Радиоволна или соло втроем.

— Чему радоваться? Чему? — алкоголь хоть и в легкой степени, но снял контроль. — Тому, что у меня умерла мать? Тому, что Вы руководите всей моей жизнью и постоянно тыркаете, что я должна делать и как?

— Ты не умеешь ценить то, что есть! — резко оборвала ее тетя. — Ты видишь лишь то, чего нет! У тысяч, миллионов тысяч нет и сотой доли того, что есть у тебя. Причем ты к этому не приложила ни малейших усилий. И ты все равно недовольна. Что ж, это исключительно твоя проблема, я ей заморачиваться не собираюсь. Хочу лишь предупредить: не пересмотришь такое отношение к жизни — будешь всю жизнь несчастна!

Слова тети падали как камни, а резкий тон быстро отрезвил Ирину. Она привычно втянула голову в плечи, ожидая длительного нравоучения. Но тетя не стала продолжать, она лишь бросила: "Подумай над моими словами" и скрылась в своих комнатах.

Ира осталась в гостиной одна. Горевшие свечи, создавали романтический полумрак. Их блики плясали отсветами в хрустальных бокалах и дорогом фарфоре, который расставила на столе тетя. Ире стало стыдно. Тетя пыталась устроить для нее праздник, а ее досада на то, что она не услышала вечерний эфир, все испортила. Получалось, она и эфир не услышала, и праздника себя лишила. Ей захотелось пойти и извиниться перед тетей, она встала и подошла к двери в ее комнаты, но тут услышала оживленный голос той. Тетя с кем-то разговаривала и временами весело и заливисто смеялась.

На Иру накатила волна раздражения и злости. Получалось, тетя нисколько не огорчена тем, что их праздничный ужин не удался, ей и без нее радости в жизни хватает. "Конечно, наговорила гадостей и довольная теперь" — промелькнуло в мозгу и, сердито фыркнув, Ира ушла к себе в комнату, резко захлопнув за собой дверь.

Она, не раздеваясь, легла на кровать. Привычная жалость к себе затопила сознание, приятно убаюкивая, и Ира незаметно для себя провалилась в сон.

Утром Ирина обнаружила, что тетя убралась в гостиной, и о попытке устроить праздничный романтический ужин не напоминает уже ничего. А на столе лежит список продуктов, которые ей надо купить в магазине и деньги. Обречено вздохнув, она поняла, что занятия на курсах тетя не посчитала достаточным поводом, чтобы освободить ее от ежедневных походов в магазин.

Неделя пролетела напряженной и безрадостной чредой однообразных дней. Из вечерних эфиров Ира успевала в лучшем случае услышать не более десяти минут. Большую часть из которых занимала кем-нибудь заказанная мелодия. Но хотя бы прощание любимого радиоведущего она заставала.

Дополнительные занятия с Алексеем Борисовичем на следующей неделе окончательно лишили ее возможности слышать голос Дмитрия Голубева, и это повергло Иру в глубокое и беспросветное уныние.

Несмотря на благожелательное отношение к ней на курсах, занятия она тихо ненавидела и каждый день мечтала о том, чтобы какая-нибудь случайность помогла ей избавиться от них. Однако ее мечты не спешили реализовываться. Скорее наоборот. Ее внутреннее нежелание учиться начало приносить свои плоды.

Сокурсники, с которыми она избегала всяческого общения, перестали делать даже малейшие попытки сблизиться с ней. А преподавательница, видя ее пассивность и невнимательность, пожаловалась на нее директору.

После этого Алексей Борисович стал перед каждым своим занятием проверять ее записи, заставляя пересказывать все, что она запомнила, и процесс обучения превратился для нее окончательно в каторжный труд.

Возвращалась Ирина домой теперь совсем поздно. Уставшая и раздраженная, готовая разреветься из-за любого пустяка.

Тетя, видя такое ее состояние, общение с ней тоже свела до минимума, ограничиваясь лишь приветствиями и сообщениями, что ужин она оставила Ире на столе, и там же лежит список того, что ей надо купить на следующий день.

