Я у мамы инженер

Я вздохнул. Крыть было нечем.

* * *

Войдя в квартиру к Ивану, мы несколько секунд соблюдали приличия, но потом, наперегонки бросились на кухню, срывая фольгу с шоколадных яиц. Под ней, как и положено в Киндер-сюрпризе шел слой шоколада, который мы не без труда раскололи, придавив дверьми. Открывшиеся нам пластиковые емкости были разных цветов, но одинаковой округлой формы.

Зацепив за край, я открыл свою и горестно вздохнул. У меня была железная дорога. Точнее, даже не дорога, а набор из пары десятков закругленных рельсов, пригодных, чтоб собрать круглый железнодорожный путь, диаметром метра в два. Раздраженный я пошарился еще, но, увы: кроме рельсов и инструкции ничего не было. Ни локомотива, ни вагонов.

Ну, что, подумал я. Ни жили богато, нефиг и начинать. Может быть я и продам эти рельсы коллекционерам, но большое приключение явно обошло меня стороной. Я заглянул в киндер Ивана.

Его содержимое было много интересней. В открытом яйце виднелась хорошенькая длинноволосая кукольная головка и безрукий кукольный торс. Еще там торчали голые ноги, по виду явно женские, хотя тоже кукольных размеров. Еще там лежали предметы женской одежды — один из них, а именно расшитый кружевами белый лифчик, Иван сейчас увлеченно рассматривал.

Засунув руку в яйцо, я нащупал и вытащил инструкцию. На единственной странице было крупно написано:

Собери себе настоящую принцессу!

И была нарисована девушка, с виду похожая на героиню Диснея, в легком белом платье. Дальше шла инструкция по сборке: кукольные ручки и ножки нужно было поместить в наполненную водой ванну. (Река, озеро, бассейн, море — подойдет тоже, гласила надпись под картинкой).

Потом, снабженные штырьками руки, ноги и голову нужно было вставит в тельце. Дальше следовала инструкция, как на собранную куклу надеть одежду. На последней картинке, как я понял, собранная принцесса жарила на газовой плите яичницу. Довольно странное занятие для принцессы, подумал я.

Иван тем временем выложил на стол все составные части куклы. В длину принцесса выходила чуть меньше метра.

— Маловато будет. Хочешь как хочешь, а маловато будет, — жалобным голосом пробормотал Иван.

— Это пока, Ваня. Ты инструкцию читал?

— Нет. Настоящий инженер читает инструкцию только если у него не получается собрать с третьей попытки.

— Ну, мог бы тогда по трусам догадаться.

Я вытащил из упаковки женские трусики, и, растянув в руках, показал Ивану примерный размер принцессовой жопы.

— А вот это хорошо, это мой размерчик, — сразу повеселел мой друг.

И мы пошли в ванну. Дальше мы опустили по очереди части тел в ванну с водой. Вода моментально помутнела, сменив цвет на молочно-белый и забурлив.

— Главное тут не передержать, сказал Иван. Помнишь Машенькомонстра?

Я помнил. Иван тогда купил своей воскресной дочке игрушку — маленькую куколку, которую нужно было поместить в банку с водой, чтоб она выросла. Девочка так и сделала, наказав отцу не вытаскивать куколку до её следующего приезда. А дальше Иван поссорился со своей бывшей, визиты дочки отменили, и кукла просидела в банке полгода. К концу этого срока уже никто не мог угадать в распухшем, белесом гомункуле с уродливыми чертами лица запойного пьяницы прежнюю аккуратную Машеньку.

Дочке, когда она всё же приехала, Иван сказал, что злой волшебник превратил Машеньку в Ельцина. И со словами «Дядя устал, дядя уходит», спустил бывшего президента в унитаз. На этом, впрочем, история не закончилась — Борис Николаевич даже в виде гомункула остался в своем репертуаре, застряв тушей в сливе.

— Ничего страшного, Иван. В инструкции сказано: «После сборки обработать напильником» Так что небольшая опухлость допустима.

