Эволюция Генри

Свой конверт с приглашением на собеседование я уже получил. Сейчас пришла очередь Лин... Вернее, к ней приходил уже пятый конверт — первые четыре были с отказами.

Но всякий раз мы летели ко мне домой, она молнией смывала всю косметику, делала строгую прическу, переодевалась в милую и скромную блузку с длиннополой юбкой, и заставляла меня снимать на видео, как на фоне старого серванта и кресла она с уверенным видом открывает долгожданный конверт. Хочет сделать презентацию для универа, показав, как она рада и счастлива, но в то же время — это не случайность, а заслуженная награда, за которым огромный труд. Интервью с ее "бабушкой", гордой за внучку, уже снято месяц назад — осталось только смонтировать. Чтобы выиграть у хорошеньких мальчиков и девочек из благополучных семей, надо иметь нечто большее, чем хорошие отметки — вот она и старалась.

Влетев в комнату, Лин стянула через голову верх вместе с футболкой, засветив прелести, и рванула к зеркалу на столе.

Квартирка у меня скромная — зато с отдельной ванной, кухней и горячей водой. Одна спальная комната, большую часть которой занимает кровать и два широких стола с ноутбуками и принтером. Двадцать четыре квадратных метра до появления Лин казались огромными и достаточными — была ведь еще кухонька в четыре квадрата. Но женщины обладают уникальной особенностью выедать все свободное место: полки, вешалки, просто голые участки стены быстро превращались в барахолку женской одежды. А ближе к экзаменам задорный розовый лифчик мог спокойно неделю провисеть на двери в ванну. Время от времени весь хлам упаковывался мной в черные мусорные пакеты, откуда под гневные вопли Лин раскладывался обратно по полочкам уже ровненько и красиво. Но еще день-два, и энергия хаоса в голове девчонки забардачивала все обратно.

В общем, пока Лин готовилась, принялся разворачивать черные пакеты и сгребать все, что валялось под ногами.

Девчонка опасливо посмотрела на меня и свои шмотки, но вздохнула и спорить не стала — среди такого хлама не поснимаешь: бардак все равно будет виден в отражении шкафа.

Справились почти синхронно — я выставил объемистые пакеты к двери, чтобы не лезли в кадр. А Лин, прикрыв коленки юбкой, пай-девочкой присела на краешек кресла с плотным и солидным конвертом в руках.

— Мотор, начали, — зафиксировав сотовый на стойке, я одобряюще улыбнулся девчонке.

С уверенным видом и скромной улыбкой, Лин аккуратно потянулась к шву на конверте.

— Лин! Блестки на ногтях! — Чертыхнулся я, увидев красоту на ее пальцах.

— Дерьмо. — Нервно дрогнула девчонка, отложила конверт и рванула к зеркалу — отмывать спецсредством.

Потому что у хорошей девочки не может быть черных бесят с красными рожками, искусно нарисованных мастером.

Еще раз оглядел подругу — лиф не просвечивает, соски не топорщатся под тканью, кружевное бесстыдство под юбкой никому не видно. Серьги — сняты. Нормально.

— Второй дубль, — постарался я подбодрить.

Но Лин уже нервно потряхивало. Четыре отказа. Ну же.

Девчонка взяла себя в руки, приосанилась, мягко улыбнулась и уверенным движением вскрыла конверт. Достала содержимое, скромно наклонив голову над текстом, и вчиталась.

— Сука.

Лин дрогнула, отпустила бумаги, и те свободно упали на пол. Девушка закрыла лицо ладонями и повторила слово.

Я молча подошел, посмотрел на письмо сверху вниз и даже особо не вчитываясь увидел стандартную форму отказа. Сожалеем, желаем удачи где-нибудь еще.

Отошел к окну, сел за стол.

— Лин, должны прийти еще три письма. — Не выдержав, заикнулся я.

— С отказами?! — Поднялось на меня искаженное гримасой злости лицо.

Вот дерьмо. Лучше бы молчал. Я отвернулся к мутному окну, разглядывая небо за ржавеющей решеткой — отмыть бы, да рама заколочена наглухо.

