Очнулась я уже дома, в своей комнате. Воспоминания почти сразу лавиной обрушились на меня. Вначале пришла паника, мне было плохо от осознавания, что я убила. Убила впервые в жизни, пусть и защищая имото. Стоп, имото... Карин! Что с Карин?! Паника придала мне сил, и я смогла подняться. На краю сознания мелькнула мысль, что я почти не ощущаю свою чакру, а сенсорные способности молчат. Такое ощущение, что их вообще нет. Похоже, у меня сильное истощение. Мысль мелькнула и пропала. Сейчас важно выйти и узнать, что с имото.

Я успела только подняться с кровати, попутно задев тумбочку и сбив с нее кувшин с водой. На грохот, поднявшийся от падения кувшина, прибежал Рио, а вслед за ним и малышка Карин, которая бросилась ко мне и, обняв, заплакала. Я постаралась ее успокоить, но это плохо выходило. В конце концов, Рио сграбастал нас обеих в охапку и попросил меня больше так их не пугать. Знаете, я не думала, что так привяжусь к этим детям, но сейчас, сидя с ними в обнимку на своей кровати, отчетливо понимаю, что они моя семья. Только сейчас я осознала, что не смогу бросить их или заставить себя забыть их. За этих двоих, ну еще за двух отото, я порву любого. Но что самое удивительное: старшее поколение я не стала воспринимать лучше, в отличие от росших со мной или под моим наблюдением детей. Я воспринимаю их чересчур отчетливо, считаю себя обязанной их защитить, в отличие, опять же, от старшего поколения. Надо будет посмотреть в Библиотеке, подобная реакция ненормальна! Ведь я не только привязалась к ним, но и очень отчетливо чувствую их эмоции.

Впрочем, долго нам так сидеть не дали: пришел дед и разогнал нас всех. Мне, как пришедшей в себя, но из-за чакроистощения непригодной к тренировкам еще как минимум день, а для профилактики два, сплавили близнецов до вечера. Знаете, сидеть с младенцами, да еще гиперактивными младенцами порядка десяти часов — это мука! Моя способность транслировать положительные эмоции спасала плохо, хотя от чакры и не зависела, ведь успокоить ладно, но их же надо кормить, поить, купать и менять пеленки! Нет, я это уже все умела, прошла, так сказать, с Карин, да и не первый раз меня так оставляют. Но тогда у меня была возможность свалить все на клонов, а сейчас я чакру почти не чувствую, что говорить о ее использовании?! Можно сказать, что в этот день я, наконец, снова почувствовала, что значит быть почти обычным человеком, а не шиноби. Могу сказать одно... мне не понравилось. Поэтому, когда их от меня, наконец, забрали, я была на седьмом небе от счастья. Хотя мысль о том, как я зависима от клонов, неприятно кольнула. Учитывая, что в свои семь лет я спокойно вызывала около сотни, но могла использовать целый день только десять... это было заметно, ведь все десять либо продолжали обучение, либо делали какие-либо срочные дела, не говоря о том, что я постоянно призывала клонов на короткий срок и сверх лимита.

Следующий день для меня, как и обещал дед, даже несмотря на то, что я полностью восстановилась, был свободен от физических тренировок, но зато меня припахали разгребать чердак. Оказалось, что тетя ждет еще одного ребенка, и было решено отдать Рио чердак полностью, а в его комнате сделать детскую. Братишка был не против, ведь чердак был больше и через окно он мог выбираться на крышу, любоваться на облака или звезды, когда как.

Разбор завалов занял весь день, но он того стоил. Чердак был избавлен от хлама и отмыт от пыли с грязью, хлам в свою очередь был рассортирован на 'пригодится', 'сжечь' и 'нужное', а так же я нашла старую переписку моего отца и его сестры Кушины. Я, кстати, не поверила своим глазам! В письмах было официальное приглашение не только в гости, как родственник к родственнику, но и подписанное Йондайме приглашение на присоединение остатков Клана Узумаки к Конохе на постоянной основе и присвоение ему в таком случае голоса в совете! А Кушина в письме рассказывала, что они построили себе шикарный особняк на земле, принадлежащей нашему Клану, вернее, на месте, где раньше было его посольство от Узушио. Хвасталась, что она смогла восстановить барьеры и вскользь упоминала о каком-то Храме Масок, принадлежащим нашему клану и прикрытым специальным барьером. В некоторые письма были вложены фотографии, их было всего три: одна, где были запечатлены две подруги, 'Кушина и Микото', как гласила надпись на развороте; вторая, где была Кушина и голубоглазый блондин в форме джоунина, 'я и Минато' было написано на развороте; ну и третья, там в праздничном кимоно стояли две пары: сама Кушина и Минато, а так же уже известная мне Микото с Фугаку, по крайней мере, так было написано. Писем было много, но все они были давнишними. Когда я спросила о них тетю, та сказала, что присланы они были еще до моего рождения, и переписку после смерти отца никто возобновлять не стал. Причины подобного поступка мне рассказать отказались, да я и сама настаивать не стала, только перечитала всю переписку, запечатала в свои ручные печати, отделив и запечатав отдельно (на всякий случай) приглашение в Коноху и письмо, которое прилагалось к нему. Честно говоря, мне повезло, что я поступила так, ведь не будь у меня тех писем..., но об этом позже.

Продолжение следует...

