Лось (часть 3)

— Благодарю за доставленное удовольствие! — с прозвучавшими сигналом к окончанию мучений словами императрицы мы все дружно подскочили из-за стола, с грохотом отодвигая жопами стулья. Мария Четвертая с улыбкой следила, как мы наперебой посыпали намертво забитыми в подкорку фразами об огромном удовольствии, блаженстве и прочей хреномудии. Судя по счастью и радости, фонтанами бившим от моих сослуживцев, взамен зажатости и волнения, идущих ранее, местами очень даже искренними.

— Михаил Анатольевич, проводите меня!

Излучая всем организмом тонны наслаждения от прозвучавшей просьбы-приказа, предложил правительнице услужливо откляченную длань и степенным шагом принялся сопровождать женщину к выходу.

Шли под ручку мы достаточно долго. Шли и молчали в нарушение всех норм этикета. Благодаря Младшему у меня был целый список тем, на которые мы могли бы поговорить — этот прохвост успел меня проинструктировать на всякий случай. Еще отдельный список вопросов к обсуждению у меня был от Маздеевой — из-за некоторых особенностей биографии полковник не могла рассчитывать на теплый прием у императрицы. Но, ощущая прущее от моей спутницы раздражение, предпочел оставить все на потом, даже несмотря на то, что это "потом" могло не наступить. Впрочем, чем дальше мы уходили от "Малой Обеденной" (все слова с большой буквы, потому что боюсь представить — какая тогда "Большая"! Со стадион?), тем спокойнее становилось состояние шагающей рядом дамы.

— Благодарю за интересную беседу! — иронично произнесла она, останавливаясь у каких-то по счету дверей.

— Всегда пожалуйста! — откликнулся автоматом, не задумываясь, как это прозвучало.

— Я решила удовлетворить вашу просьбу! — учитывая, что я ничего не просил, брови стали непроизвольно стремиться на лоб, — Я даю вам дозволение ухаживать за моей внучкой! — и скрылась за распахнутыми при ее приближении дверьми, оставив меня недоумевать. Хотя бы над тем — а мне что, еще разрешение требовалось?!

Ухаживать — так ухаживать!

Глупая ссора с Натали меня угнетала. Но будучи не очень свободным в передвижениях, из Муромцево как-то повлиять на наши отношения я не мог. Зато теперь, когда мне дали полный карт-бланш, развернулся.

Дворец ее родителей я ежедневно бомбардировал цветами с милыми девичьему сердцу записками.

В перерывах между выступлениями стакнулся с печатниками и выпустил целую серию открыток с трогательным игрушечным медвежонком (обязательно с заплаткой на пузе!) И, кстати, еще наварился на этом деле! Это в прошлом мире все мои таланты ограничивались "палка-палка-огуречик, запятая — человечек", а здесь масюнина рука выдала вполне приличные эскизы, которые ввиду новизны крупными тиражами разошлись по столице, а потом по всей империи.

По подсказке циничного сознания недрогнувшей рукой отдал этот же эскиз в мастерскую, сварганившую мне самого жалостивого Топтыгина из всех возможных с незашитой раной на груди. Второго медведя я отправил с конфетами. Третьего — зажав кулаки — с крохотным золотым кулоном на цепочке из наследства Варвары Трофимовны. В ответ в гостиницу на мой адрес пришла записка с одним единственным словом: "Отвяжись!" Но кулон — кулон не вернули, подсказывая, что я действую в правильном направлении. Еще несколько скромных украшений из шкатулок сменили владельца, уплывая в неизвестность с печальными мишками — что-то более вычурное я дарить не стал, упирая на милоту. Не мне соревноваться с ухажерами императрициной внучки в богатстве оправы и весе камней. Зато по охмурению я имел опыт целого мира за плечами.

Глава 2.