Ивана это напугало, и он, бормоча «Нафиг нафиг» засунул руку в ванну и вытащил женскую ногу. Идеальную, полноразмерную женскую ногу, с педикюром на ногтях. Было немного жутковато смотреть на ногу без тела. Хорошо, что нога не походила на ногу трупа — в смысле, была теплая и как бы даже живая.

Мы вытащили и по очереди отнесли части тела на диван, в гостиную, где предусмотрительный Иван постелил полотенца, для впитывания влаги. При этом, Иван не разрешил мне нести торс принцессы, сказав:

— Вот у тебя, Алешенька, что в киндере?

— Железная дорога без паровоза.

— Вот её и лапай, счастливчик. А мою ласточку не трогай.

Я вздохнул. Хорошо, что из комнаты не выгнал — момент, если вдуматься, был довольно интимный. Туловище принцессы, пусть и безголовое, было туловищем хорошо сформированной молодой женщины. Небольшая грудь, с розовыми сосками, узкая талия, аккуратно выбритый лобок. То, что располагалось ниже, тоже ничем не отличалось от стандартного женского набора.

— Пупка нет, — задумчиво сказал Иван.

— Что логично, — поддакнул я. Ноги вставлять будем?

И мы вставили по очереди ноги и руки. Штыри входили в подготовленные пазы с легким щелчком. Я обратил внимание, что швы на руках и ногах моментально исчезали, как только кожа соприкасалась с кожей. Очень скоро перед нами оказалось лежащее безголовое тело молодой женщины.

Внезапно, тело оперлась руками о диван и село. Мы испуганно отскочили назад.

— Голова где? — испуганным шепотом спросил Иван, не отводя глаз с туловища.

— У меня. Погоди Иван, подумай, может не стоит ей голову ей надевать. Она, чую, и без головы для секса годится. А вот если голову надеть, пилить тебя начнет. Вспомни бывшую.

— Коту своему давать советы будешь. Голову давай.

Я отдал голову, Иван, приблизившись, аккуратно надел её на штырь. Руки, только что безвольно шарившие по дивану, поднялись вверх, нащупали голову и с усилием повернули её на полный оборот вокруг оси. Раздался громкий щелчок и голова встала на место. В эту же секунду принцесса открыла огромные голубые глаза, зевнула и сладко потянулась. Процесс сборки был завершен.

* * *

— Как славно я выспалась, — сказала принцесса. Голос был приятный, мелодичный, но с каким-то неуловимым акцентом, по которому было очевидно, что русский — не её родной язык.

Оглядев себя, принцесса сказала: "Ой, я голая".

И подняв глаза на Ивана, спросила: "Ты хочешь, чтобы я ходила голой?"

— Конечно, не стесняйся, здесь все свои, — сказал я.

Иван на меня на редкость зло посмотрел и сказал:

— Нет, милая.

— Тогда выйдите, мне нужно одеться. Но ты, суженый, можешь остаться, — проворковала, глядя на Ивана, принцесса, и поманила его руками.

Я вздохнул и побрел на кухню, где заварил себе двойную дозу робусты, потом приготовил из неё фраппучино, накрошив в кружку льда и взбив миксером, потом долил туда коньяка из начатой бутылки и сев за стол, начал потягивать напиток через трубочку, закусывая обломками шоколадной скорлупы.

Из соседней комнаты слышалось ритмичное поскрипывание кровати и поощряющие женские вздохи. Я еще раз вздохнул. Настроение, у меня, скажем прямо, было фиговое. Настолько фиговое, что, будь я подростком, я бы впал в депрессию. Хорошо, что мне сорок два. Депрессия — моё второе имя.

Примерно на середине кружки на кухню вышел завернутый в полотенце Иван, и откупорив пивную банку, сделал несколько глубоких глотков. Потом, неожиданно поморщился и вылил пиво в раковину.

— Неужто скисло? — удивленно спросил я.

