«Принц» понимал. Прекрасно понимал. Словам про сокровища он ни капли не поверил, но дело было и не в них. Мозг Орди лихорадочно заработал и на-гора выдал несколько интересных сценариев, в которых ему бы очень пригодился говорящий череп с горящим глазом. А на крайний случай оставались торговцы диковинами.
— Хорошо, ваше величество, — лучезарно улыбнулся юноша. — Будьте здесь и никуда не уходите. Я скоро вернусь.
2.
Одноколейная дорога серой пыльной змеёй вилась между невысоких холмов, поросших лесом. Она огибала лощины, перебрасывала мостки из брёвен через ручьи и рытвины, тяжело взбиралась на пригорки и стекала вниз, на очередную зелёную равнину с идеально ровными квадратиками засеянных полей, цветущими садами и аккуратными белыми домиками. Пасторальную картину портили только слепни: эти твари размером с воробья целым роем кружились вокруг одинокого путника.
А ещё пасторальную картину портил Тиссур.
Он занял своё место в рубахе, тщательно выстиранной в ручье, и теперь болтался за спиной, время от времени клацая челюстью, бормоча, ругаясь и разговаривая сам с собой. Он вёл себя как ненормальный (хотя Орди не мог сказать, где проходила граница нормальности для летающего черепа), периодически вскрикивал, всхлипывал и производил ещё множество резких, пугающих звуков.
Орди знал, что у них на пути будет небольшой городок. Даже если бы он не помнил географию этих мест, то по нескольким причинам всё равно безошибочно определил бы, что где-то тут точно есть крупное поселение.
Во-первых, дороги стали намного лучше — на некоторых участках даже виднелась древняя брусчатка, а на обочинах возвышались руины сторожевых башен. Давным-давно, когда этот край был глухим приграничьем, где очень не хватало законов, зато лихие люди водились в избытке, тут обитали дружинники. Но с тех пор в мире стало куда спокойнее, и бесполезные каменные строения потихоньку разрушались и выветривались. В такой глуши они были никому не нужны даже в качестве помещений для гостиниц или трактиров.
Во-вторых, деревеньки, хутора и отдельно стоящие домишки стали попадаться намного чаще. А вместе с ними намного чаще попадались поля и огороды, где можно было что-нибудь стянуть — и лишь это спасало желудок Орди от голодных конвульсий. Плохо было только ногам: им приходилось много бегать и терпеть многочисленные укусы собак, искренне считавших себя собственниками урожая.
Тиссур не желал разговаривать со своим спасителем и совершенно никак себя не проявлял. Юноша пытался его разговорить, но нарывался либо на молчание, либо на требования оставить в покое — и это были довольно резкие и неприятные требования. Так или иначе, это отбило у Орди желание общаться, и если бы череп не начинал бормотать или вскрикивать, то юноша вообще забыл бы, что у него за спиной болтается настоящий древний король.
Городок раскинулся на берегу небольшой речки с очень крутыми глиняными откосами, в которых гнездились тысячи ласточек. Птицы стремительно носились над водой в поисках чего-нибудь маленького, летающего и кусачего. Дорога некоторое время вела по берегу: как и любые другие дороги, ведущие по берегу, она располагалась максимально близко к воде, но не настолько, чтобы попасть под удар весеннего половодья. С неё открывался отличный вид. Речка в этом месте выгибалась в дугу, и можно было рассмотреть множество выстроенных на высоком берегу домов, домишек и домиков. Во дворах цвели сады, от одного взгляда на которые Орди вспомнил запах спелых яблок и чуть не захлебнулся слюной. Жить тут, должно быть, одно удовольствие.
После того, как Орди вошёл в городок, приятное впечатление нисколько не потускнело, а наоборот, усилилось. Местечко оказалось достаточно чистым: даже отходы выливали не прямо на улицу, а в специальные канавки. Да, хватало и поросят, валявшихся в лужах посреди улиц, и пьяниц, валявшихся рядом с поросятами. Да, на дороге бездарно пропадало множество коровьего, лошадиного, козьего, овечьего и прочего навоза. Но так было везде, и внимание на этом как-то не фокусировалось.
