Возможность летать сокращала для меня любые расстояния. Я подсчитал, что средняя скорость полёта примерно шестьдесят километров в час. Когда я обнаружил развалины монастыря, я сразу же туда наведался. Здесь были следы присутствия человека. Видимо, иногда здесь кто-то находил себе пристанище. Дырявая крыша всё же давала лучшее убежище от дождя, чем лес. Да и стены защищали от ветра и зверья. Но кроме давно потухшего кострища и прочего мусора, ничего путного мне здесь обнаружить так и не удалось. Сам монастырь был давно разорён и разрушен. Штукатурка на стенах, некогда расписанная религиозными фресками, обвалилась. Лишь кое-где ещё оставались фрагменты, держащиеся за стены последними силами. Но и эти фрагменты были исписаны, судя по всему, непристойностями и пошлостями. Букв я не понимал, но многие символы и рисунки не сильно меняются от мира к миру.
* * *
Я сидел на ветке дерева и караулил очередную рыбу, когда моего слуха достигло конское ржание. Звук шёл с дороги. Путники — это интересно. Может, у них можно будет выпросить огоньку. Я сорвался с ветки, несколькими взмахами достиг верхушек деревьев и полетел к дороге. Сваливаться к ним на голову с неба, я не собирался. Лишь немного обогнав их, я приземлился и, приняв человеческий облик, вышел на дорогу. Фрески в монастыре, даже при своей малости, дали мне информацию о том, что люди, которые живут в этом мире, не сильно отличаются от тех, что живут в моём. Конечно, фрески это не особо высокое художество, но понять, что у здешних людей две руки, две ноги и голова, было можно. Сейчас это предстояло проверить на деле.
Я присел на поваленное бревно и ждал. Дорога не была прямой как стрела, она огибала небольшие холмики и петляла по лесу, как будто прокладывали её пьяницы в день большой попойки. Так что небольшой отряд стало слышно раньше, чем я их увидел. Я жутко волновался, гадая, как пройдёт моя первая встреча с жителями этого мира. И вот из-за поворота появились всадники. Они ехали неспеша. Шесть всадников сопровождали деревянный фургон с зарешеченными окнами. Четверо всадников держались впереди фургона, а двое — позади. Фургоном управлял возница, а рядом с ним сидел ещё один охранник. Все были вооружены и одеты, как в эпоху рыцарей. Пластинчатые латы, из-под которых торчала кольчуга. Металлические наручи и поножи. Мечи у каждого на поясе. У двоих за спинами виднелись арбалеты. Охранник возле возницы держал свой арбалет взведённым, на коленях. Все были немного напряжены, хотя держались спокойно.
— Мужики, огоньку не найдётся, а то костёр развести нечем, — сказал я, вставая.
Странное дело, пока я не двинулся и не заговорил, меня даже не заметили, хотя отряд уже почти поравнялся со мной. Их реакция была молниеносной, мечи вылетели из ножен, а арбалет уставился в мою сторону. Вся процессия остановилась. Трое, не отрываясь, смотрели на меня, а остальные озирались по сторонам.
— Да не бойтесь вы, я один, и всё что мне нужно, это немного огоньку, — попытался я их успокоить.
— Зе херен, дет вас ное шат? — спросил один из всадников.
— Во, блин. И как же с вами изволите объясняться? — спросил я, обращаясь, скорее, сам к себе, чем к ним.
— Вас ное шат? — грозно повторил всадник. Судя по всему, главный в отряде.
— Нихт ферштейн, — ответил я, разведя руками.
Моя фраза оказала странное воздействие. Все просто взвились со своих мест.
— Арах азе тир! — закричал главный и ринулся на меня.
