Кровь, мясо, огнеметы

— Отличный репортаж! — не переставала повторять мадемуазель Трембло. — Богатый материал!

— Здесь еще кое-что, командир, — подошел к де Винтеру верный Ламберт. — Вам стоит на это взглянуть. Мы прочесали лесок слева от дороги, на всякий случай. Мятежники точно были там, но давно ушли. И оставили нам кое-что на память, — добавил сержант. Капитан понимающе кивнул.

— Сильвия, тебе стоит на это взглянуть! — подозвал он восторженную журналистку. — Очень богатый материал!

Там действительно было на что посмотреть. Восемь крестов, выстроившихся в ряд на лесной поляне — грубо сколоченных, но выполнивших свое предназначение. Восемь трупов в лохмотьях бельгийской униформы — как белые, так и черные. Де Винтер хладнокровно принюхался — около недели здесь висят, дней десять максимум, не больше.

— Кто это сделал?.. — застыла рядом с ним потрясенная Сильвия.

— Абиссинцы, кто же еще? — пожал плечами капитан. — Ламберт, узнаешь кого-нибудь?

— Пока нет, капитан, — отозвался сержант, пристально изучавший мертвые тела. — Эти парни не из нашей крепости. Возможно, из отряда полковника Леграна — от него давно не было вестей. Ага, вот этот капрал мне знаком. По имени не знаю, пару раз выпивали вместе в Порт-Ассабе.

— Итальянцы в Конго распинают аборигенов, это все знают, — пробормотала растерянная и немного испуганная Сильвия. — Но я никогда слышала, что бы этим занимались эфиопы...

— Слышала, конечно, — убежденно заявил капитан, — но, скорей всего, не поверила. 'Очередная выдумка бельгийской пропаганды!' Не так ли? Ведь это только жестоким европейским завоевателям по должности и природе своей положено распинать мирных и ни в чем не повинных туземцев. Итальянцам, например, которые играют в Новую Римскую Империю, с тех пор как запертый в Ватикане папа римский отлучил их от церкви. Культ Юпитера, культ Марса, орлы легионов, гладиаторские игры — почему бы не распять несколько сотен мятежных рабов, как это делали великие Цезари и Крассы? Эфиопы, в свою очередь, никакому Юпитеру не поклоняются и считают себя честными христианами. Поэтому они распинают наших людей как разбойников, распятых рядом с Христом — чтобы они могли таким образом очиститься и искупить свои грехи.

— Странное какое-то христианство, — заметила Сильвия и наконец-то соизволила сделать несколько снимков.

— Африка, — только и сказал де Винтер. — Ладно, пойдем отсюда.

— Вы не собираетесь снять их с крестов? Похоронить по-христиански? — удивилась парижская акула пера.

— Африка, — повторил Виктор. — Нет, мы не будем снимать их с крестов. Но и без последних почестей не оставим. Все засняла? Побереги пленку, еще ничего закончилось.

По знаку капитана к цепочке крестов приблизились двое солдат, вооруженные ручными огнеметами. Они быстро прошлись вдоль ряда крестов, поджигая распятые мертвые тела одно за другим, после чего поспешно отступили к опушке леса, где уже стояли де Винтер, Сильвия, Ламберт и другие зрители. Ждать пришлось недолго. Не прошло и трех минут, как один из трупов, крайний слева, с грохотом взорвался. За ним еще двое, почти одновременно. И четвертый, оказавшийся последним. Остальные продолжали гореть просто так.

— Разумеется, они заминировали распятые трупы, — на всякий случай пояснил де Винтер, в то время как Сильвия продолжала щелкать затвором фотоаппарата. — Когда-то мы попадались в эти ловушки... но мы быстро учимся.

В очередной раз оказавшись на дороге, капитан приказал привести к нему захваченных в бою пленных. Богатый улов. Шесть человек. Пять эфиопов, один белый. Пленников построили в ряд, связали за спиной руки и поставили на колени. Де Винтер окинул их пристальным взглядом и дал знак аскеру, застывшему на правом фланге. Эритреец взмахнул шотелем — и по дороге покатилась первая голова. Сильвия закашлялась, но продолжала снимать. 'А вот эти снимки надо будет у нее потом отобрать', — хладнокровно подумал де Винтер.

