Темный Демон

Сейчас со всех предметов одежды свисали этикетки, так что зрелище я представлял собой весьма нелепое. Продавщицы и консультанты хором повосхищались моим костюмом и вкусом, заверив, что мне жутко идет. Вообще-то я считаю, что подобные дежурные фразы они говорят всем посетителям, ведь им главное продать товар. Но сегодня я не сомневался в том, что одежда мне и правда идет. Стоила она, впрочем, тоже очень хорошо, так что я сразу расстался почти с третью своих денег, но мне было не жалко. Важно то, что сейчас меня вряд ли узнали бы даже знакомые. А я именно этого эффекта и добивался.

Свои старые вещи я сложил в пакет и выбросил в ближайший мусорный контейнер. Еще в примерочной, я решил, что мне стоит делать дальше — пообедать. Тут главным аргументом явился не голод, а плачевное состояние моего организма. Я не собирался заходить ни в один из моих излюбленных баров и ресторанов, так как не сомневался, что полный их список можно будет получить у любого из моих коллег или приятелей. Так же я знал, что, получив такой список, я, на месте преследователей, устроил бы себе засаду. А попадать в засады мне сейчас хотелось меньше всего.

Поэтому я отыскал совершенно новый для себя ресторан, с весьма, надо сказать, хорошей едой. Заведение, судя по всему, было довольно простым, там играла веселая музыка семидесятых годов, навивающая ностальгию. Шумная компания — человек пятнадцать или двадцать — веселилась в центре зала, видимо, у них был какой-то праздник. Я выбрал столик в самом дальнем углу, и, для начала, заказал овощной салат, бифштекс и картошку, а пока официант не принес заказ, сидел и слушал музыку. Очередная песня закончилась, и на импровизированную сцену, которую я заметил только сейчас, начали выносить столы и стулья.

— Скажите, а зачем на сцену выносят столы? — поинтересовался я у только что вернувшегося с моим подносом официанта.

— О, это такое шоу. Ни в одном ресторане города вы его больше не встретите, — с улыбкой ответил официант, — Суть в том, что сейчас два джентльмена из той компании, отмечающей день рождения, сядут за стол, и им принесут по большому куску мяса. Мы так и называем этот стейк — 'Большой Кусок'. Если кто-то из участников съест все мясо, то все, что закажут он и его друзья, будет бесплатно. Ну и эти стейки тоже.

Знаю, знаю — видел я такое. Правда, пока только по телевизору. Это, насколько я знаю, любимое развлечение Американцев — ну вот и до нас докатилось. Сомнительное, кстати, удовольствие — смотреть, как несколько здоровых мужиков давятся над огромными кусками мяса. Мяса... У меня прямо слюнки потекли от мысли об огромном куске нежнейшей вырезки...

— А сколько стоит участие в этом... м-м-м... соревновании? — спросил я. Признаться, все мои мысли теперь витали вокруг вожделенного 'Куска'.

— Тысячу двести рублей. Это цена мяса, — сказал официант, с интересом смотря на меня, — Вы, вообще-то, можете просто заказать это блюдо, не выходя на сцену, но в этом случае остальной ваш заказ будет считаться как обычно.

— Ясно. Я думаю, я буду участвовать. Идите и сообщите повару, чтобы готовил лишний кусок на меня.

— Как пожелаете. Я могу унести ваш текущий заказ, если хотите, — церемонно сказал официант, — и деньги за соревнование полагается платить вперед.

— Да, конечно, — я отсчитал нужную сумму, — но мой заказ оставьте!

Официант сильно удивился, но еду оставил. Надо полагать, что остальные участники соревнования постились целый день, чтобы иметь шанс умять столько мяса. Но я не мог последовать их примеру. Голод стал просто невыносимым. Я за пару минут расправился с содержимым своих тарелок, и заказал бы еще, если бы на сцену не вышел менеджер ресторана, объявив о начале соревнования.