— Что морду воротишь, инвалид гребанный?! Тебе-то все легко далось!

Интересно, что именно легко?

— А ты кислоту себе в глаза залей. — Посоветовал я доброжелательным тоном.

— Что-о?! Да ты на кого пасть открыл?! Да ты, сынок мента! А я ведь никому не рассказала! Молись теперь, с-сучонок.

— Шмотки свои не забудь.

Громко хлопнула дверь, отозвавшись дребезгом стекол.

— Пошел ты! — прогремело эхом через тонкие стены.

А быстрые шаги по лестнице были слышны еще пару лестничных пролетов. Цокают то как — только не пластиковыми каблуками, какие положено девочке, а острыми стальными накладками.

Обернулся — ну хоть сумки со своим хламом забрала. Ноут тоже успела захватить — значит, действительно, все. И хоть мы должны были расстаться, но ощущение все равно такое-себе...

Дошел до двери, щелкнул замком. Уселся за своим ноутбуком, пощелкал по пробелу, заставляя вентиляторы зажужжать, а экран включиться.

Хотелось посмотреть что-нибудь бездумное и тупое, что крутят на ТиВи, чтобы вырубить все мысли. Впервые пожалел, что нет кабельного. Впрочем, есть замена.

Зашел на стрим-платформу, кликнул в раздел "живое общение". На первом месте по зрителям крутилось какое-то самопальное ток-шоу — двенадцать тысяч онлайн смотрят. Хрен с ним, вещайте.

Кликнув на картину-превью, я откинулся на кресле.

На широком диване расположились трое фриков в цветастых рубашках, шортах-гавайках и увесистых белых кроссовках, в которых ни убежать, ни пнуть нормально.

Не в пример им, гость небольшой студии, расположившийся в кресле, смотрелся серьезно и уверенно — эдакий адвокат, пришедший отмазывать этих придурков от пакетика кокса в кармане.

Сама сцена — то ли в подвале, то ли в комнатке дешевого мотеля, то ли вообще у кого-то из этих троих в гараже. Под ногами заметны брошенные провода, а петлицы микрофонов иногда ерзали по костюму гостя, вызывая невольные болезненное выражение лица ведущего — а затем и недоуменное, оттого, что звук шел отличный и без помех. Даже лучше, чем от них самих.

— Дорогие друзья, нас уже почти двенадцать с половиной тысяч и мы начинаем! — Бодрым голосом начал ближний к гостю фрик. — В эфире "Эдди и компания", и наш гость... Представьтесь, пожалуйста.

— Шестнадцать дробь четыре-сорок два, — мягким и приятным баритоном ответил господин в кресле.

— Вы позволите называть вас Шестнадцатым? — Ерзал, давя нервную улыбку, ведущий. — Так проще. Короткие имена. — Изобразил он руками. — Эдди— Эд. Зовите меня Эд, разумеется.

— Приемлемо.

— Расскажите, что привело вас к нам, на Землю? — Таинственно и со значением заглянул ведущий в камеру и тут же перевел внимание на гостя.

— Мы не так давно выкупили ваш сектор галактики. Порядка сорока звезд с населенными планетами. Большинство из них в отвратительном состоянии. Прежние хозяева совершенно не следили за популяцией. — Располагающим тоном, словно извиняясь за чужую криворукость, произнес мужчина.

— А наша?

— Хуже всех. — Покачал тот головой. — Первоначальный сев, — гость повел рукой, и в кадр искусно дорисовали имитацию голограммы тираннозавра, тут же сменившейся трицератопсом и велоцираптором. — Заложенный двести пятьдесят миллионов вращений планеты назад, уничтожен паразитами.

— А разве динозавры не уничтожены астероидом? — Подал чуть нервный голос второй фрик. — Глобальное похолодание? Ледниковый период?

— Ну что вы. — обаятельно рассмеялся тот. — Это же специально выведенные солдаты, способные действовать в условиях жесткого излучения и запредельной гравитации. Все дело в репродукции, для которой и нужны отдаленные планеты, а так же тщательный уход. Вы знаете, без химической и санитарной обработки, мелкие млекопитающие паразиты пробивают скорлупу яиц и разрушают кладки. — Сцепил он пальцы в замок.

