Потом я научился стоять и пошёл, просто пошёл и всё. — напевая невнятные стишки, маломузыкальные напевы. Наверное я как-то не очень здорово при этом выглядел, так как меня опять поволокли к доктром.
Потом начались уроки правильной ходьбы, которая не несёт урона позвоночнику. Пусть так, я маленький ребёнок не мне устанавливать свои порядки доказывая правоту там, где я вообще не в зуб ногой.
Покидая высотное приплюснутое здание, широких размеров и бесконечных коридоров меня мучил вопрос, ЧТО ЭТО СЕЙЧАС БЫЛО?! Я даже из привычного созерцательного состояния выпал.
— Зачем? — стараясь не шлёпать носками, а ступать сперва на носок пока мы шли из здания к нашему транспорту.
— Что зачем? — спросил отец.
— Зачем мы были у этих? — кивнул я за спину.
— У Целителя?
— Да? — какое странное название — Да, у него.
— Для нашего спокойствия. — ответила мама.
— Вы меня пугаете. Со мной всё в порядке. За это с вас отрезы ткани!
— Зачем? — передразнил меня отец.
— Щупать буду. — связки лоскутков разных тканей для тактильной памяти, мне дали в тот же день. Вот только, за плохую учёбу или невнимательность листы с пола пропадали, мелки найти было не реально, а ткань висела очень высоко и дразнилась перед носом.
Так что отлынивать не вариант.
На смену и в дополнение к лоскутам ткани были огромные кучи перепробованной и обнюханной еды, — меня ведь снова и снова возили по разным лекарям и целителям. — Перенюханны сотни духов, грязи, даже на вкус опробовано, здравствуйте доктора, растения тоже не обошлись без внимания для памяти обоняния.
Рядом села сестра, читала что-то, тут будто только меня увидела...
— Ярик, смотри какая сказка? — показывала мне Оля ведянку, местные рисованные приключения.
— Серочка решила пойти в гости к Ашоаш и по пути встретила... — журчала она голоском, замечательно, вот и продолжай в том же духе, позволяет отрешиться и вспомнить свою сестру из тогда.
И продолжалось моё отрешённое заточение в прошлом несколько лет подряд.
Много незнакомых докторов подряд, но они отстали и даже родителей пытались успокоить.
А я был довольно болезным малым. То ухо воспалиться, то простыну на ровном месте.
Много родственников подряд, но и они смирились и тоже пытались успокоить родителей.
— Ну не сможет он постичь аурное восприятие, и что? Легионы наших соотечественников тоже не могут.
— Они в основном лодыри и тунеядцы, работающие только когда им что-то срочно нужно. — рычал отец.
Обрывки тех внутренних событий отняли у меня полноценно детство.
Переживание прошлого занимало всё моё внимание, и на окружающие раздражители я обращал внимание сииииильно постфактум.
А бои на снежных горах, замках, иглу из брусов плотного снега, под защитным куполом отдельно от города за куполами лесных массивов и диких животных, это весело должно было быть.
Вот только тогда я был занят.
Или катание с огромной снежной горки на санках.
Бои красками круглое лето.
Игры по ориентированию и следопытству.(меня всё равно заставляли, подкупали на участие в них).
Разжигание костра подручными средствами с элементами соревнования.
Свежевание дичи и правильный подбор камней для очага.
Всё это прошло либо по касательной, либо отложилось в памяти и было добыто потом в её глубинах вновь. Только сильных эмоциональных переживаний уже не несло, принималось как свершившийся факт.
Зарекаю тебя, живи сейчас. Прошлое важно, его сохранение и анализ нужно. Нужно... Только время в сутках ограничено и либо живёшь настоящим, либо прошлым.
— Яра, проснись! Зарядка!!! — звонкий голосок сестрички прервал тихую томную негу сна.
