Сон 10-1

Лейтенант выпалил уставную фразу повиновения и тихо, совсем, как он надеялся, незаметно вздохнул: учить чужой по сути Устав — это та ещё морока. А вот чего дядя так радуется подъезжающей машине? Фургон как фургон, не новый и не самый большой. Вот у капитана Корранта, он слышал, так зверь-машина, с секретного аргатского полигона, на ту бы посмотреть, да пощупать... Но фургон уже остановился у выставленного прямо на проезжую часть ярко-красного сигнального конуса.

— Вылезайте, — бросил, не оборачиваясь, Коррант, приглушая, но не выключая мотор.

Заднюю дверь он, в нарушении всех инструкций и привычек, не запер и теперь, сидя за рулём, слышал, как завозились его, нет, уже — он скривил губы в невесёлой усмешке — государственные рабы, беря свои мешки и открывая дверь.

Выйдя из машины, Гаор на мгновение зажмурился, привыкая к свету и быстро огляделся. Машина Рабского ведомства, но не для перевозки, а обычная легковушка, даже не "коробочка", раскладной столик с бумагами и двое в форме... ага, майор — его он знает, встречались, "коробочку" ему пару раз подправлял — и младший лейтенант, явно только-только произведённый, ну-ну, а вон там за обочиной толпа мобилизованных, ну, всё понятно, сбор и формирование колонны. Шагнул за черту, так иди, всё, что смог успеть за вчерашний день, он сделал, даже успел Старшей Матери отдать скопившиеся фишки и несколько монеток, чтобы переслала Милаве: мальца кормить и самой не голодать. Обещала сделать всё, как надо, а Старшей Матери можно, нет, нужно верить. И как делать щели от бомбёжек, Тумак понял, защита, конечно, хилая, но хоть что-то, до плотин далеко и вряд ли согайны будут тратить бомбы на усадьбы, хотя если дойдёт до ковровых... Но за всеми этими мыслями, он, согласно уже армейскому Уставу, держась на шаг сзади Корранта — всё-таки уже офицера, а не хозяина, подошёл к столу, доложил свой номер и прозвище, следом за ним это сделал Сизарь, неуклюже копируя его стойку, майор отметил в своих бумагах, подписал Корранту предписание о сдаче... Всё? Можно идти к остальным? Но их остановил Коррант.

— Вы идёте на войну.

Строгая торжественность в его голосе заставила майора удивлённо приподнять брови. Но вмешиваться в происходящее он не стал, коротким жестом запретив это и лейтенанту.

Гаор невольно при первых же словах знакомого с детства текста встал "смирно" и беззвучно зашевелил губами, вторя хозяину. Сизарь удивлённо и даже немного испуганно переводил взгляд с него на хозяина и обратно и, ничего не понимая, стоял молча, неуклюже свесив руки вдоль тела. Притихли и даже совсем замолчали и стоявшие поодаль рабы.

Произнеся почти полностью — выкинув пару явно неподходящих фраз о величии ургоров — текст присяги, Коррант торжественно закончил:

— Да будет с вами благословение Огня.

И чётко, даже слегка демонстративно вручил им кисеты, украшенные эмблемами Храма и Огня. Майор восхищённо покрутил головой: н-да, умеет капитан, ведь о том, что призванных лохмачей будут на центральном сборном перед храмовником — Храм своего никогда не упустит и чужого прихватить не забудет, каждая молитва не в одну сотку Военному Ведомству станет — на молитвы ставить, ещё не знает никто, сам неофициально по знакомству услышал, а капитан уже... и ишь как повернул! И на вопрошающий взгляд лейтенанта ответил негромко, но веско:

— Допустимо, но пока не предписано.

А совсем тихую фразу Корранта, что примет он их любыми, никто, кроме Гаора и Сизаря и не услышал, а Гаор и не особо поверил обещанию, но промолчал.

Коррант уехал, а они присоединились к общей толпе. Кисеты рассмотрели, одобрили, что с умом сделано, и посыпались вопросы про войну, Рыжий-то уже бывал там и всё знает.

— Всё не всё, — невесело усмехнулся Гаор, — но кой-чего и кое-как.

