Еще одной причиной такого трепетного отношения Корнева к местной власти было желание расширить свою предпринимательскую деятельность в поселке, особенно летом. Недалеко был большой пруд, куда приезжали отдыхать со всей округи. Он подумывал открыть там еще одну площадку. В планах у Корнева также был большой магазин в поселке, который в последнее время стал подавать признаки жизни: у людей появились лишние деньги, не то, чтобы их хватало на что-либо стоящее, но вот существенно разнообразить за эти деньги для них досуг Корнев мог бы. Мог и хотел. А потом еще думал сделать пристройку, превращая таким образом летнюю площадку в нормальную стационарную пивную. Планы у него были весьма основательные, но для их реализации было необходимо согласие местной власти. Конечно, он мог решить все и так, но не хотел портить отношения с сельским головой.
Корнев подъехал к большому одноэтажному дому головы — тот буквально через минуту был уже в машине. Голова был необычно хмур, а его лицо выражало смутную озабоченность.
— Добрый вечер, Борисыч, ты чего такой? — Корнев был слегка пьян и пребывал в хорошем расположении духа. — Что у тебя там стряслось? Снова твои свиньи плетень сломали?
— А? Че? — Борисыч будто только проснулся. — Да не, все нормально. Поехали. Света снова нет. Хотел во дворе с шашлыками. Давай к пруду. Посидим на природе.
— Возражений не имею, — Корнев повел автомобиль к указанному месту.
Они остановились недалеко от пруда, распространявшего вокруг приятную прохладу и запах сырости.
— Владимир Вячеславович, в какие времена живем! — причитал Борисыч, закусывая.
— Да чего там такого случилось? — недоумевал Корнев.
— Ох, Владимир Вячеславович, ты новости хоть смотришь? — поселковый голова сегодня был возбужден более обычного.
Телевизор Корнев, увлеченный своими бизнес-проектами, давно не смотрел, Интернет же, несмотря на усилия внуков, которые старательно приучали его к этому чуду техники, он тоже не освоил.
— Да не смотрю я ни хрена! — скривился Корнев. — Давай свою пятиминутку политинформации, товарищ замполит!
— Э, Владимир Вячеславович, да про это уже вся страна знает! Так вот, появилось объявление, что в Северодонецке пройдет Вседонецкий съезд депутатов местных советов! Во как! И будут решать на нем, как Донбассу жить дальше. В Украине или без нее.
— Да че за хрень такая? Как это без Украины? А с кем? — Корнев забыл про водку. — Обожди, Борисыч, ты че мелешь? Ты не перепутал ничего? С чего все это?
— Да как же с чего? — искренне удивился поселковый голова. — Кризис в экономике только крепчает. Растет недовольство нынешней властью. Этого, наверное, только ленивый не видит. Говорят, сколько мы западнян будем кормить, кризис там, нам самим не хватает.
— Так что?! — у Корнева появился неподдельный интерес к этой теме. — Других вариантов, окромя таких радикальных, как этот съезд, совсем нету?
— Да какой там, — Борисыч устало махнул рукой. — Сегодня мои депутаты единогласно решили ехать туда, пусть и за свой счет, благо, недалеко. А мне бумажка из района пришла принять участие в этом съезде, но я ее пока схоронил и своим не показывал, а потом позвонил на мобильный человек, представился полковником Службы безопасности, сказал, что знает про вызов в Северодонецк. Порекомендовал не делать скоропалительных выводов. Короче, сказал не ехать. Говорил, что может быть инкриминировано как посягательство на территориальную целостность Украины.
— А почему я ничего не знаю? — Корнев был слегка шокирован. — И когда все это будет?
— Подготовка там уже шурует вовсю. Съезд через неделю.
— А дончаки? Кто это все разрешил?
— А хрен его знает! Но говорят, что донецких туда и на пушечный выстрел не пускают. Ходит охрана какая-то в камуфляже, всех разгоняет, кто не по делу.
— Вовремя я на пенсию свалил! — выдохнул Корнев.
— А сегодня я краем уха слышал, что то ли арестовали кого-то в Луганске по политическим мотивам, то ли шлепнули. В областном совете раскол, большинство за федерацию в Украине. Вот я и думаю — может, мне того, на больничный?
— Э, Борисыч, ты меня своей, как говорил Азаров, политической близорукостью, убиваешь. Ты чего, на политзанятиях спал? Ты чего все бросаешь на произвол судьбы и порывы стихийных ветров истории? Человек сам кузнец своего счастья, и страусиная политика тут неуместна. Ехать надо! Посмотреть, кто там главный, чего хотят, к чему призывают, — Корнев опрокинул в себя стопку, и, не закусывая, спросил, слегка кривясь:
— А кто у них там за старшего?
— Некто Николюк Александр Николаевич, — Борисыч тоже выпил рюмку. — Возглавляет какую-то новую партию.
— Да, никогда о нем не слышал, — Корнев нахмурил брови.
— Не переживай, Владимир Вячеславович, не ты один такой. О нем никто не слышал.
— Ладно, Борисыч, сейчас допьем и поедем ко мне на площадку, новости послушаем, а потом решим, что делать.