— Уууу, хнык, хнык, хнык. — утренняя традиция. Мама, или кто-то из сестёр меня будят, на часах стрелки вниз. По земному половина шестого. Далее разминка, где сёстры или мама тянут мне ножки и ручки, потом отец или кто-то из старших братьев или дядя занимаются со мной, как с гирей. То вверх головой статично замереть, то динамические нагрузки при движении вниз головой. Сперва было страшно, даже пытался истерить, чтоб отказаться, но потом подумал чуть-чуть и согласился, что мне это на пользу, однако спать всё ровно хочется больше.
— Тёплая? Давай мойся, помочь? — после зарядки, под тёплым душем смываем пот.
— Сам. — как бы я не был в себе, но мыться предпочитаю своими руками. — после чего меня на десять-пятнадцать минут отпустят в лягушатник плавать. А я уже на самый младший и время лимитированно.
Сперва мама родила Остапа, через пару месяцев после моего дня рождения. Мы с ним сейчас каши наворачиваем.
Затем через два лета родились Сад и Лён. У них сейчас грудное кормление, растяжка и уже они пойдут в лягушатник.
Сегодня мне обещали сюрприз. Но сюрпризы я не очень теперь люблю, так что развёл Олю за откровенность на откровенность. Мы сегодня едем на гоночную трассу будем учиться водить.
Водить мне ещё рано, хотя голову я держать в шлеме уже смогу, наверное... М-да. Стоять на трассе когда остальные бьют рекорды друг друга на десятки секунд... но рановато, хотя бы месяцев через шесть! Нужно потерпеть.
Но гонки же! Ааа, маленькое тельце! Гонки же!
В этом основная сложность бытия младенцем, я помню былые возможности взрослого тела, запросто забивая на несостоятельность нынешнего, что чревато травмами. Хорошо что родители опытные и медицина тут на заоблачном уровне.
— Аз Боги Ведаю Глаголя Добро... — после зарядки, водных процедур и повторного завтрака Лён и Сад в люльке, где вместо висюлек десяток тонких экранов на которых появляются буквы. Я то знаю, сам на их месте был. Целиком буквица, сорок девять знаков, затем каждый по отдельности. Это вместо дурацких мелодий. На заднем фоне, но на самом деле направленными микрофонами, голосом родственников женского полу напевают на Аз — аааа-ааа-аа-а-ааа-ааа-аа-ааааа, то есть протяжно и мелодично тянут гласные, а голосом мужчин семейства: Один, Единица, Раз, Точка, Ты Аз. Или Ба, Бе, Бё, Би и так далее на согласные, а мужчины: Богов не счесть и номер не назначить, богов безмерно во Вселенной. Плюс буквицы разворачиваются Образами. Аз зеркальное отражение, единица. Боги, множество, стихии, Солнца, звёзды. Веди, разные образы значащие обучение, двойка и так далее.
А я слышу потому, что слух у меня очень чёткий. Сказал бы музыкальный, но с чувством гармонии затык.
— Ярик пойдём поборемся или читать будешь? — спросил меня Олег. Ему в школу через девяносто частей, но и мне время уделить нужно. Обязанность старшего брата.
— Порисую. — отказался я от незаманчивого предложения.
Остальные играют в смесь шахмат с разным прочим, карты. Слова и прочее прочее.
Ничего сложного с хорошей памятью и развитым мышлением. Но меня постоянно обыгрывают, так как я сосредоточен не на игре, а на прошлом. Потому я рисую.
Это тоже традиционное времяпрепровождение. Мне не мешает, а моторика улучшается.
Моторика рук и ног улучшается, память становится лучше, такое вот правило.
Буквицу я ещё в первый месяц запомнил, подивился буквенной системе обозначения цифр, точечным добавкам для обозначения тысяч, миллионов, миллиардов и так далее, но и только.
В то время я занимался важным делом: ретроспективной реконструкцией памяти, тех фрагментов которые не восстановились или пропали, но записи о которых есть.