Ире стало казаться, что она попала в какой-то замкнутый круг. Круг, который теперь уже не разорвет ничто и никогда. Вечерами ей хотелось уснуть и не проснуться. Ведь пробуждение несло с собой новый виток так тяготивших ее обязанностей. Каждое утро она мерила температуру в надежде, что заболела и сможет, сообщив об этом тете, никуда не идти. Но гадкий термометр упрямо показывал нормальную температуру, и даже съеденное кусками мороженое и полоскание горла ледяной водой не приносило ожидаемого результата.

Все изменилось в один день. Это была ничем не примечательная среда. Середина недели. Отсидев положенные занятия, Ира обречено отправилась в кабинет директора, предвкушая как Алексей Борисович будет около получаса пытать ее каверзными вопросами из пройденного материала, а потом заставит отрабатывать навыки в зале на манекенах. Дверь в кабинет директора была приоткрыта, и оттуда долетал его по-обычному бодрый и радостный голос. Он с кем-то разговаривал, причем явно не по телефону, о чем свидетельствовала его фраза: "сейчас мы пройдем в зал, и я сделаю все по высшему разряду".

Ира обрадовано подумала, что, пожалуй, сегодняшнее занятие имеет все шансы не состояться. Она протянула руку, чтобы постучать, готовая выслушать слова директора, что занятие с ней он отменяет, и пораженно замерла. Замерла потому что в ответ на реплику директора, она услышала голос, который уже долгое время заставлял ее сердечко восторженно трепетать.

— Да, Борисыч, мне сегодня твоя помощь как никогда необходима... Все рушится в тартарары, а это самое время подумать о собственном имидже. Поэтому и решил: рвану к тебе. К черту эфир, без меня проведут. Раз такие упертые, пусть сами выкручиваются, как хотят. Не хотят со мной работать, найду других... за них держаться не собираюсь.

Иру бросило в жар, щеки запылали, а сердце стало биться где-то в горле. Неужели сейчас она увидит его? Его, о котором мечтала бессонными ночами? Какой он? И похож ли на тот образ, который ей рисовало воображение?

Руки моментально вспотели. А вдруг он протянет ей руку? От этой мысли Ире стало дурно, и она судорожно принялась вытирать руки о джинсы, проклиная себя за то, что не догадалась взять носовой платок и не надела с утра ту сиреневую кофточку от Валентино, что подарила ей тетя. И еще не накрасилась и не надушилась тетиными духами, что в избытке стояли на столике в прихожей. Она вообще-то почти никогда не красилась и не душилась, но сегодня это было сделать необходимо. А она бестолковая, не догадалась. Все эти мысли словно бешенные скакали в голове, когда дверь распахнулась, и прямо на нее вышел директор.

— О, Заслонова, — проговорил он, — ты пришла. Это, конечно хорошо, но сегодня занятия не будет. Можешь идти домой. У меня поменялись планы, мы позанимаемся с тобой завтра. Хорошо?

От волнения голос у Иры пропал, и она только и смогла, что немного посторониться и кивнуть.

— Ты готовься, — видя ее растерянный вид, продолжил Алексей Борисович, — я завтра тебя темы за оба дня спрошу.

Ира вновь кивнула. В это время из двери вышел высокий мужчина лет тридцати пяти с густыми волнистыми волосами. Тонкие аристократические черты лица, капризные узкие губы и высокий лоб. Немного другой, чем Ира рисовала в своих мечтаниях, но все равно притягательно-прекрасный. Недовольно поморщившись, он повернулся к директору:

— Борисыч, ну так мы идем?

— Идем, идем, — закивал тот, поспешно запирая кабинет, а потом повернулся к Ире: — Ну что стоишь, Заслонова? Иди домой! Завтра позанимаемся. Понятно?

Дождавшись очередного Ириного кивка, он повернулся к гостю: — Итак, я в полном твоем распоряжении. Сейчас все сделаем супер, — после чего увлек его вглубь коридора.

Тот, кого Ира так мечтала увидеть, даже не взглянув на нее, уходил все дальше и дальше. А Ира так и стояла рядом с дверью директорского кабинета не в силах и шага сделать.