Выбора не было. Болт, выпущенный из арбалета, летел в мою грудь. Время словно замедлило свой бег. Все движения противников замедлились, но лишь на мгновение, но и этого мгновения мне хватило, чтобы принять верное решение. От удара хвоста арбалетный болт ушёл рикошетом в лес. Уйдя в сторону от опускающегося на меня меча первого всадника, я схватил его за руку и потянул на себя. Чтобы выдернуть его из седла, я даже подпрыгнул и упёрся в лошадь ногой. Я сам не рассчитал своей силы, видимо, она у меня была большая, даже несмотря на недельную голодовку. Всадник не удержался в седле и грохнулся на землю. В последний момент я успел перегруппироваться, и, в итоге, моё колено всем моим весом ударило ему в грудь, выбив из него дух. Разворот, прыжок вверх, взмах крыльев, и я уже на верху фургона. Второй болт, адресованный мне, пробил бедро несчастному всаднику. Ударом хвоста я выбил арбалет из рук стрелка. Второй удар пришёлся ему плашмя сбоку по голове. Он слетел со своего места и вместе с возницей упал на дорогу. Ещё два быстрых удара, и двое всадников вылетели из своих сёдел. Я расправил крылья и зашипел. У меня это здорово получилось. Оставшиеся всадники испуганно замерли. До них, наконец, дошло, что они столкнулись не с простым человеком. Первая стычка была не видна тем, кто ехал позади фургона, да и те, кто был спереди, не сразу поняли странность происходящего. Я ведь поначалу выглядел как человек, а мой хвост могли принять за простой хлыст, и только, когда я окончательно трансформировался, до них дошло, с кем они имеют дело.
Не думаю, что такие, как я, в этом мире были распространены. Наверняка, люди рассказывали друг другу сказки о якобы встреченных или виденных демонах, но реальных свидетелей никогда не находилось. Не говоря уже, об обучении искусству боя с демонами. Я тоже в драках был не мастак. Возможно, насядь они все вместе и дружно, они разделали бы меня под орех, но замешательство и психологический фактор были на моей стороне. Я их не боялся, чего не скажешь о них. Мой вид вызвал в их душе все тайные ночные страхи. Вспомнились все сказки о невероятных возможностях демонов. Как они заживо утаскивают людей в ад. Одним движением вынимают душу из тела человека и испепеляют взглядом. У меня не было и половины этого набора, но зато была внешность демона. Это сработало лучше всякого оружия. Всадники, оставшиеся в седле, в ужасе бросились прочь. Пришпоривая коней, они галопом понеслись туда, откуда приехали. Я раздумывал ровно секунду, а затем, сорвавшись с места, взлетел вверх и быстро настиг их. Сбить их с лошадей оказалось не тяжелее, чем поймать рыбу. Падать с лошади в латах, дело печальное. Но мне не хотелось, чтобы они раньше времени поднимали суматоху. Я не хотел их убивать, и не собирался этого делать, но надо было получить от этого отряда максимум пользы. Будет обидно, если как раз у ускакавшего всадника окажутся спички, или чем там они добывают огонь. Лошади, лишившись своих седоков, перешли на шаг, а затем и вовсе остановились. Я вернулся к фургону и, найдя верёвку, связал всех своих пленников. Вначале тех, кто был возле фургона, а затем и тех, кто пытался ускакать. Падение с лошадей здорово подорвало их моральный дух, и, как ни странно, больше они убежать не пытались. Мы все расположились прямо тут на дороге. Я вытащил болт из ноги раненого всадника и перевязал его рану. Затем обыскал их вещи. Ребята оказались запасливыми. В число моих трофеев попали: бурдюк с вином, несколько караваев хлеба и прочая снедь, по которой я так истосковался. Нашлись и спички, а также кресало с огнивом. Ещё я забрал себе хороший боевой нож с ножнами на хорошем поясе, который снял с их командира. В запертом фургоне, ключ от которого нашёлся в вещах того же командира, оказался небольшой сундук с монетами. Видимо это были сборщики налогов или некое их подобие. Может не сейчас, но в будущем, мне понадобятся местные деньги. Так что сундучок тоже добавился к моим трофеям. Ещё я обнаружил несколько скатанных одеял, видимо, для ночёвок в лесу. Котелок и прочую утварь. Так же я забрал и кожаные плащи у всадников. В целом набралась изрядная куча добра. Подумав, я добавил к этому оставшуюся верёвку. Упаковать всё мне удалось в несколько седельных сумок. Сундучок с монетами я обвязал верёвкой, чтобы удобнее было нести. Можно сказать, я обобрал их как липку, забрав всё не столько ценное по стоимости, сколько по надобности в хозяйстве.