Разминка, бег, плавание, всё повторяется для меня и малышей в утренник, перекус между обедом для нас, для грудничков полноценный приём молока. Только вместо буквицы сказки, параллельно играем в игры, я как обычно проигрываю. Ну хоть правила запомнил.
Сказки я слушаю внимательно. Яркие образы, поставленный голос, отца, мамы, братьев, миража деда или бабки.
Иллюзии в доме это норма, сразу привык. Сперва только струхнул, что с ума схожу, но мама с призраком общалась в голос, так что убедился, что не я один по крайней мере. На такие яркие образы и своих пару воспоминаний прикрепить не зазорно.
В обед, снова занятия со мной как со снарядом.
Вместо сказок астрономия, а люди расползлись по галактике я тебе скажу, ведут урок в виде игры дедушки и бабушки, порой вместе с мамой, или если она не занята, то она сама. Иногда старшие братья и сёстры когда приходят в увольнительную, тогда занятие проходит с соседскими детьми моими ровесниками или на лето младше. Очень шумно и кому-то весело, а мне сосредоточиться труднее!
Сон часик, для усвоения материала.
Прогулки под куполом дома в саду. Где умный компьютер фиксируя куда я смотрю даёт направленным в уши звуком название растениям, чем полезны, как применять для лечения, можно ли есть сырым.
Ни минуты тишины и покоя. Хотя, зная их названия, можно лучше проработать общие воспоминания, растения в основном земные, знакомые, просто раньше я не знал и не интересовался как они называются, а уж, что их есть можно...
Вечерние занятия космонавтикой, где я кандидат, а кто-то из старших за центрифугу.
Вечерние сказки в кругу семьи, все обсуждают ведянки, старшие рассказывают о своих жизненных ситуациях, к чему они привели, к чему могли привезти.
Вечеряем.
Массаж. Ночная песня оберег на минут сорок, час, то есть по местному на семьдесят-сто частей. К этому времени организм в четвёртый раз за сутки сообщает, что готов опорожнится. Терплю сколько могу потом молча встаю и иду через переходной коридор в башню клозетов. Вместо бумаги биде. Подмывайся, не переводи бумагу. Ещё одна помывка пусть и локальная.
Сон срубает как только возвращаюсь и касаюсь головой подушки, накрывает меня кто-то из родителей, сам я ещё ни разу не был в состоянии.
И так год за годом, то есть лето за летом. У местных всего три времени Лета: Весна, Осень, Зима, по три месяца на сезон, всего в Лете триста шестьдесят пять дней и каждое четвёртое Лето священное в нём на четыре выходных дня больше, Лето это девять месяцев, каждый по сорок и сорок одному дню. В неделе девять дней, девятый и есть Неделя. В сутках шестнадцать часов по сто сорок четыре части(девяносто минут). День начинается, когда кончается прежний, то есть вечером. По старому восприятию часов в семь, по местному в шестнадцать.
Это всё на меня свалилось ещё когда начал ходить и ползать. Но было не интересно, нужно было вспоминать прошлое. А странное новое, ну новое и странное, и что?
Пять долгих долгих лет блуждания в тенях. Боги как же стыдно...
Однако родители и старшие братья, сёстры не прекращали уделять мне достаточного количества времени на образования.
Не забросили и не отказались от замкнувшегося в себе родича.
Мало того, они подбирали ко мне ключики, чтобы я выбирался из своей раковины и по крайней мере внимательно запоминал материал, за что получал поощрения, настолько мне необходимые, что за голову нужно хвататься, какой же одержимый человек: слепец...
Сколько было всяких игр...
К примеру, как тебе игра в мимику? Каждый отметился кривляя рожицы, разыгрывая сценки. Не сложно и полезно! — я запомнил.
На карточках и альбомах были сотни лиц с яркими выражениями тех или иных эмоций, поз тела, жестов. Даже видео ролики на очень тонких мониторах, толщиной едва ли с носовой платок, в виде короткометражек и мультиков. — и они легли мне на подкорку.