Через некоторое время из дальнего конца коридора донесся приглушенный голос директора:

— Это я с одной из учениц дополнительно занимаюсь, тетя ее попросила, очаровательнейшая женщина, доложу тебе. И умница, каких поискать... Божественная женщина, одним словом, а вот племянница ее мягко сказать своеобразная очень... И талантами Бог не наградил и сообразительностью в общем-то тоже... Но ничего, мы ее натаскаем и, может, со временем, неплохой мастер из нее и получится... хотя конечно звезд ей с неба не хватать.

— Ну не всем же их хватать, — рассмеялся в ответ герой всех Ириных мечтаний.

После чего хлопнула дверь, и голоса стихли.

Ира глубоко вздохнула и попыталась привести в порядок растрепанные чувства. Ее Дмитрий оказался намного старше, чем ей представлялся, да и внешне абсолютно иным. Он ей представлялся блондином с голубыми глазами, а у этого были русые волосы и серые глаза. К тому же он не проявил к ней ни малейшего интереса. Однако, немного поразмышляв, Ира пришла к выводу, что, возможно, все к лучшему. Внешность у ее кумира была приятной, а то, что в возрасте — значит, ее молодость ценить больше станет. Обидно было, что на нее он не обратил ни малейшего внимания. Но в этом явно она сама виновата. Вот надела бы кофточку и накрасилась, может, и повел бы он себя совсем по-другому.

В это время в коридоре появилась уборщица.

— Ты чего тут стоишь, милая? — доброжелательно осведомилась она. — Директора что ли ждешь?

— Да нет, уже не жду, — вздрогнув от неожиданности, проговорила Ира и поспешила вниз.

Взяв в гардеробе пальто, она вышла из здания и в нерешительности замерла у дверей. Ехать домой не хотелось. Ведь все равно вечернего эфира, как она поняла, не будет. А потом ее как молния озарила мысль — ей надо взять у него автограф. Только вот где попросить его расписаться? Ира в замешательстве достала из сумки тетрадь, посмотрела на нее. Нет, листочек в клеточку будет выглядеть жалобно — подумала она и решительно шагнула в стеклянные двери небольшого торгового центра напротив. Там она нашла прилавок с поздравительными открытками и за неимением другой купила наиболее приглянувшуюся, красочную открытку "С Днем рождения". После чего, зажав в руке свое приобретение и шариковую ручку, она заняла наблюдательный пост у стеклянных дверей торгового центра. Здесь было тепло, и ярко освещенный подъезд ее учебного центра был виден, как на ладони. Поняв, что пропустить любимого кумира не рискует, Ира погрузилась в мечты о том, как она подойдет к нему, а он не только подпишет ей открытку, но и пригласит в какое-нибудь кафе. Она пошарила взгляд по ближайшим заведениям. Вон, например то, миленькое такое "кафе-бар". Вот почему бы ему туда ее не пригласить. А вдруг? Они бы там замечательно посидели, и это было бы первое в ее жизни свидание. Ведь нельзя же считать свиданием, что подвыпивший тракторист Пашка как-то под вечер, затащил ее на задворки школьного клуба и поцеловал, а она, стукнув его портфелем по голове, сбежала.

Время в мечтаниях текло незаметно. Ира совсем не обращала внимания на снующих мимо людей. Да и на нее никто особого внимания не обращал. Мало ли кого ждет девушка, сжимая в руке открытку с изображением большого букета алых роз.

Когда же, наконец, из подъезда вышел тот, кого она столь долго ждала, Ира немного растерялась. Во-первых, ожидание притупило готовность к встрече. Во-вторых, ее кумир был очень красиво подстрижен и весь его вид, и пальто нараспашку, и небрежно наброшенный на шею шарф напоминали стильных мужчин с обложек модных тетиных журналов, к которым и подступиться страшно. А в-третьих, он вышел не один, а с директором. Оживленно разговаривая, они подошли к машине Алексея Борисовича, и тот призывно распахнул дверку. Сердце у выскочившей из дверей торгового центра Иры испуганно сжалось. Она понимала, что сейчас Дмитрий Голубев уедет, а она вряд ли осмелится при директоре попросить у него автограф. Такая просьба казалась ей очень интимной, и присутствие директора рушило все ее планы.