Говорили, особо не скрываясь, но негромко.

Подъехала ещё машина — небольшой грузовичок с полным кузовом. Это что ж, из нескольких посёлков?

— Да нет, вон из заведения водила.

— Ага, и ещё, вон того знаю.

Среди спрыгивавших на землю и предъявлявших номера, Гаор заметил знакомую выправку и улыбнулся: Четырок!

Майор принял мобилизованных, поблагодарил и попрощался с доставившим их старшим смотрителем одного из рассыпанных по всему Дамхару "Заезжай, не пожалеешь", и удовлетворённо оглядел полностью заполненную ведомость.

— Всё? — спросил лейтенант.

— Все, — поправил его майор. — Сейчас я тебе колонну подготовлю, а дальше ты сам.

От толпы мобилизованных донеслось:

— Дальше фронта не пошлют, меньше пули не дадут.

И взрыв смеха.

Засмеялся и майор.

— На сержантах армия держится, племянник. А он ещё и фронтовик, — и громко: — Всем стоять, старший ко мне!

Гаор невольно обернулся на голос майора. Ну, просто посмотреть, кого им дадут в Старшего, но тут получил такой сильный и... многорукий тычок в спину, что вылетел из толпы аж почти до начальства. Это как понимать?! Взгляд майора заставил его, даже ещё не до конца осознав случившееся, подойти на уставное расстояние, встать как положено и доложить:

— Триста-двадцать-один-ноль-ноль-семьсот-шестьдесят-три Рыжий, господин майор.

Начальственный кивок и вопрос:

— Образование?

— Общевойсковое училище, солдатское отделение, полный курс, господин майор.

— Звание при демобилизации?

— Старший сержант, господин майор.

Новый кивок.

"А на хрена это?" — мысленно удивился Гаор. А то майор его не знает. И тут же сообразил, что это его так представляют младшему лейтенанту, явному "необстрелку". Что ж вполне понятно, но вот когда остальным, кого раньше привезли, сказали... Или... Он не додумал, поскольку ему уже выдавали... старую, затёртую, но целую сумку-планшет на длинном ремешке, несколько чистых листов и карандаш. Армейский, который даже с размокшей бумаги не смывается.

— Составь список, проверь и отметь обеспечение.

"Ни хрена себе!!!" — мысленно изумился Гаор, ожидая приказа выполнять, но майор, словно забыв о нём, уже говорил лейтенанту:

— Следуешь походной колонной на центральный сборный, ночёвки и привалы размечены, но ориентируйся по обстоятельствам.

Майор развернул карту так, чтобы — ну, совершенно случайно — и стоящий рядом раб увидел и понял. Гаор прошёлся взглядом по жирной чёрной и в меру извилистой черте маршрута и невольно кивнул. Майор, хоть и не глядел на него, но заметил и недовольно сказал:

— И чего встал, лохмач? Выполняй.

— Есть выполнять, — негромко рявкнул Гаор, выполняя строевой разворот.

Майор свернул карту и отдал её лейтенанту.

— Вот так, племянник. Помнишь, что надо делать, если у тебя полудюжина с сержантом в подчинении и надо трёхсуточный завал разгрести?

— Приказать... — лейтенант запнулся.

Разумеется, он знал эту старинную армейскую байку, но...

— Вот именно, — усмехнулся майор. — Приказать сержанту навести порядок. Так им и командуй. Без излишней конкретики. Он её, чтоб ей в Тарктаре гореть, лучше тебя знает. И расставит, и озадачит, и кому надо накостыляет, и о выполнении доложит. И... вот ещё. Под налёт вы, да будет воля Огня, попасть не должны, но, если вдруг... Держись за него и не мешай ему. Ты это только в кино видел, а он своей шкурой прочувствовал.

Лейтенант неуверенно кивнул, оглянулся на толпу, вытягивающуюся в неровную колонну по четыре.

— Не по росту...

Майор усмехнулся.

— Зато рационально. Смотри, сразу переписывает и строит. А замыкающим кого... Опять же толково. Ты ему только не мешай, держи разумную дистанцию.