— Мелкие паразиты — это... мы? — Сглотнул ведущий.

— Не вы именно, — улыбнулся гость уголками губ. — Ваш вид.

— Да, но за двести пятьдесят миллионов лет мы слезли с пальм, вышли в космос и соорудили водородную бомбу! — С гордостью возразил ведущий этого фарса.

— Вы все еще жалкие, беспомощные существа, неспособные прожить в открытом космосе и десяти минут. Вы дохнете от радиации. Вы зависите от воздушной смеси, подтверждены обезвоживанию и слишком часто нуждаетесь в пище. Ваш скелет скрошится в пыль от стандартных ускорений. — покачал тот головой. — Вы бесполезны.

— А как вообще дела в галактике? — перехватил нить беседы третий.

— В галактике война. — Развел гость руками. — И я здесь, чтобы пополнить войско. Которого здесь нет, что весьма разочаровало правление Шестнадцать дробь четыре.

— Но если вы дадите правительству ЮЭсЭй ваши технологии, наши солдаты помогут вам изменить ход войны, — довольно переглянулись фрики на диване.

— Вы наберете войско! — Поддакнули ему. — На планете шесть миллиардов населения, и огромное количество храбрецов!

— Мы напинаем зад вашему врагу, сэр!

Гость посмотрел с умилением и пощелкал пальцами, призывая разошедшихся парней к вниманию.

— Правление шестнадцать дробь четыре не в первый раз сталкивается с запущенными до такого состояния планетами. Раньше применялась полная санация и повторный сев солдат. Но в последнее время методика изменена на более экономически эффективную. Мы применяем принудительную эволюцию популяции планеты и устанавливаем маркеры достаточности процесса. В ключевых точках планеты будут организованы лабиринты смерти, пройдя которые особь перенесет на службу в армию шестнадцать дробь четыре. В этом случае эволюция будет прекращена.

— А если лабиринт не пройдет никто? — Нервно затеребил край рукава фрик.

— Тогда санация планеты неизбежна. — Развел руками гость. — Стандартный срок — пять "эр".

— Стойте, вы неправильно поняли. С какой стати вообще кто-то полезет в этот лабиринт?!

— Вы или двенадцать тысяч семьсот сорок три зрителя расскажут об этом, — чуть подвинулся мужчина к краю кресла. — Это достаточное количество для заложения легенд и изустных преданий.

— А просто объявить по новостям? — Уже откровенно потряхивало главного фрика. — Центральные издания, телевидение, радио? Как в фильмах про пришельцев? Свяжитесь с правительством, черт возьми!

— Эволюция предполагает создание из слабых особей — сильных. Электричество делает вас слабыми. Зависимыми от тепла и механического движения, которое оно дает, — покачал головой Шестнадцатый. — Электричества у вас не будет. Правительство вам не нужно. Солдат должен быть силен сам по себе. Он — оружие. Он должен эволюционировать ради собственной силы и выживания. Он пойдет в лабиринт ради себя.

— Да черта с два кто из землян станет идти у вас на поводу! Мы — единая нация под единым флагом! — горячно заявил ведущий.

— О, мы хорошо вас изучили, — сощурился от удовольствия гость. — И адаптировали процесс под ваше поколение. Уверяю, вам понравится. Сами не заметите, как втянетесь.

— Мы — люди. И мы еще докажем вам, что мы — не паразиты! — Дрожащим от негодования голосом произнесли с дивана. — Когда солдат пройдет через лабиринт и напинает ваши инопланетные задницы!

— А кто сказал вам, что мы ждем из лабиринта именно людей? — Недоуменно посмотрел на них Шестнадцатый.

И исчез в грубой склейке монтажа — было кресло полным, и тут же стало пустым. Даже красивый переход не придумали, и переглядываются между собой слишком по дебильному.

— Херь какая-то, — потянулся я руками вверх, посматривая на часы.

Обеденные полчаса закончились, придется опять перехватить что-нибудь в сухомятку.

Поднялся с места, покрутил головой в поисках кошелька.