Допив водку, они поехали обратно. Корнев в машине переключал радио в поисках новостей, но ничего не нашел.
Площадку жены Корнева было видно издалека. Освещалась она не лампочкой из-под потолка, а по-современному, с небольшой диодно-неоновой вывеской. Площадка, как обычно, гудела, все немногочисленные столы были заняты. Корнев и Борисыч пробились к прилавку и переключили телевизор на новостной канал, чем вызвали немалое возмущение отдыхающей публики.
Новостей они не застали, но попали на какую-то позднюю аналитическую программу, в которой очередная "говорящая политологическая голова" давала оценку событиям в Луганске.
— Да, безусловно, это происшествие, а именно — выход из фракции более половины депутатов и арест сотрудниками областного управления Службы безопасности Украины заместителя председателя и депутатов фракции "За русских" Луганского областного совета за их сепаратистские высказывания — говорит о том, что в Донбассе нет единого центра и единой позиции. Там есть разные элиты, которые по-разному видят будущее и Донбасса, и Украины в целом. Все эти события выглядят политически заангажированными в свете будущего так называемого Вседонецкого съезда депутатов местных советов.
— Чем, по-вашему, вызвана необходимость этого съезда? — спросил у эксперта ведущий-"очкарик".
— Думаю, здесь масса факторов. Первый — это непрекращающаяся длительная экономическая стагнация в Украине, вызванная, конечно же, новой волной мирового кризиса, падение курса гривны, невозможность власти обуздать ситуацию. На этом фоне "всплыли" старые обиды, а их удовлетворение стало рассматриваться как способ выхода из кризиса. Попыткой такого выхода из кризиса и является этот съезд с последующими политическими заявлениями и действиями, не исключено экстремистского или популистского толка...
Далее Корнев слушать не стал, он снова переключил на футбол и вывел Борисыча с площадки.
— Так мне как быть? — Борисыч едва не скулил.
— Да не дрейфь ты, будь мужиком! — попробовал в шутку обратить нелегкий выбор поселкового головы Корнев. Слегка хлопнув Борисыча по плечу, добавил: — Все будет хорошо!
Следующие несколько дней Корнев пытался выяснить, что же все-таки происходит на самом деле, но все его бывшие друзья лишь культурно посылали его, надеясь переждать грядущие грозные события. После ряда приватных разговоров ему стало понятно, что скоро начнутся проблемы с бизнесом и поступлением финансов.
Все оставшееся до съезда время он провел в лихорадочной деятельности, направленной на укрепление экономической и физической безопасности собственной усадьбы. Он несколькими ходками прицепом перевез половину свиней с фермы в спешно оборудованный загон на своем подворье, вызвав тем самым недовольство жены.
За два дня до съезда ему удалось купить три тонны солярки, которая выросла в цене втрое, и привезти в свое имение. Стабильность, которая была так необходима этому краю, не интересовала тот каток, под который попала еще суверенная Украина. Весь бизнес, выстраиваемый многие годы столь влиятельными людьми, рушился в считанные дни, поддаваясь хаосу, принесенному из глубины континента. Но хуже всего для Корнева было понимание собственного бессилия, в этой ситуации он не мог сделать ничего! Мог лишь попытаться урвать что-то лично для себя. Все его связи на поверку уже ничего не стоили, а люди, ранее с готовностью бравшие взятки и выглядевшие так, будто от них что-то зависит, внезапно перестали быть таковыми или вовсе исчезли. Он позвонил сыну, затем дочери с зятем, и голосом, не терпящим возражений, приказал им вместе с семьями ехать к себе в "имение" под охрану толстых стен и знакомого окружения. Те согласились приехать в ближайшие выходные. Его жена, казалось, не замечала, что происходит вокруг, полностью погруженная в свою хозяйственную деятельность. Она лишь жаловалась перед сном, что все резко подскочило в цене, и что теперь в ее заведении не так людно.
Примерно в это же время в поселок перестали подавать электроэнергию. Корневу с помощью мобильного телефона с большим трудом удалось дозвониться своему знакомому в областное энергетическое объединение, тот в довольно резкой форме объяснил, что от электроснабжения отключены практически все районы области. Единственным местом, где люди собирались вместе, стала летняя площадка Корнева, и вскоре она из увеселительного заведения превратилась в поселковый форум, где после просмотра новостей устраивались общественные прения.
— Кому они эти новости показывают? — возмутился пришедший пенсионер. — На сто верст вокруг нет ни одного рабочего телевизора...
— Так для Киева и показывают. Там электричество есть круглосуточно, — ответил ему хмурый парень. — Им кризис нипочем.
— Так какого хрена мы с ними скубемся? — не унимался пенсионер. — Чего они нам сделали?
— Э, батя, это политика. Потому и скубемся, что ничего не сделали они нам, а должны были. Потому что власть они как бы, — бросил кто-то из толпы. — Сколько мы им отдаем, а они нам шиш с маслом!
— Хер знает что! — выругался старик, сплюнул на пол и побрел домой.