— Слишком крепкое. Усну я с него. А у меня, прикинь, есть занятие поинтересней.

Занятие поинтересней, судя по звукам, плескалось в ванне. Было слышно, как довольная девушка что-то напевает на иностранном языке. Проследив за моим взглядом, Иван сочувственно сказал:

— Жениться тебе надо, барин.

— Кот спорил бы.

— Вот в школе, я помню, тебе же нравилась наша одноклассница, Юля Нежданова? — продолжил Иван, словно не слыша моего возражения. Я тут недавно её видел, так прикинь, из всего нашего класса она лучше всех сохранилась. Спортивная, худенькая, выглядит лет на тридцать. Утром бежала в парке.

— Ну, вот представь Иван, подкачу я к ней и мы переспим. Утром я выйду на балкон, а там по небу огромные буквы плывут: «Mission complete, game over». Понимаешь? Это моя единственная мечта, можно сказать. Вот она осуществится и что мне после этого дальше делать? О чем мечтать?

— Просто жить.

— Я уже просто живу, сказал я. Всё, что мне нужно, у меня есть. А сегодня у меня есть все, что мне нужно, и железная дорога без паровоза впридачу.

— Успокойся, не трать слюнки, пожалуйста. Ты же понимаешь, что в том, что мне повезло, а тебе нет, моей вины нету. Хочешь, я тебе восемьдесят пять тысяч взаймы дам, чтоб у тебя еще один шанс появился?

— Я на тебя не в обиде, Ваня. Если есть возможность, переведи мне сорок тысяч, я, пожалуй, еще раз попытаю удачу.

В этот момент на кухню выпорхнула Принцесса, чмокнула Ивана в щеку и протянула мне руку для поцелуя. Я стал на одно колено, поклонился и представился: «Цесаревич Алексей, Исполняющий обязанности императора России в изгнании».

— А я принцесса, пока (на этих словах девушка выразительно посмотрела на Ивана) без имени.

— Принцесса Стар, — сказал Иван.

— Ого, сказал я. Прямо как у Хайнлайна. Подходящее имя — она Звезда, ты Шрам.

— Вообще-то я её в честь Стар Баттерфляй назвал, — сказал Иван, — мультики мы с дочкой смотрели, — добавил он чуть тише, оправдывающимся тоном.

Я посмотрел на девушку. Сейчас, после слов Ивана, определенной сходство с мультяшной принцессой явно прослеживалось. Девушка была невысокая, худенькая, скандинавского типа. Шведская шведка. В смысле, ярко выраженная натуральная блондинка с белой кожей. Искусственное происхождение выдавали только глаза. Огромные, ярко-голубые — глаза казались скорее контактными линзами.

Присмотревшись, я понял в чем дело: зрачки принцессы были синими. Не такими яркими, как радужка, но и не черными, как у нас, людей. На девушке было воздушное белое платье колокольчиком, по моде шестидесятых и голубые, под цвет глаз, бусики из бирюзы.

— Епископ родился, — внезапно сказала принцесса.

Мы с Иваном переглянулись.

— У нас в пансионате всегда так говорили, когда пауза в разговоре возникает, — продолжила девушка.

— У вас, эээ… в пансионате? — спросил Иван, — так ты где-то жила раньше?

— Конечно, милый. Мои папа и мама, король и королева, не могли, по причинам государственной важности, воспитывать меня во дворце и отдали меня в пансионат для благородных принцесс.

— Благородных принцесс? Звучит как масло масляное, — сказал я.

Девушка буквально озарилась изнутри улыбкой и протараторила: «Принцессы бывают благородные — из уважаемых королевских домов, а также варварские, пиратские, хаотические, эльфийские, разбойничьи, еще известны принцессы ада и Диснея. В нашем измерении представлены пансионаты всех принцесс, кроме Ада и Диснея, правда, у варварских принцесс не пансионат, а кочевой лагерь...»

— Картошка жареная, отварная, пюре. Дальше: картофель-фри, картофель-пай. Картофельные оладьи… слушай, Иван, может принцессу не поздно в Тосю переименовать?