Пришлось встать и подойти к нему. Я поднялся на сцену вместе с двумя здоровенными мужиками — больше, похоже, охотников попробовать 'Большой Кусок' не нашлось. На фоне этих двоих я смотрелся, мягко говоря, не выгодно. Дело в том, что я был как минимум вдвое тоньше каждого из них, так что зрители смотрели на меня со снисходительной ухмылкой.

Менеджер рассадил нас за столом, и толкнул длинную речь, в которой обстоятельно объяснил, не столько нам, сколько залу, что сейчас произойдет и какие правила. А правила были простые — съесть все мясо, а кости, жилы и жир можно оставить. Управиться надо за час. Кто закончит первым — тот и победил. Если по прошествии часа победителя не будет — значит, все проиграли. Менеджер объяснял все это так многословно, что я еле подавил желание придушить его.

Наконец, три официанта принесли наше угощение. Что и говорить — неслабо, такой кусок мяса, наверное, просто физически невозможно съесть. Хороший, кстати, способ для заработка — стейк ну никак не стоит денег, которые за него просят. И при этом шанс, что ресторан потеряет деньги на бесплатной еде для гостей очень низок — нормальному человеку просто не по силам проглотить столько. Навскидку я бы сказал, что весит мясо около килограмма, ну, может быть, чуть поменьше.

Но сегодня меня это не пугало. Во-первых, я был ужасно голоден, что, кстати, странно — целый день меня не беспокоил голод, и только в ресторане разигрался нешуточный аппетит. А во-вторых, я решил для себя, что если наемся, то не стану силой пытаться расправиться с остатками. В конце концов, сегодня я и так истратил много денег, и перспектива потерять еще тысячу меня не пугала.

Менеджер торжественно включил часы, и мы приступили к еде. Надо сказать, что 'Большой Кусок' не был кулинарным шедевром. Я думаю, что просто невозможно достаточно вкусно приготовить такой большой кусок мяса. Он был 'с кровью', то есть не до конца прожаренный, и достаточно жесткий. Однако мне тогда показалось, что ничего вкуснее я в жизни не пробовал.

Перед каждым из нас, помимо тарелки с мясом, стоял кувшин с водой, мисочка с соусом и полная тарелка маленьких круглых булочек — заменитель хлеба. Мои оппоненты все это тщательно игнорировали, справедливо полагая, что нужно оставить в желудке как можно больше места для самого стейка. Я же, напротив, макал каждый кусочек в соус, запивал водой, и закусывал булочкой. В отличие от соперников, я не стремился выиграть, а просто хотел как следует развлечься.

Примерно через двадцать минут, как раз к тому моменту, как мне пришлось попросить принести еще соуса и булочек, мои оппоненты заметно скисли. Ковыряли свое мясо без особого энтузиазма, и неодобрительно косились на меня. Надо сказать, что я уже стал центром всеобщего внимания, ведь, мало того, что съел больше половины своего стейка, так еще и целый поднос хлеба уничтожил. Причем чувство сытости меня так и не посетило. Правда, стоит отметить, что и голода больше не осталось.

Еще пятнадцать минут спустя, я с удивлением понял, что не только побеждаю в соревновании с разгромным счетом, но и до сих пор не испытываю чувства сытости. Мой соперник — он к тому времени остался только один — уже смирился с проигрышем, и теперь сидел за столом просто, чтобы иметь возможность наблюдать мою победу с самой выгодной позиции.

Оставив на тарелке косточку и тонкую прослойку жира, я подал знак, что закончил. Посетители и служащие отметили это событие аплодисментами. Оставшийся сидеть за столом конкурсант пожал мне руку, и заявил, что никогда такого не видел. Что уж и говорить — я сам никогда такого не видел.

— Поздравляю сэр! — передо мной нарисовался менеджер — Это было просто мастерски. Однако я вижу, что вы пришли в одиночку, а бесплатную еду можно заказать только здесь, с собой взять, увы, не разрешается. Может быть, в качестве приза, изволите, подать машину, чтобы отвести вас домой?