— Ничего не хотите мне рассказать? — спросил капитан по-французски, потом по-амхарски. — Это ваша работа — там, в лесу? Восемь крестов?

Пленные промолчали, и тогда де Винтер снова взмахнул рукой. Вторая черная голова слетела с плеч. Пока еще живые пленники отнеслись к этой церемонии спокойно, равнодушно и даже с пониманием. Кроме белого — тот тяжело и часто дышал. Впрочем, это могло быть последствием газовой атаки. Противогаз был старый, вот и пропустил немного отравы.

— Разве вы не должны были их допросить? — неожиданно спросила Сильвия, проявив несвойственное журналистам стратегическое мышление. — Узнать их планы, военные секреты?

— Конечно, — охотно согласился де Винтер. — Но это мелкие сошки, все равно ничего интересного не знали. — Еще одна голова рассталась с телом. — Поверь моему опыту. — Четвертая голова упала в дорожную пыль. Остались только двое — белый и один из эфиопов. — Хватит, пожалуй. Уберите трупы с дороги и заминируйте их — за нами должок. Головы возьмем с собой. Как и этих двоих.

— Лучшей убей меня прямо здесь, фаранж! — неожиданно крикнул уцелевший абиссинец. — Все равно ты от меня ничего не узнаешь! Я вам ничего не расскажу!

— Узнаю, обязательно узнаю, — ласковым тоном отвечал капитан. — Тебе ли не знать — рано или поздно все говорят. А ты ничего не хочешь нам сказать? — Де Винтер повернулся к белому пленнику. — Какое-нибудь героическое последнее слово или благородное яростное проклятие? Кто ты такой вообще? Марксист, фабианец, 'освободитель'? Ты вообще по-французски понимаешь? Или мне на другой язык перейти?

— Да получше тебя понимаю, бельгийский вафельник, — прохрипел пленный и презрительно сплюнул.

— Вот это да! — воскликнул де Винтер. — Мадемуазель Трембло, это же ваш соотечественник! Не хотите ли взять у него интервью? Нет, не сейчас. Мы и так задержались. Пора выдвигаться. Радист! Доложите в штаб о стычке. Отправляемся через десять минут.

Остаток пути в связи с потерей автобуса капитану и его гостье из Парижа пришлось проделать в кузове грузовика, но тут уж ничего не поделаешь.

___

IV

* * *

Крепость Фасил-Гебби, построенная абиссинскими императорами за три сотни лет до описанных событий, возвышалась на окраине Гондара, к северу от городского рынка. Это было целое скопление башен, фортов, дворцов и хозяйственных построек, обнесенное высокой крепостной стеной из серого камня. В прежние времена здесь находилась резиденция правителя страны, но к тому времени, когда на эфиопских берегах высадились бельгийские конкистадоры, Фасил-Гебби пришла в заметный упадок. В конце 19 века крепость захватили суданские фанатики-махдисты и на некоторое время превратили в опору своей недолгой власти в этой провинции. Бельгийцы, отбившие Фасил-Гебби у суданцев в ходе короткого, но ожесточенного сражения, кое-как привели крепость в порядок и разместили в ней свой гарнизон. Летом 1936 года в Фасил-Гебби стояли два эскадрона кавалерии, две роты бронемашин и три батальона пехоты — в том числе и батальон капитана Виктора де Винтера.

Колонна автомобилей под его командованием въехала в крепость поздним вечером, но встречать ее вышли многие. Среди них был полковник Верлинден, начальник гарнизона:

— Я получил ваш доклад по радио, но мне хотелось переговорить с вами лично. Что там произошло?

Де Винтер коротко описал столкновение на лесной дороге.

— Ясно, — кивнул полковник. — Груз?

— Почти не пострадал, — сообщил Виктор.

— Хорошо, — снова кивнул Верлинден. — Завтра утром явитесь ко мне для более подробного доклада. Выставьте охрану и можете отдыхать.

— Будет исполнено, мой полковник.