Закончив формирование колонны пешего марша, Гаор велел Четырку, поставленному в последнюю четвёрку, подгонять отстающих и за небом следить, повторил ещё раз для всех, что если кричат: "Верх!", то падать в кювет или ещё куда и голов до сигнала не поднимать, и пошёл сдавать рапорт о готовности.

Младший лейтенант под одобряюще внимательным взглядом майора застегнул на себе походный ранец, убрал в свой планшет карту, список и предписание.

— Огонь вам в защиту. Выполняйте.

— Радостно повинуюсь! — выдохнул лейтенант.

— Есть выполнять! — щёлкнул каблуками Гаор, уже привычно удержавшись от усвоенной ещё в детстве уставной, но не положенной рабу формулировки.

Стоя у машины, майор молча проследил, как начальник маршрута и старший колонны заняли свои места, прозвучала короткая команда, и вразнобой, но достаточно дружно затопали... рабы? Да нет, тенденция, однако, просматривается весьма ясная. Новый виток интеграции аборигенов в цивилизованное общество? Да идите в Тарктар с Коргцитом, умники столичные. Обозвать вы умеете, а по сути... Всем, кто поумнее, уже всё понятно, и готовятся каждый на своём месте выжить и спасти своих. Война — это всегда... ну, понятно, а вот что после неё будет? К этому сейчас надо готовиться. А то, когда мобилизованные, нюхнувшие фронта лохмачи вернутся в свои посёлки, ну, понятно, что не все, а только выжившие, так такие ещё опаснее, вот об этом и будем думать.

Аргат

Экономический Клуб

Экономическое Ведомство трудилось на таком же напряжённом "боевом" режиме, как и остальные. Но в отличие от военного, занятого сейчас жизненно важной "текучкой", напряжённо обдумывало и готовило решения уже послевоенных проблем, готовя подчинённые подразделения, отделения, отделы и секторы, вплоть до групп и отдельных предпринимателей. Потому что спущенное сверху распоряжение должно быть не только и не столько понято, как принято исполнителями. Во избежание саботажа, как из-за непонимания, так и из-за несогласия.

И Экономический Клуб работал с интенсивностью, даже большей, чем до войны.

Разумеется, общего собрания никто не собирал, даже Правление ограничилось приватными на двух-трёх — не более — участников, но очень содержательными беседами, хотя состоявшими большей частью из междометий, кивков, жестов и прочих "невербальных", как говорят университетские умники, сигналов. Устав Особых подразделений здесь был не только изучен, но и переработан в "Положение о трудовом фронте" и даже утверждён на самом верху, и даже с аккуратно вписанными уточнениями на распространение "Положения" на всех, занятых в обеспечении армии, и на сопутствующие — очень удобная многозначная характеристика — производства, и так далее. На всех, без уточнений статуса самостоятельности. Вернее, статусы просто не упоминались. Что позволит сейчас обойтись без мобилизации в армию необходимых специалистов и сдачи уже готовых обученных, хм, ну, скажем, клеймёных работников в счёт "патриотического долга", а в будущем, уже вполне для умных ясно прогнозируемом, обойтись без кардинальных, а, значит, и убыточных переделок. Наверху одобрили и подписали, подтвердив тем самым правильность прогнозов. И потому обсуждались теперь те нюансы и аспекты, которые ни в каких документах не обозначены, но на производственный процесс неизбежно влияют, причём в обе стороны.

Сторраму, как и многим другим, чьи предприятия и хозяйства не попадали по своему целеполаганию в "Трудовой фронт", пришлось поломать голову над выделением в "Патриотический долг" положенных процентов от числящегося в его личной опеке "несамостоятельного контингента". При этом нельзя ни оголять своего хозяйства, ни сбросить явный балласт. Прошедшая перерегистрация с детальной записью умений — вот теперь окончательно ясно, для чего это затевалось и почему так тщательно проводилось — не позволит смухлевать. Самые ценные кадры сохранить удалось, но... Двадцать особей вынуть из хозяйства так, чтобы оно не пострадало, совсем не просто. Пришлось посидеть с Гархемом покрутить и выкрутить. Хорошо, что успели Старшему смену подобрать. А чтоб филиалы не тронуть, там-то каждый на счету, и домашнее хозяйство, ну, за это отсчитали купюр и отсыпали монет. Тоже весьма традиционно: либо воюешь, либо платишь.