Лучезарная улыбка на лице менеджера говорила о том, что его чрезвычайно радует такое положение вещей. Оно и понятно — кормя ораву моих знакомых ресторан потерял бы приличную сумму, а так можно отделаться просто оплатой такси. Но у меня была новость, которая должна изрядно подпортить его настроение.

— Нет, машины мне не надо, а вот от еще одной порции этого вашего 'Большого Куска' я бы не отказался.

Улыбка на его лице стала немного натянутой, но секунду спустя он весело рассмеялся.

— Сэр изволит шутить!

— Да, изволю — сказал я к немалой радости менеджера — Машина все-таки понадобится, но немного позже, а сейчас скажите повару, чтобы готовил еще один 'Кусок'. А пока он доходит, принесите мне этой вашей картошки с грибами.

Это заявление окончательно смело улыбку с его лица. Он еще раз удивленно, и не без некоторой враждебности, посмотрел на меня, но, увидев, что я серьезен, пошел на кухню. Я, тем временем, уселся на свое прежнее место в конце зала, и принялся ждать. Пока готовился стейк, я успел перепробовать пять блюд из меню. Странное дело — теперь я был абсолютно уверен, что могу съесть очень много, но меня это уже не удивляло. Я понемногу начал привыкать к необычным обстоятельствам сегодняшнего дня. Что и говорить — все странности были скорее приятными, чем нет. Раны заживают быстро, холод мне не страшен, усталость тоже... Да и чувство голода я не испытывал, пока не нашел место где можно перекусить. Красота!

Может и красота, вот только второй 'Кусок' мне так и не принесли. Вместо него, к моему столику подошли два угрюмых типа в форме. Простые патрульные.

— Вы пойдете с нами, — заявил один из них. Видимо, он был старший по званию.

— С какой это стати? — спросил я, имитируя его интонации.

— Нам позвонил менеджер ресторана. Он говорит, что вы жульничали во время конкурса, и теперь истребляете их запасы за счет заведения.

Хм, так уж и истребляю? Хотя этого следовало ждать. Какой то тощий тип в рекордные сроки уплетает огромный кусок мяса, с которым не справляются остальные, весьма упитанные, конкурсанты. Потом, вместо того, чтобы по-тихому уехать домой, он садится за стол и съедает подряд еще пять порций, рассчитанных на взрослого человека. Тут и я, наверное, задумался бы о жульничестве. Надо было думать головой, прежде чем просить добавки. Ну а теперь ничего не попишешь — придется выкручиваться.

— Я не жульничал. Я честно съел их стейк, так же как сейчас собираюсь съесть эти макароны. И никуда с вами не поеду, — последнюю фразу я произнес с нажимом. Мне действительно не стоило ехать в участок. Даже если это — просто патрульные, то мои преследователи легко найдут меня, если я поеду с ними.

— Вы поедете с нами. Встаньте из-за стола, лицом к стене, и руки за спину.

Этот парень начинал меня раздражать.

— Сказал же — никуда не поеду! Если вас так приперло арестовать меня — предъявите ордер, или доказательства моего мошенничества! А раз таковых нет, тогда дайте мне спокойно поесть.

Это было довольно грубое выступление, но грубость была оправдана. Конечно, они не ушли. У этого упрямца даже хватило ума достать наручники, нацепить один браслет мне на руку, а второй конец приладить на свою собственную лапу. Мы живем в России, а не в Европе, и тут права человека значат что-то только перед объективом репортерской камеры.

Простое раздражение мгновенно сменилось диким гневом. Очертания предметов немного смазались, все было как в тумане. Странно, я всегда считал, что когда в книгах описывают ярость героя, то 'затуманенный взор' — не более чем метафора. Оказалось, что такое бывает на самом деле.

