Следак

— Марья Сергеевна, я вам Альберта Чапыру привела. Я вчера вам от него заявление передавала, — сразу же пояснила Лебедева, а то хозяйка слишком уж недовольно на меня глянула.

— А, вчерашний пострадавший, — голос прозвучал грубо и пронзительно. — Что же вы товарищ Чапыра по сторонам то не смотрите? — строго спросила она меня.

— Не я виноват в аварии, уважаемая Марья Сергеевна, — я располагающе улыбнулся.

Дав взглядом понять, что она мне ни на грош не верит, профсоюзная дама подошла к столу, вытащила из стопки бумаг мое заявление с резолюцией и передала его мне.

— С этим подойдете к кассиру, — отпустила она нас барственным тоном.

Выйдя в коридор, я уткнулся в резолюцию и прочитал "в размере стипендии". Интересно это сколько?

— Ну все, больше тебе моя помощь не нужна? — услышал я голос Лебедевой, что терпеливо ожидала пока я пересчитаю, выданные в кассе деньги.

— Пятьдесят рублей, — озвучил я вслух сумму.

— Это максимальная помощь для студента, — пояснила мне комсорг.

— Танюша, ты лучшая!

И прежде чем девушка успела среагировать, я приобнял ее за талию, подтянул к себе и смачно поцеловал в губы.

— Оооо! — услышал я голоса, находящихся поблизости студентов, а затем мне прилетела звучная пощечина и гневные возгласы Лебедевой.

— Чапыра! Как тебе не стыдно?! Руки убрал!

Татьяна стояла раскрасневшаяся, очки у нее съехали, а глаза сверкали от негодования.

Я озадачено почесал затылок, вспомнив при этом, что пора навестить парикмахера.

— Ну, извини, — пожал я плечами, не понимая, как обычный поцелуй мог спровоцировать такую бурную реакцию.

"Дикая она какая-то" — думал я про себя, двигаясь в сторону выхода.

Глава 3

По пути в парикмахерскую я решил заскочить на юрфак, узнать дату защиты диплома. Вчера в общаге я ведь не только бухал и тискал девчонку, главное, я собирал информацию. И выяснил, что госы Альберт уже сдал, чему я очень обрадовался. Сам бы я их завалил со сто процентной вероятностью. Законодательство здесь совершенно другое, не то что я изучал в своем времени. Да еще и местные выверты типа Истории КПСС или Научного Коммунизма, в которых я ни в зуб ногой.

Так что мне осталось защитить диплом и дождаться распределения. Вот, кстати, еще один местный выверт. Студентов после обучения заставляют отрабатывать это обучение несколько лет. Причем, судя по уверениям вчерашних собутыльников, законопатить могут в такую дыру, после которой райцентр покажется столицей. Такая участь грозит и моему Альберту. Он здесь оказывается местный возмутитель спокойствия, головная боль руководства ВУЗа и комсомольских вожаков. На вчерашнем комсомольском собрании Альберта должны были в очередной раз пропесочить за не подобающий строителю коммунизма внешний вид, но вместо этого Альберт угодил под машину, что его и спасло от разборок.

Так, размышляя о своей дальнейшей незавидной судьбе, я и дошел до нужного мне корпуса. В отличие от моего времени здесь юридическое образование считалось не особо престижным. Наверно, из-за этого юрфак занимал не целый корпус, а ютился там с соседями — историческим и экономическим факультетами.

При входе сразу бросилось в глаза, что корпус требует капитального ремонта. Облезлые стены грязно-зеленого цвета, изуродованные наскальной студенческой живописью, кое где закрашенной, но не отменяющей впечатления, что находишься в гадюшнике. На полу старый потертый паркет с выдранными плашками. Ведущие в аудитории двери в царапинах и тех же надписях, у многих из них оторваны ручки. Бродивших по первому этажу и весело переговаривающихся между собой студентов, казалось, окружающая их разруха нисколько не смущала.

Осторожно, чтоб не навернуться на остатках паркета, я прошел к информационному стенду юридического факультета.

