с тобой, герой Оди. Завтра рано утром? На улице народу немало, а торговля утром вялая.

— Завтра рано утром, лавочник Сэм.

Прощаться он не стал. Развернулся и столь же тяжело зашагал прочь, по пути разминувшись со спешащим лысым в мокасинах. А он что припас для меня?

— Сразись со мной, герой!

— Че? — вылупился я изумленно.

Хван едва не подавился персиками, рыжая осталась безучастной.

— Я Артур!

— И?

— Ты не слышал этого древнего имени?

— И?

— Это имя уже долгие века наполняет мир звонким светом справедливости и истинной крутости.

— И?

— Сразись со мной.

— Ты меня не услышал до этого, лысый? Я же сказал — это должно быть для меня выгодно. Можешь даже не пояснять, чем это выгодно тебе — звонкий светлый Артур мечтает набуцкать харю выскочи гоблина Оди, чтобы поднять свою репутацию еще выше. Этакое пахнущее туалетным васильковым освежителем дешевенькое стремление. Но мне плевать — стремись, лысый, стремись. Моя выгода в чем?

— Как ты разговариваешь? Я Артур и меня знает весь г...

— Моя выгода в чем? — оборвал я распевшегося лысого.

— Ну...

— Сразиться с тобой — в смысле подраться? Кулак на кулак? Твоя харя и моя пятка? Так ведь?

— Благородный рукопашный — кивнул недоносок не любящий маму — Там же где ты дрался сегодня. Дрался и побеждал. Эйжоп все организует. Бой завтра к полудню. Материальная выгода — ты получишь сто крон за бой от Эйжопа. А если напряжешься, то и больше выбьешь. Ну что?

— Не — покачал я головой — Неинтересно. Вали отсюда.

— Что?! Как нет?!

— Вали отсюда.

— Эй! Так не пойдет! — сученыш шагнул вперед и замер, когда ему в живот нацелился мой игстрел, а привставший Хван оперся на перепачканные персиковым сиропом лезвия.

— Ты в дерьмовой ситуации — фыркнул я — Ведь силой меня драться не заставить. Придумал! Давай ты мне отсосешь до блеска — и за это я соглашусь завтра набить тебе рожу.

— Я Артур! Как ты сме...

— В чем моя выгода? — снова прервал я его — Сто крон? Засунь их себя в жопу и прыгай отсюда с веселым светлым звоном, дебил Артур.

— Сколько?! — уже не сказал, а проскрежетал придурок.

— А сколько у тебя есть?

— У меня? А я тут причем? Я такое же боец, как и ты!

— Ты что-то слишком уж стараешься, чтобы этот бой состоялся — заметил я и удовлетворенно кивнул, заметив как передернулась харя Артура — Бинго. Ты кому-то уже пообещал, что бой состоится, да? Кому? Девчонке смазливой? Нет... кому-то весомому и небритому? Точно... ты пообещал набить мне прилюдно рожу завтра к полудню кому из тех, перед кем облажаться ты не хочешь. Верно?

— Я поговорю с Эйжопом. Он выплатит тебе сто пятьдесят крон даже за проигрыш. Минимум двести пятьдесят — при выигрыше.

— Тысяча — ровно произнес я.

— Сколько?!

— Тысяча крон. Причем звонкой наличкой. Золотом или серебром.

— Это невозможно!

— Пшел нахер тогда.

— Слушай, герой Оди! Стремление к схваткам бурлит в нашей крови! Не позволяй деньгам стать между собой и истинной наградой героя!

— Он дебил — пробормотала Джоранн — Конченный сука дебил...

— Тысяча — повторил я — И это еще одолжение с моей стороны — я весь в ранах. За тысячу звонких монет я соглашусь не снимать футболки — чтобы зрители не видели, что ты вытащил на бой почти инвалида.

— Все так серьезно? — парень удивился всерьез и в этот момент мое уважение к нему чуть-чуть приподнялось со дна той ямы куда упало.

— Переживу.

— У меня нет таких денег. И Карл... Эйжоп не сможет выплатить тебе тысячу крон за выигрыш.

— Не за выигрыш. А за то, что я выйду на завтрашний бой вне зависимости от результата. А награда уже так и быть — пусть будет триста крон и можно даже закинуть через банкомат.

— Тебе не выиграть. Слушай... умерь аппетит и я обещаю, что не стану калечить тебя сильнее.

— Тысяча.

— Да неоткуда ей взяться!