Последнюю неделю Корнев довольно часто посещал площадку, уловив ее новое стратегическое значение, он вмешивался в деятельность жены, из-за чего у них возникали скандалы. С ним стали советоваться и пуще прежнего добиваться его благосклонности. По сути, он стал заведовать информационной и пропагандистской сферами в селе.
Родня приехала в пятницу поздним вечером накануне проведения Вседонецкого съезда. Его дети, обычно мало интересовавшиеся политикой, и на этот раз не стали слушать отца с его выступлением "о современной политической обстановке", лишь сын заметил, что на дорогах милиции больше обычного, да в Луганске нет света второй день.
Утром в день отъезда Борисовича на съезд Корнев вместе с сыном и внуком провели тестирование систем видеонаблюдения. Затем, украдкой поднявшись наверх, Корнев изучил свой арсенал, включавший карабин "Сайга" с оптикой, немецкое вертикальное двуствольное ружье и два травматических пистолета. К ним было около полутора сотен патронов. В процессе проверки оружия ему позвонил Борисович и рассказал, что на дорогах стоит много милиции, но выглядит она растерянной. Корнев поблагодарил его, а затем, посидев немного в тишине, будто наслаждаясь ее последними моментами перед надвигающейся сильной бурей, тщательно спрятал оружие: ни к чему пугать женскую часть его большой семьи видом страшных железяк.
После обеда он настоял на том, чтобы все семейство выехало к пруду: внуки, спешно привезенные детьми к деду, стали сильно скучать, их не спасал даже Интернет, а их сверстников в поселке практически не было. Настояв на поездке, Корнев хотел, чтобы все, или хотя бы дети, немного расслабились и попытались отвлечься от невеселых новостей.
Семейство Корнева прибыло к местному пруду на двух больших автомобилях. Даже бабушка — жена Корнева — закрыла в середине дня свою площадку, чтобы побыть с внуками.
Семейный пикник решили устроить недалеко от воды, около зарослей низкого степного кустарника, постелив покрывала на уже пожухлую траву. Здесь было еще несколько автомобилей с семьями местных жителей. Но казалось, что все притихли, прислушиваясь к волнам тревоги, расходившимся из динамиков автомобильных радиоприемников, ежечасно передававших новости о ходе Вседонецкого съезда депутатов местных советов. Похоже, политическая истерия перешла и к ранее всегда аполитичным детям Корнева, на все вопросы домочадцев о том, что же будет дальше, он отвечал уклончиво, успокаивая их общими фразами. Чтобы отвлечься, Корнев придумал себе занятие — он взглядом подбирал на берегу пруда место для летней площадки.
Поздним вечером уставшее, но хорошо отдохнувшее семейство вернулось в освещенный генераторами дом Корнева. Его хозяин поймал себя на мысли, что он в какой-то мере счастлив от того, что его семья собралась вместе, и не по поводу того, что умер кто-то из близких, а просто так. Ну, или почти просто так. Далеко за полночь, когда даже дети ушли спать, а Корнев сидел возле прогоревшего мангала и рассматривал тлеющие угольки, ему позвонил Борисович и сказал, что хотел бы зайти через десять минут. Они встретились и просидели почти до рассвета. Из новостей, привезенных поселковым головой, Корнев понял, что зря не прикупил побольше солярки — освещаться своим генератором ему придется еще очень долго.
— Николюк сказал, что будет собирать подписи для проведения референдума по отделению и созданию самостоятельной республики... Донецкой. — Борисыч глубоко вздохнул и посмотрел на Корнева. — Что теперь будет?
— Да ничего! — слишком эмоционально выпалил Корнев, выдав этим свое нервное состояние. — Думаю, не дадут наверху такому беспределу случиться.
С самого раннего утра он поднял всю мужскую часть своего семейства и продолжил "заготовительные работы": нашел в ближайшем лесу несколько сухих деревьев, распилил их и перевез к себе домой. На вопросы детей: а не сошел ли он с ума, Корнев равнодушно отмахивался и, ссылаясь на роль старшего в семье, приказывал молодым "не вякать", а делать, что говорят.
Уже в середине дня молодежь стала роптать еще больше и говорить, что ей пора домой, дескать, там друзья, работа, обязательства в Луганске.
— Отец, мы неплохо провели выходные, отдохнули, но нам нужно домой, — начал сын разговор о необходимости возвращения.
— Вы понимаете, что сейчас творится в Луганске? После съезда это фактически прифронтовой город! — заявил глава семейства.
Он собрал всех домочадцев в просторной гостиной, расположенной на первом этаже, обставленной дорогой мебелью по западному образцу.
— Аркадий, Елена, вы знаете, я никогда не вмешивался в ваши личные дела, но сегодня я считаю своим отцовским долгом уберечь вас от этого необдуманного шага! Черт побери, это просто неразумно и опасно! Там могут объявить комендантский час или чрезвычайное положение.
Он посмотрел на присутствующих. Его дети сидели, опустив глаза, внуки, не обращая внимания на скучные разговоры взрослых, стояли и смотрели в окно, шушукаясь о чем-то и явно ожидая, когда смогут уехать от заботливых, но уже порядком надоевших деда и бабки.