К своему удивлению, Орди не встретил на улицах ни одного человека. Это настораживало, но лишь до тех пор, пока юношу не обогнали две разодетые старушки — и картинка сразу же прояснилась. Во-первых, бабушки семенили с потрясающей для преклонных лет скоростью, даже клюки держали подмышками. Во-вторых, они были одеты во всё самое лучшее: а в мире старых людей и их специфического представления о моде, помноженного на плохое зрение, самым лучшим считалось самое яркое и наименее грязное. Ну и в-третьих, старушки громко обсуждали, что они купят.
Следовательно, Орди попал в один из рыночных дней. Юноша ускорился и через несколько минут, ценой сильной одышки и боли в перенапряжённых икрах, всё-таки настиг и перегнал бабушек, получив в спину несколько едких замечаний о вечно куда-то спешащей молодёжи. Молодой человек прибавлял темп, желая побыстрей добраться до рынка и тех удовольствий, которые он предоставлял. Юноша уже чувствовал ароматы странной уличной еды, составом которой лучше не интересоваться, слышал звон монет в карманах простаков и осязал исцарапанной спиной, уставшей от ночёвок на холодной земле и еловом лапнике, мягкость соломенного матраца в какой-нибудь гостинице.
Шаг за шагом он приближался к заветной цели и уже видел небольшую площадь, заставленную криво сбитыми самодельными прилавками. Изумительная толкотня, ржание лошадей, праздно слоняющиеся горожане, собаки, кружащие вокруг прилавка с колбасами, как стая акул вокруг пловца, — всё это было невообразимо прекрасно. Часть рынка уходила за поворот, и у юноши захватывало дух от мысли об этой части айсберга: всё должно быть просто невероятно.
С этими мыслями он добрался до поворота, заглянул за него… И едва сдержал стон разочарования. Великолепия не случилось. Для большого рынка этот городишко был слишком мал, и та часть айсберга, что была на виду, собственно, и была айсбергом. За поворотом располагались только сидевшие на земле бродяги с кружками, несколько торговцев тканями и стайка босоногих мальчишек, которые с горящими глазами разглядывали только что купленные разноцветные стеклянные шарики.
Итого — пара десятков прилавков и лениво гуляющие от одного к другому хорошо одетые горожане, смотревшие на Орди так, как и подобает смотреть хорошо одетым горожанам на грязного бродягу, пропахшего хвоей. Юноша всё-таки попытал удачу, но вскоре убедился, что на этом рынке ему ловить нечего — никто не клевал. Что, впрочем, неудивительно: в таком-то виде и совершенно без реквизита. Люди проверяли, на месте ли кошельки, едва взглянув на Орди.
Он уже отчаялся и присоединился к стае собак, которые гипнотизировали мясника — огромного чернобородого мужика, когда ощутил тычок в спину. Юноша осторожно снял свёрток со спины и услышал страшное:
— В замок больше не нужно. Доставить сюда будет достаточно. Выпусти меня!
— Что? Как? — опешил Орди. — Но зачем?
— Делай, что говорят! — приказал Тиссур. — А потом я расскажу тебе о тайниках. Тебя достойно вознаградят. Развязывай, не то я закричу!
Орди попробовал представить, что с ним сделают, если он выпустит Тиссура из свёртка прямо тут, среди бела дня. Воображение сработало на отлично и нарисовало несколько очень живых картинок. Их объединяло только одно — обвинение Орди в службе тёмным силам, зато в остальном картинки кардинально отличались: костёр, топор палача, толпа с дубинами, камнями и вилами, виселица и прочие вещи, которые вряд ли кто-то захочет опробовать на собственной шкуре.
С площади нужно было уходить, причём, чем скорее, тем лучше, и Орди принялся проталкиваться сквозь толпу к ближайшему тёмному переулку. Чего бы ни хотел король — а юноша мог догадаться, чего именно он хотел, — мошеннику его желания не сулили ничего хорошего.