— Вот видите, к чему приводит насилие. А я-то всего и хотел, что получить от вас спичек, — с этими словами я потряс коробком возле лица пришедшего в себя командира.
От этого звука лицо командира побелело. Он что, решил, что я их зажарю и съем? Возможно.
Я погрузил всех вояк в фургон, побросал туда всё оружие, а затем закрыл его. Привязал всех лошадей одну за другой позади фургона. Развязал возницу и дал ему ключ.
— Откроешь, только когда взойдёт солнце, — сказал я, показав по небу путь солнца.
Для ясности я нарисовал это в дорожной пыли и убедился, что перепуганный вконец возница меня понял. Затем махнув рукой, велел ему ехать дальше. Фургон, скрепя и покачиваясь, двинулся дальше. Я не надеялся отнести все захваченные вещи за один раз, поэтому, оставив часть на дереве, взял, что смог, в том числе и сундучок с деньгами, и полетел. Но я полетел не к пещере, а взял курс от пещеры и пролетел немного над дорогой так, чтобы меня смог увидеть возница. Пусть, если меня и ищут, то в другой стороне. Сделав изрядный крюк, я вернулся к пещере, летя над самыми верхушками деревьев. За оставшимися вещами я вернулся так же осторожно.
Жечь костёр в самой пещере, может и хотелось, но было, по меньшей мере, неразумно. Добытые одеяла и облагороженная плащами стена обеспечивали меня ночью необходимым теплом. Тем более, запас продуктов освобождал меня, минимум дня на три, от добычи пищи. Я уделил своему жилищу чуть больше внимания в плане маскировки. Пока не удостоверился, что ни с реки, ни даже с высоких деревьев напротив, его не видно. Возможно, когда придёт осень и листья с дерева у входа опадут, вход в пещеру станет заметнее, но к тому времени отсюда надо будет уже смотаться. А пока сойдёт и такая маскировка. Ещё надо будет быть поосторожнее с моментами входа и выхода из пещеры. Если заметят, то могут устроить ловушку.
Как бы там ни было, я уже начал готовиться к предстоящему походу. Надо было придумать, какие вещи взять, а какие оставить. Ещё было бы неплохо соорудить рюкзак, наподобие того, что был у меня в моём мире. Кожаные плащи я захватил именно с этой целью. Нашлись и хорошая толстая иголка с ниткой. Шить я умел ещё со второго класса, и даже позже частенько мастерил для похода разные сумочки и мешочки. Работать с кожей я тоже умел. Этому я научился на одной фирме, когда там работал. В целом, совокупность навыков давала мне неплохую возможность получить то, что я хочу, а три дня отдыха обеспечили мне необходимое время. Перелив вино по маленьким флягам, я наполнил бурдюк водой, чтобы эти три дня не вылезать без надобности из пещеры.
* * *
Через два дня в районе дороги послышалось конское ржание и звук рога. Судя по производимому шуму, приехал большой отряд. Даже слышался лай собак. Интересно, кого они хотели выследить собаками? Или их собаки летать умеют? Тогда вряд ли мой след в воздухе ещё остался. Я не отвлекался. Пусть ищут, коли охота поохотиться на демонов. Вскоре шум удалился в противоположную от реки сторону. Моя хитрость сработала. Простачки, посчитали, что я прямиком полетел к своему логову. На следующий день охоты даже слышно не было.
Наряду со всеми своими прочими способностями, я обладал и ночным зрением. Не скажу, что видел ночью как днём, но предметы различал достаточно чётко. Охотиться в тёмное время суток я ещё не пробовал, но однажды это стоило попробовать. Рыба надоела, а запас продуктов, которые я захватил у всадников, подходил к концу. Полагаться только на зрение, было бы слишком оптимистично. Ночью в лесу мне помогал слух. Хотя я ещё не мог на слух отличить одно зверьё от другого, но хотя бы определить размер от производимого им шума, я мог. Но даже это не сделало мою первую охоту удачной, и я вернулся на реку. Здесь мне неожиданно повезло. На водопой пришла небольшая косуля. Это было несколько больше, чем мне было необходимо, но если постараться, то можно даже заготовить мясо впрок. Я постарался убить её как можно быстро и тихо, одним ударом хвоста срубив ей голову.