Следующим был майор ван Тромп, военный агент из Нидерландского Египта, присланный в Бельгийскую Эфиопию для координации совместных действий против суданских инсургентов, которые доставляли не меньше хлопот, чем абиссинские партизаны. 'Стоило добраться до Африки, чтобы снова заполучить голландцев в соседи', — мысленно усмехнулся бельгийский офицер. И не только их. На юге снова владения французов — Уганда и Кения, по ту сторону пролива опять англичане — в Британской Аравии, люксембуржцы в Чаде опять не имеют выхода к морю, а над голландским Египтом с его дамбами, плотинами и каналами нависает Германская Ливия...

Ван Тромп был хмур, бледен, застегнут на все пуговицы и абсолютно трезв. Короче говоря, он откровенно страдал.

— Привез? — только и спросил он.

— Да, — так же коротко ответил де Винтер. — Вон, в машине лежит. Можешь забирать.

Ван Тромп так и сделал. В ящике, который он осторожно достал из машины, что-то звякнуло. Чувства голландца было легко понять — вот уже несколько дней ему приходилось выживать без хорошей выпивки.

— Виктор, ты настоящий друг, — твердо сказал ван Тромп. — Я этого никогда не забуду. За мной должок.

— Как скажешь, — пожал плечами де Винтер.

— Спокойной ночи, — добавил голландец и удалился вот тьму, бережно прижимая тяжелый ящик к груди.

— В этом городке можно найти хорошую гостиницу? — спросила внезапно подошедшая Сильвия. — Или мне придется спать в казарме? — хихикнула она.

— Что-нибудь придумаем, — неуверенно пробормотал де Винтер. — Давно здесь не было гостей женского пола... Пожалуй, придется поговорить с мадам Верлинден, супругой нашего полковника. Обычно она поздно ложиться, но стоит поторопиться...

— Жанна, неужели это ты? — судя по звону бутылок, майор ван Тромп неожиданно вернулся обратно. — Твой голос показался мне знакомым, но теперь я окончательно убедился. Новая прическа тебе идет, хотя не могу сказать, что я рад тебя видеть!

— Не понимаю, о чем вы, — голос журналистки заметно похолодел. — Кто такая Жанна?

Голландец осторожно опустил свой ящик на землю и приблизился еще на несколько шагов. Теперь они втроем — де Винтер, Сильвия и ван Тромп — стояли в свете автомобильных фар.

— Точно, это ты, — удовлетворенно кивнул ван Тромп. — Виктор, где ты ее подобрал?

— Да как вы смеете! — возмутилась Сильвия. — 'Подобрал'?!

— Мадемуазель Сильвия Трембло, репортер из 'Ле Пти Паризьен', — неуверенно представил ее де Винтер. — Сопровождает нас от самого порта, у нее есть разрешение командования...

— 'Сильвия'? 'Трембло'?! — расхохотался ван Тромп. — Да она такой же репортер, как и ты! Кто бы мог подумать, что я верну свой долг так быстро?! Позволь тебе представить — мадемуазель Жанна ди Палермо, специальный агент Второго Бюро Французского Генерального Штаба. Пусть ее фамилия тебя не смущает — она сицилианка только наполовину, а на вторую половину — корсиканка и горячая патриотка Четвертой Французской Империи. Что, не похожа? Это потому что в ее жилах течет кровь сицилийских норманнов. Я ведь не рассказывал тебе, как оказался здесь? Это она испортила мне карьеру. Кто бы мог подумать, что мы встретимся так скоро — и именно здесь, в Фасил-Гебби! Пожалуй, я все-таки рад этой встрече. Час расплаты пришел!

— Этот человек пьян, — решительно заявила Сильвия — или Жанна? — Не понимаю, что он такое несет.

— Вот как раз сейчас я совсем не пьян, — возразил голландец. — Не успел. Стоило тебе появиться на несколько минут позже...

— Это серьезное обвинение, — растерялся де Винтер. — Ты можешь его доказать?

— Конечно, — кивнул ван Тромп. — Завтра утром я первым делом телеграфирую в Александрию, и они пришлют нам полный набор документов и фотографий. Но я очень советую тебе запереть ее под замок прямо сейчас. Иначе завтра утром она будет где-нибудь на другом конце Африки.

— Это возмутительно, — рассердилась Сильвия (или все-таки Жанна?). — Милый, ты позволишь и дальше этому мерзавцу меня оскорблять?!