К сохранности своих богатств Варвара Трофимовна относилась крайне небрежно: простая золотая цепочка могла обвить и запутаться в выступах даже по виду охрененной стоимости колье, из-за надевшегося на браслет кольца мне пришлось обращаться в ювелирку — самостоятельно разделить два украшения я так и не смог, а серьги застежками намертво сцепились с бархатной обивкой шкатулки. Из-за них-то все и произошло: рванув посильнее, я вырвал их вместе с основанием, заставив другие цацки, лежавшие в коробке, веером разлететься по гостиничному номеру.

Под первым дном обнаружился еще один отсек, занятый мужским коммом, завернутым в заляпанный темными пятнами шелковый носовой платок. Тяжелое устройство холодило пальцы и рождало один единственный вопрос: что за нах?

Сомнительно, что комм принадлежал раньше бате — не в тех маман была с ним отношениях, чтобы трепетно хранить попользованную им вещь да еще так...

Кстати! Потер подушечками пальцев бурые разводы на платке. Нет, точно не кетчуп и не краска, что я, кровушку не опознаю, что ли? С любопытством провернул один давно вычитанный, но ни разу не опробованный трюк — пустил искру по пятну, пятно в ответ нехило сверкнуло. А вот это уже интереснее — кровь принадлежала иксу! То есть батя однозначно отпадает.

Первой идеей возникло: Варвара кокнула любовника. Подсуетившееся воображение тут же подсказало как: соитие... она сверху, он снизу... в порыве страсти она, как самка богомола, бросается на него и откусывает... ну, видимо, руку партнера, а потом натраханная и сытая уносит на память о последнем свидании комм... в зубах, наверное, застрял...

Встряхнул головой, понижая градус бреда, но перед глазами пронеслась новая порция сменяющихся калейдоскопом сцен: отрубленная голова Ла Моля, капающая кровью на платье королевы Марго, в сторонке аккуратным штабелем лежат стопятьсот миллионов невинно замученных гугенотов... Варвара, пробившаяся к эшафоту, макает кружевной платок в густую лужу под деревянным помостом... а потом бодро достает из мешка руку трупа (Ла Моля ведь, четвертовали, вроде бы?..), снимает с нее комм и скрывается в закате...

На миг даже устыдился, что не курю — был бы хоть призрачный шанс списать бред больной фантазии на подсунутую траву, но ведь нет — все это я успел подумать на абсолютно трезвую, ничем не затуманенную голову!

Из отголосков ахинеи, бродящей по извилинам, родилась, как ни странно, вполне приземленная реалистичная версия: есть в моей здешней биографии один перец, вписывающийся в каноны драмы. Биопапаня. Которого биомаманя гипотетически любила, раз даже рискнула забеременеть. И которого биобабуля, если верить ее оговоркам, где-то очень тихо и надежно прикопала. Ну, дык, итицкая сила! Кого попало Погибелью не назовут!

Под гнетом любопытства разломал обе шкатулки до состояния груды мусора, но больше сюрпризов они не содержали.

Хорошо устроился Чернышевский — вошел в историю литературы всего лишь с обложкой. Никто ни хрена не помнит, о чем книжка, но вопрос всех времен и народов останется с нами в веках: "Что делать?"

Самым простым выходом было выкинуть неучтенное наследство и забыть. Разве что сделать это подальше от сб-шной гостиницы — кто его знает, какие тут звания и обязанности у горничных? Мне нет смысла рыться в старом семейном лосяцко-шелеховском дерьме, но это не значит, что стоит позволять это делать чужим людям.

Почти всё решив, вдруг сам на себя разозлился: я, кажется, уже тоже уподобляюсь аборигенам, не интересующимся магией! Ведь многие здесь, имея искры в крови, даже не пытаются как-то развиваться в этом направлении! Да, с архивом Андрея Валентиновича мне повезло, но совсем недавно я нещадно шерстил библиотеки в поисках дополнительных данных. И ведь находил! Более того — активно пользовался и пользуюсь до сих пор! А сейчас у меня появился магический девайс, в устройстве которого давно хотелось вдумчиво покопаться. Вопросов нет — свой было жалко, особенно при цене нового. Но тут-то — не покупать!