— Куда ты? Куда ты идёшь?! Я сказал, отпусти меня!
— Сейчас-сейчас, ваше величество, — пробормотал Орди, поймав очень острый и пытливый взгляд от согнутой годами старушки, одетой в десять слоёв разного тряпья. Сейчас юноша очень жалел, что не может заткнуть Тиссуру рот. — Вы же собираетесь выступить перед народом Реге… кхм, королевства?
— Да! Именно так! Поэтому…
— Великолепная идея! — воскликнул Орди с неожиданным для самого себя энтузиазмом. — Давно пора! Я-то думал, вы стесняетесь явиться к людям!.. Я несу вас на возвышение. С него вас будет прекрасно видно, ваше величество.
За спиной Орди раздалось недовольное «Эй!» от рябого мужичка, которого Орди чуть не опрокинул на землю.
— Скорее, ваше величество! Скорее! — говорил он, прибавляя шаг и заражая Тиссура своим энтузиазмом.
— Да! Скорее! Скорее! — вторил ему король и бился в рубахе, как будто мог этим приблизить собственный триумф.
Наконец, Орди вырвался из толпы и устремился в узкий переулочек, зажатый между двухэтажными домами. Пахло тут не очень, и Орди мог догадаться почему, поскольку прекрасно знал, для чего используют такие вот узкие, неприметные и безлюдные улочки возле мест большого скопления народа.
— Скорее! — вновь воскликнул Тиссур, и юноша подавил сильнейшее желание взяться за рукав, размахнуться и ахнуть свёртком о ближайшую стену. Он перешёл на бег, стараясь не ступать в подозрительные комки. Больше всего на свете юноша хотел найти выход из переулка и покинуть городок, но увы — за многообещающим поворотом оказался тупик. Стена ещё одного дома, куча гнилого хлама и разломанная телега, с которой сняли всё, что можно.
— Скорее? — произнёс Тиссур в последний раз, уже с вопросительной интонацией, и это стало последней каплей.
— Заткнись! Заткнись! — юноша закричал шёпотом — самая бесполезная интонация на свете. — Ты хоть понимаешь, что ты только что чуть не натворил? — Орди был вне себя от ярости. — Ты… Ты…
— Так ты обманул меня?! — взвился в ответ Тиссур. — Куда ты меня притащил? Я требую немедленно меня освободить!
Юноша крепко сжал кулаки и сосчитал до пяти. Потом до десяти. И лишь когда счёт достиг пятнадцати, он успокоился достаточно, чтобы не натворить глупостей. Череп всё ещё ругался, болтаясь в свёртке где-то у земли, а Орди думал, что ему наплести, чтобы успокоить.
— Я так и знал, что от мерзкого гробокопателя не стоит ждать…
— Тихо, — не своим голосом рыкнул юноша. Все арифметические упражнения были напрасны, и он снова закипел. Король замолк. — Ты не понимаешь? Ты пролежал в сундуке пятьсот лет. Не год и не два, а пятьсот! Тебя уже никто не помнит! И ты — не человек, а череп! Просто череп! Если бы тебя увидели в толпе, то не понесли бы к трону, а разбили бы о ближайший камень! И мою голову тоже! — уже договаривая эту фразу, он понял, что остался неуслышанным: Тиссур затянул очередную гневную тираду, а значит, снова пришёл черёд мысленного счёта.
— Эй! Ты чегой-то тут делаешь, а? Украл, поди, чего?! — от испуга и неожиданности Орди застыл, а затем медленно повернулся. В переулке стоял рябой мужичок, которого он не так давно толкнул. — А? Чего молчишь?
— Помогите! — вскрикнул Тиссур, и юноша зашипел от еле сдерживаемой ярости.
— А? Кто там у тебя? — мужичок осторожно приближался. У него в руке появился нож. Обычно в таких случаях пишут что-то вроде «у него в руке блеснул нож», но этот нож блестеть не умел, похоже, с самого рождения, а сейчас, под слоем грязи, жира и ржавчины, тем более. — Тебе кто разрешал тут работать, а? Пошли-ка к Барону!..