Может это и жестоко, но когда стоит выбор между моим выживанием и жизнью животного, я выбираю свою жизнь. Можно сколько угодно рассуждать о цене жизни и вреде поглощения мяса. Но всё заканчивается, стоит вам оказаться один на один с природой и необходимостью выжить. Попробуйте побыть вегетарианцем в лесах средней полосы. Насколько вас хватит? И как скоро вы сами станете чьей-нибудь добычей?
Облюбовав для своей кухни заброшенный монастырь, я принялся за разделку туши. Огонь костра надёжно закрывали стены, а искать демона пусть даже в заброшенном монастыре, станут в самую последнюю очередь. К тому же он был в стороне от того направления, что я указал вознице. Но я всё равно был настороже.
Соорудить небольшую коптильню, дело не сложное. Подходящего материала было вдоволь, дров тоже хватало. Разделав тушу, я принялся за дело, стараясь производить как можно меньше шума.
Коптить мясо дело не быстрое, и у меня на это ушёл почти день. Не скажу, что всё и сразу получилось, но припомнив то немногое, что я знал и читал об этом, мне удалось добиться приемлемого успеха. По крайней мере, запас мяса в дорогу теперь у меня был. Свою коптильню я разрушать не стал, мало ли пригодится, но вот останки косули спрятал со всей тщательностью. Дождавшись вечера, я вернулся в своё логово. Предыдущий день меня порядком измотал, поэтому я позволил себе отоспаться.
* * *
Стоящего на повозке монаха Седень увидел ещё издали. Вокруг него уже собралась толпа деревенских жителей. Он подошёл, чтобы разузнать, что творится.
— Чего народ полошит? — спросил он стоящего с краю толпы мельника.
— Ведьм ловит, — ответил мельник.
— Так в нашей деревне их, вроде, уже всех пожгли?! — удивился Седень.
— А кто его знает, всех али не всех, — философски заметил мельник. — К тому же этот денег за них обещает.
— И много? — заинтересованно спросил Седень.
— Много, возами возят, а он даёт три серебряника, — ответил мельник.
Седень почесал в затылке. Три серебряника деньги немалые, на них можно корову купить, да крышу у хлева новую справить. Скоро зима, холода, а после сборов всех налогов, оставшегося едва на половину крыши хватит. Он задумчиво вздохнул и пошёл домой. Дома его ждала жена и дети, а в подполе сидела соседская девчушка. Пряталась от всех. Намедни всех её родных на костёр побросали, как ведьмаков и пособников дьявола, а она вот у них схоронилась. Раньше вся деревня к этим ведьмакам лечиться бегала, а как пришла новая вера, всё изменилось. Теперь травами да заговорами лечиться нельзя, душу потеряешь. А душа — это тебе не шухры-мухры. Кому охота веки вечные в аду гореть, да страдать за грехи свои земные, по недоразумению сделанные. Седень то и схоронил девчушку, больше по старой памяти, когда её бабка первенца его выходила. Мальчонка слабым родился, думали, помрёт, а нет, отнесли к старой Сивизне, та трав дала, отпоили, выходили. Так что, когда доминиканцы пришли ведьм жечь, Седень украдкой девчонку к себе в дом увёл. Вот только, что с ней теперь делать, не знал. Не век же ей в подполе сидеть. Рано или поздно кто-то из соседей всё равно прознает. ...А тут три серебряника за неё дают... Корову купить можно. Молоко да сметана в доме будет. Маслицем баловаться станут. Что лишнее продать можно, себе в достаток. Там, глядишь, и обнов подкупить: себе, жене, детям. Седень кинул взгляд на дом соседа. Вот кто живёт жирно, а ведь тоже небогатым родился. Там подзаработал, тут подсуетился, зато теперь ходит барин барином. Чем он, Седень, хуже его?! А от девахи проку никакого, одни убытки, а не ровён час, кто дознается, беды не оберёшься. Тут и сам можешь попасть на костёр. Скажут, мол, раз знаешься, знать, и сам такой.