Уроки мнемоники, правда, что это она я понял уже много позже, лет в двенадцать, настолько тонко и не навязчиво были проведены как тесты, так и занятия. — за участие в которых я получал витаминки стимулирующие нервные волокна.
То то мне казалось интригующим, что после занятий восстановление легче идёт, нет чтобы спросить. Конспиратор, блин.
Математика... сильно шокировала моих новых родных, что познакомило меня ещё с рядом медицинских лиц и профессоров точных наук. Меня же испугало навязчивое внимание. Но они отстали когда я отстранился ещё сильнее.
А жаль, углублённое знание предмета мне бы пригодилось в школе, было бы больше времени на более интересные занятия, но где логика, а где фобии?
Или вот. Уроки игры в карты, то есть не просто держи карты эти масти бьют эти, эти цифири бьют эти картинки, нет нет.
— Видишь цвет и масть, и вес карты? Теперь присвой им всем буквы, по табличке, у тебя есть, — есть конечно, от восьми тысяч слов нескольких языков. — а из них составь слова. Теперь давай называй слова на каждую карту которую я буду показывать. — и всё ускоряя темп братья или сёстры тасовали перед моим носом колоду, прося указать каких карт в ней не хватает. И я указывал.
— Теперь ты умеешь считать карты. Считай какие карты у тебя, какие у других, какие в колоде, правильно посчитал — победил.
Победил получил с десяток другой обрезов текстиля, что мне был нужен для тактильной памяти или любимое твоё блюдо на вечерню. Или не будешь мыть весь этаж в две руки, тот ещё стимул.
Шахматы, кости, азартные игры на ценности(для меня текстиль, разные кусочки металлов, редкие продукты, ароматные свечи), работу, на желание. Были эти игры в порядке вещей не только в моей семье, к нам прибегала целая ватага соседских ребятишек, моих сверстников и детей постарше к братьям да сёстрам, получая весьма жёсткий стимул учить математику.
Я когда на успехи родных и соседских посмотрел, чуть оттаял, даже вновь начал интересоваться, но осторожно. Фобии такие фобии.
Меня учили правильно ходить, теперь я учу младшего тому же, правда учитель из меня был дрянной, и это оказывается наука, бегать, тихо, громко, со сменой ритма.
Благо, что с меня не требовали многого и папка рубил мои огрехи на корню.
— Остап, с носка к пятке, три шага вдох, три выдох. Сгруппировался, прыгнул, плавнее, что ты как палено, я точно знаю тебя мама родила, а не плотник вытесал. Ещё разок.
— Молодец, хорошо получилось. — похвалил я брата за успехи, прыжок во время бега действительно прошёл зачётно для его возраста.
— Вот раз хорошо, то теперь показываешь брату как надо триста раз, начал. — не разделил отец моей оценки и пустой похвалы. Триста раз, аааа. Благо хоть без переката через плечо или голову.
К стыду своему не заметил, что старшие братья и сёстры занимались со мной только до тринадцати лет, затем пропадали из нашего дома на целый год, то есть лето.
Учили Остапа с трёх лет писать, читать. Меня учили уже Быстро читать.
В конце концов по сути запрограммировав мозг сканировать текст. Не знал, что это так просто пусть и не быстро осваивается.
Учил брата разжигать костёр любым подножным средством. От комка сухой травы, или подбора камней или древесины, также созданию линзы из подручных материалов, до создания кислотной батарейки.
Учили нас пользоваться луком, арбалетом и разбирать-собирать ручное огнестрельное оружие.
Держать нож, рапиру, меч, пику, глефу... и прочее холодное оружие. Сначала хватам и как не зарезаться, потом как двигаться с оружием и только когда научили с ним падать, и не раниться, тогда приступили к отработке ударов.
Каждый месяц мы малыши лет от трёх строили хижины, плели циновки на окна и двери, и подстилку разумеется.