Орди не знал никакого Барона и не горел желанием узнавать. Это явно была кличка, но Тиссур, который в свёртке ничего не видел и не мог оценить ситуацию, судя по всему, принял её за титул и чрезвычайно обрадовался.
— Да! Отведи меня к барону! — вскрикнул он. — Тебе заплатят!
Юноша выругался, не зная, как выкручиваться из этой ситуации. Рябой мужичок с ножом подходил всё ближе.
— Да не тяни ты! — поторопил его Тиссур, и Орди улыбнулся, осознав, что нужно делать.
— Никто никого не тянет, папаша, — отозвался рябой. — Держись, сейчас мы тебя...
Со всем тщанием изобразив испуг, Орди поднял руку, отвязал рукав с запястья и протянул свёрток грабителю:
— На, держи. Держи, только не убивай… Только не убивай, всё забирай, — затараторил он, сжимаясь так, словно готовился к побоям. Ему было страшно — по-настоящему, но выпускать этот страх наружу было никак нельзя, поэтому приходилось использовать поддельный.
Грабитель, ухмыляясь, подошёл и вырвал из рук Орди рубаху. Затем внимательно осмотрел тупик, выискивая неведомого заложника.
— Э, папаша! Ты где есть-то? — спросил он и подпрыгнул, когда из кома ткани донеслось сварливое:
— Да тут я! Тут! Неси меня к барону скорее!
Рябой выставил нож перед собой, как будто боялся, что Орди на него набросится.
— Что ещё за шутки?! — в попытках увидеть невидимое представитель Барона поворачивал голову так резко, что хрустели позвонки. — Где ты? Выходи!
— Узел развяжи, дубина, — пробурчал Тиссур.
Грабитель не поверил, встал спиной к стене и, не спуская с Орди напряжённого взгляда, распустил узел. Сам юноша в этот момент стоял, подняв руки вверх с самым невинным видом, на который был способен.
Ткань разошлась в стороны, на рябое лицо грабителя пал фиолетовый отсвет.
— Ну наконец-то! А теперь к барону, и побыстрей.
Мгновение звенящей тишины.
— Что?.. — грабителя перекосило. Юноша следил за его лицом, наблюдая, как в доли секунды недоверие сменяется недоумением и затем — испугом. И в тот момент, когда на рябом лице отчётливо прочитался страх, Орди засмеялся. Даже нет — Орди захохотал. Громко, звонко и слегка безумно — так, как, по его мнению, должен был смеяться злобный колдун, заманивший в свои сети легковерную добычу. А потом, заметив, что волосы грабителя начинают стремительно белеть, молодой человек вытянул руки перед собой, изобразил сумасшедший взгляд и, продолжая хохотать, двинулся вперёд — прямо на выставленный нож.
Тихо звякнуло лезвие, покатился по земле череп — и грабитель мгновенно исчез. Орди знал толк в убегании и поставил рябому высший балл.
— Стой! Стой! — кричал король, но было уже поздно: при такой скорости спаситель Тиссура уже должен был пересекать границу Регентства.
Орди подобрал череп, который дёрнулся и попытался юношу укусить. Тот автоматически отвесил королю подзатыльник и схватил его, засунув палец в пустую глазницу.
— Отпусти! Отпусти! Больно!
Но Орди было уже всё равно.
— Мы так не договаривались! — прошипел молодой человек. — Как это вообще называется?
— Попытка вернуть себе трон!
— Глупость это называется! Глупость и вероломство! Ты сегодня дважды меня чуть не убил — на рынке и только что!
— А ты!.. А ты!.. — заговорил Тиссур, задыхаясь от гнева, но вовремя вспомнил, в чьих руках находится. — Ладно. Возможно, тебе это и кажется глупым — гробокопателю простительно, — но всё было идеально рассчитано. Подданные ждут моего возвращения! Мне нужно было только показаться, а остальное случилось бы само. И тебе бы даже перепала награда.