— Ладно — дернул я плечом — Ставь пушку на кон.

— Мой Экскалайзер?! — парень схватился за игстрел и отступил на шаг — Нет!

— Тогда вали нахер!

— Это часть моего тела! Часть души!

— Так все же боишься проиграть? — понимающе кивнул я.

— Тебе не выиграть, герой Оди. Без обид, но... я это я. А ты это ты. Тебе не победить.

— Вот ты и загнал себя в ловушку, дебил — опять забормотала Джоранн.

— Попался — подтвердил я — Ставь пушку на кон. Ведь тебе в любом случае нечего бояться.

— Дерьмо! — подытожил итог наших переговоров Артур и, развернувшись, зашагал прочь.

Я терпеливо ждал. И ждать пришлось недолго. Через пять шагов он круто развернулся и рыкнул:

— Хорошо! Пушку на кон. Или тысячу крон. Плюс награда в случае твоей победы. Все верно?

— Все верно.

— Тогда договорились! Эйжоп! Ты слышал?!

— Я Карл! Карл, сука! Уймитесь наконец, народ! Я Карл!

— Ну... — подытожил я, укладываясь поудобней — Начало дня вроде занято.

— А после обеда что? — спросил Хван, протягивая липкое лезвие между жвал.

— Ну как что? Займемся влажными мечтами старого сурвера Джона Доуса — если не подвернется что-то более интересное.

— Старику помочь надо — кивнул призм и добавил — У него доступ ко всем сраным сладостям мира!

— Свихнулся ты на этих консервах — подытожил я.

— Зато от них я как турбо! Мозги кипят, мослы скрипят, чресла визжат и рвутся.

— Чресла визжат и рвутся? — переспросил я — Боец вот тебе прямой приказ — больше не допускай, чтобы тебе наступали на пах. Тогда и чресла визжать и рваться перестанут.

— Кха... да я не в том смысле! — вздрогнул Хван и почему-то оглянулся на заснувшую рыжую стерву — Совсем не поэтому!

— Ну да — кивнул я и натянул одеяло до бровей — И вот тебе еще один приказ, проказник с костяной жопой — бди следующие три часа. Следующим на пост заступает Каппа. Тоже на три часа. И последним — Рэк. Следите, чтобы к нашей геройской стоянке не приближались, к заманчиво пухлым рюкзакам и податливым сонным телам не тянулись. Понял?

— Понял.

— И периметр оглядывай — добавил я — Помни, что здесь полно ушлепков со стрелковым оружием. Это наша последняя ночевка вне стен — во всяком случае в этом городе. Завтра, если все еще будем торчать здесь, ночуем в надежном убежище.

— А где мы его возьмем?

— Возьмем — пожал я плечами — С мелочами разберемся по ходу дела, боец. И еще, гнида бывшая. Я тобой недоволен?

— В чем?

— Ни в чем и во всем одновременно. Тренируйся больше, Хван. Пойми — ты уникален. И никто не сможет показать тебе действительно стоящие приемы. Никто не может знать пределы твоего модифицированного тела. Ты в буквальном смысле должен сам познать себя. Дойти до пределов, а затем шагнуть за них. Экспериментируй.

— Да я понимаю, командир. Я стараюсь! Каждый день отжимаюсь, приседаю, сгибаюсь, прыгаю...

— Видел — кивнул я — Одна проблема, Хван. Ты тренируешься, ты действуешь как человек. Но ты не он! Ты гнида костяная. И это комплимент, а не оскорбление. Ты этакий мерзкий ящичек с неизвестными возможностями. Вот только ты даже не пытаешься открыть крышку и заглянуть внутрь. Не хочешь?

— Хочу! — лезвие с силой ударило в землю, войдя на несколько сантиметров — Хочу! Но я НЕ ЗНАЮ КАК!

— Делай необычное — сказал я.

— Это как?

— Видишь стену барака? — кивнул я на бетонную стену над нами.

— Ну?

— Вот тебе задание на дежурство — сорок минут ползаешь по стене не касаясь земли, двадцать минут отдыхаешь, еще сорок ползаешь, потом отдыхаешь. И последний час целиком проводишь на стене. Перемещайся по ней как хочешь и куда хочешь. Но земли не касайся, на крыше не сидеть, без движения не висеть. Ты все время должен перемещаться.

— Охренеть...

— Отказываешься, боец?

— Наоборот — рвусь начать! — призм с щелчками выпрямился, повел плечами.