Сгреб все цацки вместе с коммом в тряпичный мешок до лучших времен и отправил в портфель — завтра хотя бы коробку найду и сдам в гостиничный сейф.

В отместку за все плохое с моей стороны Натка решила повыкобениваться, не допуская к княжескому (княжновскому?.. княжнинскому?..) телу. Нормальный секс в наших отношениях заменился на церебральный, а если попросту, то мне ебли мозги. Да так активно, что иной раз переспрашивал себя — а точно мне все это нужно?! И пока каждый раз отвечал — да, нужно, если не хочу быть при ней ночной куклой.

Вечера, рауты, выставки, театральные представления... Я за всю прошлую жизнь так духовно не обогатился, как за эти полтора месяца! Но самый ужас — это "легкие" беседы, которые надо было непринужденно вести! И от которых я всеми силами стремился откосить.

— Скучаешь? — донесся из-за спины вкрадчивый голос Красновой.

Вздрогнул, проливая сок, — что за привычка приближаться с тыла?!

— Есть немного!

— А мог бы стоять сейчас там! — указала Елена на кружок весело проводящих время военных, стихийно возникший рядом с генералом.

Мог бы. Продумывая наш с Натали тандем, я так и рассчитывал: она по гражданской части, а я по боевикам. Так мы бы дополняли друг друга, и мне не пришлось бы выслушивать бесконечный треп матрон про наделы, удои и прочую хреномудию, но не срослось. Как бы ни пошатнулось положение Скоблева с частичным обрушением кланов, сохранившегося влияния ему хватало, чтобы все еще оставаться значимой фигурой, на любом вечере собирая вокруг себя цвет армии. На волне умело срежиссированного интереса к нашему специфическому полку, я бы легко смог оттянуть часть внимания на себя, завязав личные знакомства в их среде, но рядом с отцом почти всегда присутствовала старшая дочь — Светлана. Мне ее общество не мешало — свой выбор из двух сестер я уже сделал, — но оно неизменно раздражало Натали. А разраженная Натали — это новая порция упреков и подозрений.

— Пошли, представлю тебя паре личностей! — предложила полковник.

— Пошли! — плюнул на последующую головомойку. Вопрос: "А оно мне это надо?" — вставал последнее время все чаще. Лучше бы что-нибудь другое так же часто вставало!

Никогда не подозревал Елену в деликатности, но напрямую вести меня к Скоблевскому кружку она не стала, представив другим, не входящим в его состав людям.

— Маршал Утробина Андрияна Евстроповна, — шепнула она прежде, чем подтолкнуть меня к тучной женщине, — Министр обороны, в военное время — главнокомандующая. Княгиня, но не урожденная, а жалованная.

Упрощенный церемониал приветствия и представления — по настоянию невесты я сегодня был в гражданском (сука, тысяча рублей портному за пошив костюма — куда катится мир?!), — потом короткий разговор, но все же изрядно приправленный интересом со стороны собеседницы. Отход прямиком в объятия Младшего и его неизменных спутниц — Заек.

— Не продешеви! — разражено встретил меня Серега.

— Серый, что я опять не так делаю?! — тихо прорычал я.

— Краснова — из блока Скоблева, это всем известно. Показав, что ты принимаешь ее поддержку, ты только что записал себя в их сторонники. Учитывая, что пришел ты сюда с Натали, смотрится чертовски некрасиво.

— А объяснить мне это до, а не после — язык бы отсох?!

— Никто же не знал, что ты на такой простой развод поведешься!

— Это для тебя он простой, а для меня...

— Ладно, сейчас подумаю, как исправить! — Младший усиленно завертел головой, выглядывая кого-то в фойе театра.

— Натали усиленно таскает меня то по своим подружкам, то по каким-то матронам, которые вкрадчиво смотрят в глаза, несут ахинею про какие-то земли, поля, заводы, виноградники, безмерные благодарности, но в пределах разумного... а потом тут же фальшиво начинают жалеть меня или ее. Бесит!!! А тут хоть впервые познакомился с теми, с кем хотел. Но тут же выясняется, что сделал это не так, как надо! Серый, скажи мне — что я вообще здесь делаю?!