— 'Милый'?! — как эхо откликнулся ван Тромп и снова расхохотался. — Виктор, когда ты успел?! Говорю тебе, немедленно брось ее в подвал и потеряй ключ! Иначе беды не оберешься! Она не та, за кого себя выдает! Подлая шпионка, Мата Хари перед ней как невинный котенок перед тигром!

Майор Ван Тромп может и был законченным алкоголиком, но никогда не был лжецом. У капитана де Винтера не оставалось другого выхода как поверить старому союзнику и принять меры.

— Сержант Ламберт... — начал было он, но Сильвия-Жанна опередила его.

— Ах ты дрянь! — завопила она, замахнувшись на него своим дамской сумочкой. Как оказалось, это был отвлекающий маневр, потому что в другой руке мадемуазель Жанна ди Палермо сжимала извлеченный из той же сумочки дамский пистолет. В ночи грянул выстрел. Только один — подоспевший сержант Ламберт схватил ее за руку и отобрал оружие. Вслед за сержантом на место происшествия прибыл патруль военной полиции и на запястьях лже-журналистки защелкнулись наручники.

— Похоже, проблема с ночлегом разрешилась сама собой, — заметил капитан де Винтер. — Отведите ее на гауптвахту. Заприте в отдельную камеру. Завтра с ней поговорим.

— Вы за это поплатитесь, мерзавцы! — вопила 'Сильвия', когда ее потащили в ночь.

— Она промахнулась, — внезапно заговорил ван Тромп, все это время тщательно ощупывавший себя с головы до ног. — Христом клянусь, она промахнулась! Стреляла почти в упор, но промахнулась. Черт побери, за это надо немедленно выпить.

— Как будто тебе нужен был повод, — нервно рассмеялся де Винтер. Что за день! Одно приключение за другим.

— Присоединишься? — спросил голландец, кивая на ящик с бутылками.

— Ну уж нет, — покачал головой де Винтер, — с меня на сегодня хватит...

___

V

* * *

Утром следующего дня капитан де Винтер направлялся на доклад к полковнику. Его путь пролегал рядом с гарнизонным стрельбищем, откуда доносились выстрелы. 'Не рановато ли для учетной стрельбы?' — удивился капитан, но потом подошел поближе, разглядел, кто ведет огонь по мишеням и удивился еще больше. Когда же де Винтер бросил взгляд на мишени, то был просто потрясен и на какое-то время превратился в пресловутый соляной столб. Как раз в этот момент стрелки в опустошили свое оружие, повернулись, чтобы открыть новую коробку с патронами и обратили внимание на де Винтера.

— А, Виктор, доброе утро! Присоединяйся к нам.

— Что здесь происходит? — пробормотал изумленный капитан.

— Я решил начать новую жизнь, — заявил майор ван Тромп из Голландского Египта. — А наш добрый друг Александр находится здесь, чтобы меня поддержать.

Товарищ Ван Тромпа, бородатый здоровяк штабс-капитан, представлял в крепости русскую колонию в Джибути. Никто из европейских коллег не был способен произнести, а тем более запомнить его фамилию, все звали русского офицера просто по имени — 'месье Александр', 'капитан Александр' и так далее, в зависимости от обстоятельств. Русский принимал это как должное и не обижался.

— Что здесь происходит? — повторил де Винтер и бросил пристальный взгляд на мишени. — Это то, о чем я думаю?

— Я решил начать новую жизнь, — упрямо повторил голландский майор. — Строго говоря, это решили за меня — там, наверху, понимаешь? Французская мерзавка не просто так промахнулась. Я получил второй шанс. Родился заново. Теперь все будет иначе. И первым делом я решил отказаться от алкоголя. Алкоголь — зло.

— Ибо воистину, — прогудел штабс-капитан Александр. Что бы там не говорили про русских, но этот русский даже не притрагивался к выпивке, потому что принадлежал к ортодоксальной христианской секте, где употребление горячительных напитков было строго запрещено. И вот этим утром Ван Тромп и Александр встретились на гарнизонном стрельбище, где принялись истреблять доставленные прошлым вечером запасы алкоголя. В буквальном смысле. Бутылки с хорошим французским коньяком и другими подобными напитками, аккуратно расставленные вдоль стрелковой насыпи, безжалостно расстреливались из служебных пистолетов.