— С-сука. — выдохнул я, четко определив, что оставлял его на краю стола.

И, похоже, он ушел вместе с Лин. Ладно хоть сотовый не замылила, тот на стойке лежал — а там NFC и бесконтактная оплата. Пин-код она все равно не знает, наличку не снимет, а на покупки по инету там блок. В итоге, убыток на три двадцатки и права. Впрочем, права с кошелем наверное в мусорном баке каком...

Взял телефон, проверить кэш на карте — а тот, сволочь, не включается. Отвратный день.

Так, ноут выключен — не помню, когда успел, но не шумит. Толстовку на плечи, ноги в кроссовки..

И еле удержался, чтобы не свалиться на пол от резкого удара, от которого тряхнуло все здание — до свалившегося со шкафа хлама и чего-то звонко разбившегося на кухне.

Блин — оглядел я запыленные шмотки, попадавшие на пол — опять белье Лин...

Сдам в комиссионку, ко всем демонам — на остатках злости сгреб я все это кружевное, приталенное, облегающее и мятое в очередной пакет.

При этом опасливо поглядывая за окно — это что там бумкнуло? Неужели я прав, и баллоны Раджеша все-таки взлетели в воздух вместе с ним самим? Было бы неприятно — мне бы пару сникерсов и банку кофе...

Подошел ближе к стеклу и огляделся — действительно, дым и строительная пыль столбом, но что-то совсем в другой стороне от магазинчика... И тревожно как-то — да еще вдобавок к чувствам раздался пронзительный женский крик этажом ниже.

А потом еще раз — на высокой ноте, полный ужаса и боли.

— Да м-мать, что такое, — метнулся я к шкафу, распахнул створку и вытащил из тайника, сделанного в коробке из под обуви, ствол.

Соседям надо помогать — иначе когда будут тебя убивать, все тоже поплотнее закроют двери. Хотя внизу проживала та еще стерва с мелкой визгливой собакой, устраивающая скандалы из-за слишком громкой Лин. Хотя когда ее шавка лает, то все нормально.

Быстро вдел ноги в кроссовки и тихонько спустился по лестнице, сопровождая углы поворотов прицелом.

Орать не переставали — визг подскочил на какую-то ультразвуковую частоту, от которой поднимались волосы, а возня и шум напрягали еще сильнее.

Я шагнул еще ниже, заглядывая на этаж под лестницу — и невольно руки опустил от вида, как шавка мисс Уотс вцепилась в голень хозяйки и рвет ее зубами, будто пытаясь отцепить кус посерьезней.

Знал же, что собака неадекватная! Как бы только бешенство не схлопотать!

Покрутив головой, уцепился взглядом за швабру, которой тут раз в неделю намывала пол приходящая уборщица. Поставив на предохранитель, убрал пистолет за пояс сзади. Перехватил швабру поудобней и от души саданул собаке по хребтине — промахнулся, с отчетливым хрустом разможжив череп, но так вышло даже лучше. Сволочь зубастая прекратила рвать хозяйкину ногу и приуныла.

— Ублюдок, ты убил Джеки! — Заорала благодарная бабена, зажимая прокушенную через джинсы ногу рукой и с ужасом глядя на свою четырехлапую тварь. — Да я тебя засужу, мразь!

После чего похромала к себе за порог, оставив собаку на площадке.

— Развели, мать его, мусор. — Сориентировавшись и сбегав к себе, уложил я собаку в пакет, положил швабру на ступень и переломал пополам, обломки добавив туда же.

Быстренько убрал щепу и с бодрым видом отправился из подъезда.

Нафиг эти приключения за пару дней до собеседования.

И пусть потом объясняет копам, где тушка и палка. Сбежала — и все тут. Кроме укуса у нее ничего нет, а меня даже Лин не сдаст — не то, что местные.

Но потряхивало знатно. На улице до меня никому не было дела — все перлись смотреть, что там жахнуло и до сих пор чадило.

Я пошел за ними следом, чтобы не выделяться. Где-нибудь скину улики. Ствол тоже надо перепрятать. Больше никакого криминала в комнате, кроме нижнего белья Лин.