— Завтра поименно мне список, кто и как тебя жалел. И не вздумай сказать, что забыл — я помню, какая у тебя память!

— Зачем тебе?

— Зайки, ласточки мои! Найдите нам выпить! — отослал он греющих уши подружек. Те недовольно посопели, но все же отошли к бару. Класс! Вот это дрессировка! Меня бы они скорее сами послали за напитками!

Каюсь, не хотел, но пробормотал последнее вслух, за что сразу же уцепился потомственный шпион:

— Скажи, там, в твоем родном прошлом, женщин ведь было намного меньше?

— В Бирске? Понятия не имею, у меня амнезия. Но, судя по последнему визиту, так же, как и везде.

— Когда-нибудь я все же вытрясу у тебя все твои тайны, — вздохнул он и продолжил, — Но сейчас отвечу на незаданный вопрос: времена рыцарства и прекрасных дам давно позади. Мне нравятся они обе, но я к ним отношусь именно так, как они ожидают: не делаю им поблажек на пол.

— Сказал мне человек, неделю не разговаривающий со мной после того, как я их отправил в бой!

— Сказал мне человек, неосознанно подающий руку любой даме независимо от ее знатности при выходе, — парировал Младший, — Пропускающий ее вперед. Открывающий перед ней двери. Уступающий место. Придерживающий при женщинах свой грязный язык. Из какого ты века? Девятнадцатого? Восемнадцатого?

"Итицкая сила! Никогда не думал, а меня, оказывается, правильно воспитали!" Неожиданно вспомнился рассказ одной одноклассницы, причем не самой плохой девчонки: "Ехали мы с отцом в трамвае. Вагон не переполненный, но сидячих мест нет. На одной из остановок в вагон зашла компания цыганок. Одна из них была беременной, и отец, без раздумий, уступил ей место. Цыганке! Которую я за человека-то не считала и не подумала бы встать!" Одноклассница тогда призналась, что по-новому взглянула на родителя. А я удивился ее реакции: это же нормально — уступить беременной женщине место?

— Можешь не отвечать! — великодушно отмахнулся от моих метаний Забелин, — Сейчас не отвечать! И, раз уж так получилось, отвечу на другие твои вопросы: ни мне, ни матери не с руки ходить и представлять тебя всем. Достаточно того, что я всюду хожу с Гаей и Тушкой. Те, кому надо, и так знают, чей ты человек, поэтому не стоит подчеркивать это сверх меры. По уму, знакомить тебя со всеми значимыми персонами — обязанность Натки, как твоей невесты, и в этом случае есть еще один нюанс — представляться будут тебе, а не наоборот. Считай, что с министром обороны ты уже эту возможность упустил, а первое впечатление второй раз не произвести.

— Ебать, политесы! — почти неслышимо присвистнул я.

— А ты думал! Плохо, что Наткины ревность и мелочность зашли столь далеко, поэтому найду сейчас кого-нибудь нейтрального, чье сопровождение не будет так вызывающе выглядеть, и кто проще относится ко всем этим тонкостям. В идеале: если не с Натали, то тебе бы к Сомову как-то прибиться, но Петр Апполинарьевич давно уже отошел от таких сборищ. Но ничего, Натке я завтра мозги промою! А что касается "жалостивых матрон", то тут гораздо проще: они ищут твоей защиты перед тварями. Попросту — предлагают тебе взятку. А поскольку ты их не понимаешь, переадресовывают свои намеки Натали, считая, что ты отдал это дело на откуп невесте.

— Взятку? За что?

— За то, что в случае возникновения окна на их территории ты пошлешь опытную четверку.

— Серый, ты же знаешь, что я ни на какой поединок не пошлю смертников?! Да я сам скорее выйду, чем пошлю неопытную молодежь!

— Молодежь... — саркастически усмехнулся Забелин на мое определение.