Иван выразительно посмотрел на меня, приподняв бровь. Я уловил намек, и сказав: «Впрочем, мне, наверное, пора. Котик хочет кушать» побрел в прихожую, где запихал своё железнодорожное сокровище в сумку и пошел домой. С кухни было слышно громкое чавканье — Иван целовался с принцессой взасос.

* * *

На улице меня догнала СМСка. Иван все-таки перевел мне обещанный сороковник, так что я пошел не домой, в пятерочку. Еще на улице меня стали одолевать сомнения. Так оно и оказалось. Яиц не было. Вместо яиц было столпотворение — народ требовал подвоза товара.

Потолкавшись в стихийном митинге, я узнал, что сразу после моего ухода было куплено еще одно яйцо, а потом в магазин ввалилась бригада строительных рабочих и купила все оставшиеся яйца сразу. Все пять штук. С учетом того, что когда мы уходили с Иваном из магазина, яиц оставалось восемь, было очевидно, что дирекция магазина отложила парочку оказавшихся дефицитными продуктов для себя. Что — то подобное, я, признаюсь, ожидал.

Ну, для меня, собственно, большой разницы, между проданными и припрятанными яйцами не было. Что те, что эти, были, очевидно, не моего ума дело. Так что я купил кошачьего корма и уныло поплелся домой. Мне не везет. Мне никогда не везет. Одиночество и ощущение бессмысленности бытия, наконец-то догнали меня и сбили с ног, отоварив бейсбольной битой. Образно говоря, конечно.

Так, жалея себя и размышляя о сучности мироздания, я дошел до дома. Возле подъезда стоял жилец с первого этажа, мосластый, желчный старикан в пузырящихся на коленях трениках. Знал я его хорошо, даже слишком. Старикан был дурак и враль. Выяснил я это пару лет назад, когда этот обломок погибшей империи подошел ко мне, и сказал, что давно наблюдает за мной, видел, как я на самокате на работу езжу и хочет подарить мне горный велосипед. От щедрот, так сказать.

Я даже опешил слегонца. Мироздание обычно мне таких подарков не делало. И я, словно в каком-то трансе, брел за стариком, который вел меня к гаражам, бормоча себе под нос:

— Хороший, надежный байк, я тебе подгоню. Как в телевизоре.

— Горный? Спросил я.

— Ну, как горный… «Урал» называется, а на Урале есть горы. Новый.

— Новый Урал? Да он с производства снят еще при СССРе.

— Ну, как новый.… Ездил, я на нем, немного. Лет сорок.

— Немного ездил?

— Ну как ездил, он у меня в голубятне стоял.

— Стоял?

— Ну как стоял, на гвозде висел.

— Висел?

— Ну, как висел, рама от него висела.

— Рама от Урала?

— Может и не от Урала, но тоже велосипедная. Вешалкой мне служила 40 лет.

— Вешалкой?

— Ну как вешалкой, я её как голубятню купил, так вещами заставил.

— Вещами?

— Што ты все выспрашиваешь, привереда шоли? — услышав нарастающее недоумение в моём голосе возмутился старикан, — Дедушка тебе от щедрот целый велик подогнал, а ты вопросы вопрошаешь.

— Подогнал?

— Ну как подогнал, ты мне сейчас соточку на опохмел дашь, когда велик заберешь.

С этими словами дедок уперся плечом в обитую заржавленным железом дверь стайки — так у меня на родине назывались дворовые сараи, душераздирающе крякнул и повернул ключ в замочной скважине. После чего, уперев ногу в косяк, рывком отпер дверь, открывая несметные сокровища.

Открывшаяся картина поражала воображение: тесная коморка была заставлена мириадами бесполезных реликтов докомпьютерной эры: абажуры, банки, вазы соседствовали с гардинами и дуршлагами. В куче хлама блестела бисером поеденная молью епитрахиль. Гараж, словно вселенная, казалось, содержал в себе все.