Попавшим в "Трудовой фронт" не легче и не проще. "Трудовой фронт" или "Система обеспечения" в двойном подчинении сразу и у Экономического, и у Военного Ведомств, а, значит, и под двойным контролем, так что все риски вдвое возрастают. Вот и крутись, да не забывай по сторонам смотреть. Да, эта война, похоже, сделает тыл опаснее фронта. Особенно в свете послевоенных перспектив.

Разумеется, об этом впрямую не говорили, обсуждая и советуясь по опять же нюансам и аспектам.

Ургайя

Неновый, но с первого взгляда понятно, что ухоженный, небольшой фургон резво пылил по одной из боковых незанятых войсковыми колоннами дорог. На ветровом стекле в правом верхнем углу изнутри наклеен ярко-красный кружок пропуска.

Корранту мучительно хотелось даже не спать, а просто лежать, закрыв глаза, ничего не видя и не слыша, но сознание, что не то время, не то место, во-первых, и двойная доза взбадривающего комплекса, во-вторых, не дают опустить веки. Аргат всегда был тяжёлым местом, но в бардаке начавшейся войны удалось провернуть всё намеченное. И — самое главное — получить информацию из многих источников. А разнокалиберность и настроенность вышеупомянутых уст и мозгов даёт возможность выковырять из-под эмоций сущности, проанализировать и свести воедино. И сделать это надо, не откладывая, здесь и сейчас. Потому что, когда они приедут, думать будет уже некогда, придётся действовать, причём быстро и однозначно.

Гард, сидевший рядом мрачно нахохлившись, наконец не выдержал отчуждённого, как он чувствовал, молчания отца и начал сопеть и ёрзать.

Коррант, решив и разметив мысленно весь порядок дальнейших действий и даже внеся, опять же мысленно возможные поправки на возможные обстоятельства, позволил себе отвлечься и посмотреть на сына. И Гард, поняв этот взгляд как разрешение, начал. Он хотел говорить веско и обоснованно, как взрослый и почти равный, но сразу сорвался на, как сам слышал, детские интонации.

— Да, я знаю, что я несовершеннолетний, что у меня никаких прав. Ты отец, ты... Но я всё равно... я скажу. Ты... ты эгоист, себялюбец. И ты... паникёр.

Коррант усмехнулся. Однако, раздухарился пацан. Но ничего сейчас укоротим. И, как говаривали училищные капралы, вздрючим, обломаем и вразумим.

— Первое обвинение в юрисдикции Храма, второе — Трибунала. Слушаю по первому пункту.

— Да, ты думаешь только о себе, обо мне ты не подумал. Мы... мы решили, что если что, то мы идём в армию, на фронт, всей группой. Мы уже на военной кафедре договорились, что нас отправят в одну часть. Нам обещали помочь. А теперь... они пойдут на фронт, они будут доблестными героями, совершат геройские подвиги, а я?! Я — тыловая крыса, отсиживаюсь под юбкой. Ты понимаешь, отец, что ты со мной сделал? Как я им в глаза погляжу. Да не только им. Всем! Да... да тому же Рыжему. Он в моём возрасте уже воевал!

Коррант спокойно слушал этот звенящий от сдерживаемых слёз монолог, внимательно глядя на дорогу и выдерживая предельно допустимую правилами скорость. Только на последних словах Гарда чуть сильнее сжал руль.

— Во-первых, формирование и комплектование частей не входит в компетенцию военных кафедр. Так что обещать они вам могли и высадку хоть на Луну, хоть на Заморские Территории, и с тем же результатом. Во-вторых, ты мобилизован на Трудовой фронт и будешь обеспечивать воюющих всем необходимым, — голос Корранта был скучающе ровен, но Гард знал опасность этого спокойствия слишком хорошо и невольно сжался. — В-третьих, в твоём возрасте Рыжий не воевал, а учился на профессионального военного. В-четвёртых, смотреть ему в глаза тебе не придётся. Рыжего нет.