Однако на Ирино счастье, ее кумир отрицательно покачал головой и кивнул на близлежащее кафе:

— Пойдем, Борисыч, хлопнем по рюмашке. Такую твою работу необходимо обмыть.

— Вот дома у меня и обмоем.

— Не, Борисыч. Ну вот на кой нам твою жену нагружать? Мы тут посидим минут пятнадцать, а потом ты к ней поедешь.

— Дмитрий, я ж за рулем. Как я выпью? — удивленно воззрился на него тот. — Нет, я так не могу.

— Борисыч, кто говорит, чтоб пить за рулем? Не... мы лишь по маленькой, и ты отчалишь. Сейчас ведь сколько-то там промилле уже можно... а мы вот больше и не будем. Пойдем. Захлопывай дверку, и пошли зайдем на минутку, буквально на минутку.

Дмитрий почти насильно оттащил упирающегося директора от машины, и тому не оставалось ничего как, обречено пиликнув сигнализацией, отправиться с ним в кафе-бар.

Облегченно вздохнув, Ира пошла следом. Мужчины облюбовали стол, недалеко от барной стойки, а Ира, незаметно проскользнула к столику в углу и тихо села у окна. Она видела, как Дмитрий, скинув пальто на соседний стул, тут же махнул рукой официанту и стал что-то заказывать, но что именно слышно не было из-за шума и громко звучащей музыки. К ней тоже подошел официант:

— Что желаете?

— Сколько у вас стоит чашечка кофе?

Официант ответил. Быстро прикинув, что имеющейся наличности хватит максимум на две чашки, Ира проговорила фразу, которую однажды слышала в каком-то кинофильме:

— Тогда давайте пока кофе, а когда подойдет мой друг, мы закажем что-нибудь еще.

Официант улыбнулся ей и ушел. Когда он вернулся, неся на подносе кофе, Ира сразу протянула ему деньги.

— Вы можете заплатить потом, — удивился он.

— А вдруг я его не дождусь? — смущенно проговорила Ира, не зная, каким еще образом можно объяснить то, что она в любой момент может уйти, последовав за своим кумиром.

— Можно конечно и так, — ободряюще улыбнулся ей молодой парень, — но я от всей души Вам желаю, чтоб он обязательно пришел.

— Спасибо, — Ира благодарно улыбнулась в ответ, понимая что теперь ее вряд ли выгонят, сколько бы она не сидела.

Мужчины сидели в кафе долго и пили много. У директора несколько раз звонил мобильный, он разговаривал с кем-то, потом порывался уйти, но Дмитрий не отпускал его. Ира тем временем, понимая, что ожидание затягивается, заказала вторую чашку кофе и опять сразу же расплатилась. Официант подмигнул ей, типа, не расстраивайся, ну не пришел — бывает.

Вскоре у Иры самой зазвонил мобильный. На экране высветился номер тети. Ира с ужасом поняла, что если ответит, тетя заставит ее немедленно идти домой, поэтому быстро отключила телефон. Она потом как-нибудь объяснит это тете. Мысленно она уже не раз призывала высшие силы вмешаться и каким-нибудь образом удалить отсюда уже явно пьяного директора. Хотя пили мужчины наравне, Дмитрий выглядел намного трезвее.

И в это время, словно отвечая на ее внутренние моленья, в зал вошла полная, крепко сбитая женщина и прямиком направилась к Алексею Борисовичу. Тот привстал из-за стола, явно пытаясь представить ей своего сотрапезника, но женщина, раздраженно махнув рукой, так же вставшему при ее приближении Дмитрию, подхватила директора под руки и, ничего не слушая, повела к дверям. Тот попытался достать бумажник, но Дмитрий, перехватил его руку, затем отрицательно помахав рукой, вновь сел за столик. А женщина вывела шатающегося Алексея Борисовича.