— Здорова! — отвлек меня от изучения приколотых кнопками к доскам бумажных листов вчерашний собутыльник — худощавый, русоволосый молодой человек в пиджаке с чужого плеча, что был ему велик на два размера. Кажется, его Алексеем зовут, и он учится со мной на одном курсе.

— Привет, — пожал я протянутую им руку.

— У нас двадцать первого защита, — обрадовал меня Алексей. Самостоятельно я эту информацию не стенде пока не отыскал. — Готов?

— Всегда готов, — ответил я в духе здешних пионеров, а сам задумался. Дело в том, что дипломную работу Альберта я еще в глаза не видел, как-то не до нее пока было. Так что мне предстояло ее отыскать. Тут я припомнил бумаги, что мы вчера с Грегом переложили со стола в одну из тумб. Надо будет, как вернусь в общагу, в ней порыться.

— Слушай, а что у тебя с Лебедевой? — как-то заговорщицки задал он вопрос, понизив голос и покрутив перед этим головой по сторонам,

— А что у меня с Лебедевой? — насторожился я.

— Говорят, вы с ней целовались, — прошептал он.

— Кто говорит?

— Ну, многие видели, — Алексей отвел взгляд, не желая называть никого конкретно, и тут же как-то неуверенно добавил. — Я это к чему — раз ты теперь с Лебедевой, ты ведь не будешь против если я к Голдобиной подкачу?

— Подкатывай, друг, — положил я ему на плечо руку, стараясь не заржать, — я только за.

— Спасибо, дружище! Я этого не забуду! — его лицо озарила счастливая улыбка.

— Презервативы не забудь купить, — посоветовал я ему, разворачиваясь в сторону выхода.

— У меня серьезные намерения, — прорезавшееся в голосе Алексея возмущение меня притормозило, и я вновь развернулся к собеседнику.

— Жениться что ли собрался?

Алексей покраснел. А я про себя отметил то, что люди здесь краснеют по любому поводу.

— Ты же знаешь, я в Ленку с первого курса влюблен, — Алексей вновь стрельнул глазами по сторонам и убедившись, что никто не подслушивает, продолжил, — но сперва я долго не решался к ней подойти, а в этом году ты начал за ней ухаживать, — парень тяжко вздохнул, но затем его лицо просветлело. — Но теперь, когда ты от нее отступил, у меня появился шанс!

— Слушай, а вот эта вчерашняя, которая у меня на коленях сидела... — начал я аккуратно задавать вопрос, чтобы выяснить не Ленка ли вчера об меня весь вечер терлась.

— Да, эта Юлька, она у всех на коленях сидит, — отмахнулся Алексей, давая понять, что вчерашняя девица даже не стоит упоминания.

— Всем дает? — все же уточнил я, с перспективой, так сказать.

— Никому не дает, — вновь вздохнул Алексей, — замуж хочет.

— Кто же ее возьмет, если она никому не дает? — подивился я.

Алексей уставился на меня непонимающе, и я заподозрил, что с сексом в СССР глухо. Сперва ЗАГС — потом секс, а не как у нормальных людей.

— Ладно, Лех, мне идти надо, — поспешил я распрощаться, — Ленке привет.

"Надеюсь, эта неведомая Ленка не будет против смены ухажера", — мелькнула мысль на выходе из корпуса.

Дом быта отыскался довольно быстро. Это было примечательное лишь обилием вывесок двухэтажное здание. Первый этаж почти полностью занимало почтовое отделение, а второй делили между собой ателье, фотостудия и искомая мною парикмахерская.

Поднявшись по вездесущим в этом времени бетонным щербатым лестницам, я пошел на химический запах и оказался в большом зале.

Посетителей в парикмахерской в это время суток оказалось немного, и все из них — женщины, часть из которых сидела в рядок у стены с колпаками на головах. Подобные я видел в кинофильмах.

— Чего тут встал? Не пройти, не проехать. Не знаешь, что ли где мужской зал? — меня грубо пихнула плечом проходящая мимо дородная женщина, втиснутая в халат блекло-синего цвета. В руках она несла стопку чистых полотенец. — Степаныч, забирай клиента, а то стоит тут на проходе, работать мешает, — крикнула она неведомому собеседнику.