Что я точно знал, так это то, что не собираюсь оставаться прикованным к этому наглецу. Поэтому я изо всей силы рванул плененную конечность на себя. Полицейский повалился на стол, но наручники по-прежнему сковывали нас. Тогда я встал, уперся коленом в его руку, прижав ее к столешнице, и изо всей силы потянул цепь вверх. Наконец она поддалась, но без жертв не обошлось — рука патрульного, скованная браслетом, вывернулась под неестественным углом. Он не кричал, видимо потерял сознание.

Краем глаза я заметил, как его напарник вынимает пистолет. Этого мне еще не хватало. Я посмотрел на него, пытаясь решить, что буду делать дальше. Удивительно, но действовать не пришлось — скорчив испуганную физиономию, он отшатнулся от меня, попятился и споткнулся о стоявший сзади него стул. Его оружие так и осталось в кобуре. Падая, он сильно ударился головой о соседний столик, и больше не шевелился.

А я стоял, думая о том, что сейчас произошло. Конечно, служители закона вели себя по-хамски, но моя реакция явно не соответствовала положению. Опять этот необъяснимый приступ гнева и безразличия к чужой судьбе, прямо как там, под аркой, где все началось. Оставив полицейских лежать без сознания, я пошел к выходу. На руке так и остался браслет от наручника, с несколькими звеньями цепи. В зале уже было пусто — спины последних посетителей мелькали в дверном проеме. На улице кто-то истошно вопил, так что о том, чтобы выйти через парадную дверь можно было забыть. Там я сразу стану центром внимания.

Надо думать, у ресторана должен быть черный ход, или ворота, через которые заносят продукты — что-то в этом роде. Поэтому я зашел за стойку и оттуда на кухню.

Внезапно, судорога пробежала по всему моему телу. Такой боли, какую довелось испытать мне, наверное, просто не бывает на свете. Если хотите, можете представить себе, какие будут ощущения, если тысячи игл, смоченных в серной кислоте, вопьются в каждый миллиметр тела. Но это далеко не все — вам кажется, что каждая, даже самая маленькая, кость ломается в нескольких местах. Прибавьте к этому ощущение, похожее на зубную боль, только по всему телу. Ну, в общем, словами этого не описать.

Я мешком упал на кафельный пол. Не знаю уж, кричал ли я, или на это не осталось душевных сил. Агония продолжалась пару секунд, но впечатлений хватило на всю оставшуюся жизнь. Когда испытываешь что-то подобное, время теряет значение, и кажется, что мучения продолжаются часами, хотя какой то потаенный уголок сознания понимает, что прошел лишь миг.

Сознания я не потерял, хотя, наверное, должен был бы. Боль прошла почти сразу, но я еще долго лежал там, на пороге кухни, не испытывая желания даже дышать. Даже не знаю, сколько прошло времени, может две минуты, а может полчаса.

Вывел меня из этого обморочного состояния звук открывшейся двери парадного входа в ресторан. Там были такие маленькие колокольчики, которые тихо звенели, когда открывалась дверь.

— Вроде ничего необычного...

— Да ты посмотри в конец зала. Матерь божья, это же простые полицейские! Да, не повезло парням нарваться на такое.

— Мда, они попытались пристегнуть его наручниками. Наивные...

— Крови нет... повезло им. Эй, Алин, тут живые.

Алин. Знакомое имя... Где-то я его уже слышал. Ну да, это тот парень, в черной машине. Это заставило меня шевелиться. Я смертельно не хотел попадаться, почему-то думал, что на этом моей жизни придет конец.

Сначала я полз по кафельному полу. Потом сумел подняться на четвереньки, а потом и на ноги. Придерживаясь за стену, я побрел в сторону выхода, стараясь производить как можно меньше шума. Когда я вышел на улицу, уже мог идти прямо, не опираясь на стену. Это требовало некоторых усилий, но я справился.

Задняя дверь ресторана выходила в служебный переулок. Было уже темно, насколько вообще может быть темно в крупном городе. На снегу валялись обрывки каких-то газет, а кирпичные стены были заклеены оборванными рекламными плакатами — печальное зрелище. Ну, в самом деле, зачем нужно было клеить рекламу в переулке, где почти никто не ходит?