Не успел я подивиться своеобразному сервису, как из соседнего зала вынырнул сухопарый мужчина интеллигентной наружности.

— Молодой человек, проходите сюда.

Я поспешил последовать его приглашению и оказался в закутке с узким окном на четыре рабочих места. Мастер предложил мне занять крайнее кресло.

— Как желаете постричься? — вежливо поинтересовался он, когда я устроился.

— А какие стрижки вы делаете? — в свою очередь поинтересовался я.

— Модельная, бокс, полубокс, канадка, — перечислил он.

— Давайте канадку, — определился я с выбором, — и еще мне побриться.

— Усы оставляем?

— Нет, сбриваем.

Я их еще утром хотел сбрить, но выяснилось, что бритвенный станок у нас с Грегом один на двоих. Этот будущий геолог, похерил свой еще в мае, когда ездил в какие-то дикие места на преддипломную практику. А ко всему прочему новых лезвий я не нашел, только использованные, повторно завернутые в бумажки.

Мастер, ловким движением рук, упаковал меня в специальную накидку, после чего повел мыть волосы.

Спустя сорок минут на меня из зеркала смотрел почти прежний Сергей Королько и непроизвольно улыбался. Меня даже не печалила оставшаяся от усов над губой незагорелая полоска кожи.

— Одеколоном сбрызнуть? — напоследок поинтересовался мастер, материализовав в руке полулитровую стеклянную банку с пульверизатором. Видимо уловив на моем лице неуверенность, он добавил. — "Полет", другого, увы, нет.

— Давайте, — решился я. Дезинфекция как никак.

Заплатив восемьдесят пять копеек за работу, я распрощался с мастером и направился в магазин. Нужно было купить мыльно-рыльные принадлежности.

Вернувшись на злополучный перекресток, где я еще вчера приметил вывеску "Промтовары", я в задумчивости остановился возле столовой. Завтрак в виде половины банки тушенки и черствого хлеба меня не особо насытил. Требовалось подкрепиться более основательно.

Кивнув своим мыслям, я смело шагнул в распахнутые двери, и чуть не влип в мужскую спину. Пришлось резко тормозить. У самого входа начиналась очередь, которая тянулась до единственной в зале кассы.

"Стоит ли оно того?" — задумался я с сомнением глядя на нее. Но спешить мне особо было некуда, так что решил задержаться.

Пока стоял разглядывал помещение с его унылым интерьером и наблюдал за посетителями с персоналом, и заметил что сама раздача блюд происходит довольно быстро, а вот основной затор образовался на кассе.

-Дамы, а можно вторую кассу открыть? — обратился я к представительницам общепита в белых халатах с косынками на голове, что обслуживали людей в зале.

После моего вопроса в столовой наступила тишина, даже перестала бренчать посуда.

Женщины, что стояли на раздаче и кассирша, прекратив работу, с удивлением уставились на меня.

— Дамы в ресторане! — первой отмерла кассирша. — Отдельную кассу ему подавай. Нет, вы слышали?! Барин тут выискался!

— Точно барин! — присоединились к ней коллеги. — А у нас здесь все равны. Стой в очереди и не вякай! Фиг тебе, а не отдельная касса! — женщины разошлись, явно получая удовольствие от происходящего.

Видимо, на меня повлияла абсурдность ситуации и я зачем-то включился в перепалку.

— Я просил не отдельную кассу, а еще одну, — произнес я по слогам последнее слово, — чтобы очередь быстрее шла. У вас затор на кассе, один кассир не успевает всех обслуживать, потому и очередь медленно движется.

Мне казалось, что я говорю очевидные вещи, вот только местные понимать меня не желали.

— Это я-то не успеваю?! Да я на доске почета вешу! — еще громче заверещала кассирша. — Он мне еще указывать будет, как мне работать!

— Молодой человек, не мешайте людям работать, а то до вечера здесь простоим, — обратилась ко мне с недовольным выражением лица, одна из стоящих впереди посетительниц.

— Без проблем, — кивнул я, осознав бесполезность своих действий.

Кассирша еще немного пошумела, но уже начала отбивать чеки и очередь вновь стала продвигаться. У раздачи я оказался минут через пятнадцать. Из-за полок на меня ехидно смотрела одна из подавальщиц.

— Рассольник, гречневую кашу и бифштекс, — сделал я заказ, самостоятельно сняв с верхней полки компот и два куска хлеба.

У кассы пришлось еще подождать. Показалось, что кассирша специально передо мной тянет время. Но когда подошла моя очередь, конфликта не последовало, и я, подхватив поднос, отправился искать свободное место.

Еда оказалась съедобной, а на большее я здесь и не рассчитывал.

После столовой я, как и планировал, зашел в промтовары. Первым делом купил бритвенный станок со сменными лезвиями, мыло и одеколон "Шипр" с запахом мха и цитруса. Поверил продавщице, которая уверила меня, что лучше его ничего на прилавке нет. Так же приобрел примитивную зубную щетку и зубной порошок в белой круглой коробочке. Зубной пасты здесь не было.

Затем прошел в отдел с одеждой. Побродил среди рядов и стеллажей. Оценил вещи, удивляясь их покрою, и прикинул финансы, придя к выводу, что придется обойтись самым необходимым. В итоге купил две водолазки — черную и темно-серую — других расцветок не было, две белых футболки без всяких надписей, самые узкие штаны, что отыскал, полуспортивного кроя с четырьмя карманами из плотного материала, носки, нижнее белье, после чего отправился смотреть обувь.

Заметив на одной из полок сандалии, обрадовался. Лето все-таки на дворе. Хоть их фасон мне и не понравился, но взял. Все-равно они были лучше того, что сейчас на мне надето. Так же купил обычные бело-синие кеды. А вот туфли меня не впечатлили от слова совсем. Да только на защиту диплома в сандалиях или кедах не заявишься. Не те сейчас времена, не поймут. Неприятности же на ровном месте мне не нужны. Поэтому повздыхал и купил одну пару туфель черного цвета.

Прифигел на выдаче товара — все мои покупки завернули в серую бумагу. И как я это все должен нести?

— А пакеты у вас есть? — спросил я у девушки-продавца.

— Пакетов нет, — услышал я недовольный ответ.

— А как я это все понесу? — указал я на несколько бумажных свертков.

— Купите портфель, — нагло заявила мне девица.

— Мне пакет нужен, а не портфель, — раздраженно бросил я. От советского сервиса меня уже тошнило.

— Альберт, возьмите пожалуйста, — услышал я женский голос.

Ко мне подошла дама средних лет в темно-синем платье, длиною ниже колена с белым тонким пояском и брошкой на груди. Волосы ее были аккуратно уложены, а макияж естественным.

Она протягивала мне комок тонких веревок.

— Авоська? — догадался я.

— Пакетов у меня тоже нет, — пожав плечами, улыбнулась женщина.

— Спасибо большое, — поблагодарил я ее, забрав сетку. — Я вам что-то должен? — не смог не спросить.

— Нет, конечно, — выражение лица женщины приобрело строгость.

— Извините, — произнес я и, запихав в сетку покупки, поспешил ретироваться.

Интересно, кто она? — думал я, шагая в сторону универа. В голову пришла только версия о преподавателе. Женщина меня явно узнала, а то что она меня с интересом рассматривала можно объяснить удивлением от смены Альбертом имиджа.

Вернувшись в общагу, я первым делом выгреб все бумаги из тумбы. Дипломная работа, на мое счастье отыскалась. Это была копия отпечатанного на машинке текста. Я даже нашел текст речи. Ему я обрадовался нисколько не меньше, чем самой работе. Альберт в отличие от меня разбирался в советском законодательстве и реалиях, поэтому лучше знал, что говорить членам экзаменационной комиссии. Просматривая текст речи, убедился в том, что, как я и полагал, он наполовину состоял из цитат каких-то деятелей, из которых я только о Ленине слышал.