========== Глава 4. За день до восьмилетия ==========

Следующий год был богат на события. Я заключила контракт с лисами, правда, могла еще с дельфинами, но зачем они мне на суше? Это пока Узушио было цело, они были в фаворе, а тут? Нет, я бы, конечно, хотела заключить договор с кем-нибудь более опасным, но выбора особо не было. Тем более, поговорив с главой лисов, я получила разрешение на заключение еще одного контракта. Главное, чтобы только животные между собой поладили, и все. По пояснениям тех же лисов: они разведчики, шпионы, курьеры и даже ирьенины, но при этом посредственные бойцы, поэтому стараются не враждовать с другими, а учитывая, что их призыв не использовался со времени Первой Войны Шиноби, то и конфликтов на почве стычек с вражеским призывом тоже нет — я и сама не любила бои и убивать (дед после той стычки с нукенинами взялся за меня и Рио всерьез, и теперь мы не только тренировались, но часто по его приказу охотились на нукенинов и бандитов. Сначала было тяжело, но спустя полгода мы смирились. Нет, мне не понравилось убивать, но урок с нападением на Карин я усвоила крепко, и теперь могла убить не колеблясь, хотя и старалась избежать этого), то они более чем меня устраивали, хотя я и не знала, откуда в библиотеке взялся этот призыв. Но для меня он более чем подходил, особенно учитывая шпионские возможности.

Где-то через месяц после пробуждения моей способности вызывать Цепи Чакры, я научилась не только призывать их осознано, но и чисто из упрямства смогла научиться вызывать не сразу все шесть, а только нужное мне количество. Было довольно сложно, но благодаря почерпнутым знаниям из библиотеки и разрешению увеличить используемое количество клонов с десяти до двадцати, у меня всё получалось. Кстати, пять клонов постоянно разучивали фуин под предводительством дядюшки Кейтаро и бабуси Сузуме, которая попутно создавала еще двух клонов и, беря моих двух, обучала их клановому этикету и старалась воспитать во мне гордость настоящего главы клана, а так же передать нужные для этого знания, делясь своим опытом бытия старейшиной. Пять клонов обучались Цепям Чакры, остальные восемь были отданы на откуп оставшимся женщинам, которые старались обучить меня всему, что знали. И если ирьедзюцу, сенсорика или обучение варить отвары и лекарства, создавать яды и противоядия я еще понимала... да я даже с шитьем и вышивкой смирилась! Ведь они также показывали, как спрятать в узоре печати или добавить секретные карманы в одежду! Но зачем мне умение ходить в окобо? Или краситься, как гейши, в неполные семь лет? Да я даже в прошлой жизни особо не красилась! Только слегка тушью подчеркивала глаза, да неброские тени накладывала, ну еще, чтобы губы не сохли, блеск использовала и все. А тут?!

Хотя для кого мне было там стараться? До двадцати лет брат неусыпно следил за обожаемой сестренкой, до восемнадцати вообще, можно сказать, и не отходил от меня, либо кого-нибудь из друзей своих приставлял, пока не женился, да и потом тоже приглядывал. Нет, я брата любила и даже была ему благодарна за это, особенно после одного случая, но палку он все же перегибал. До того, пока я в универ не поступила, он всех парней, которые рядом со мной бывали, знал и отпугивал, но я ему, честно говоря, была благодарна.

Нет, я не боялась парней и не избегала отношений с ними, но, как правило, они не выдерживали со мной дольше месяца. Абсолютный рекорд был тридцать пять дней! После мы расставались. Иногда тихо, иногда со скандалом. Конечно, я сама во многом была виновата, грубо говоря, мне не хотелось только познакомившись с парнем сразу прыгать ему в койку. Я старомодно считала, что нужно хоть немного узнать друг друга, но выставленную мной планку в два месяца так ни один и не перепрыгнул. А после того, как один претендент — именно тот, который продержался тридцать пять дней — чуть не изнасиловал меня на мой же День Рождения, и если бы не брат, вовремя вернувшийся домой, то неизвестно что было бы, я вообще потеряла всякое желание строить отношения. Поэтому в свои тогдашние двадцать три была свободна и чиста, как не знаю кто, что вызывало закономерные насмешки подруг. Было, конечно, неприятно, но не смертельно, да и менять особо ничего не хотелось. Как говорила мне мама, жду чуда и принца на белом коне, и дождалась... правда, далеко не принца, но чуда уж точно.

Как уже понятно, краситься я особо не любила, а тут меня насильно учили, ведь 'каждая уважающая себя куноичи, и тем более высокого происхождения, должна уметь это делать!'. Мое справедливое замечание, что мне всего семь, никого не интересовало. Как сказала тетушка Мегуми, попутно уча меня на трупе какого-то нукенина сращивать кости и внутренние повреждения, 'Все может пригодиться, и возраст тут не причем!'. В общем, весело мне жилось.

За день до моего восьмилетия, двадцать третьего июля случилось то, что навсегда изменило мою размеренную жизнь. Кто-то смог прознать, где мы живем, но... думаю, расскажу все по порядку. День был обычным, только в воздухе висело предпраздничное настроение, ведь завтра праздник — мне исполнится восемь! Ну, по крайней мере, мой День Рождения почему-то вызывал у всех именно такие эмоции, хотя сама я к нему относилась весьма спокойно. Единственное, о чем я в тот момент жалела — это то, что дед отправил всех остальных детей — конечно, предварительно тщательно замаскировав и скрыв чакру печатями — в соседний город за покупками, и вернутся они только завтра к обеду, не раньше. Эх... жаль, конечно, но зато я могла спокойно заниматься своими делами, разве только оставив одного клона приглядывать за второй своей имото, которая родилась всего полгода назад и нуждалась в постоянном присмотре, но ведь один клон, отвлеченный на присмотр, это не пять? Хотя все равно мне делать было особо нечего, по традиции у меня сегодня-завтра выходной. За то время, которое я провела в этом мире, я окончательно свыклась с тем, что мне не вернуться. Да, я грустила иногда по оставшейся там семье, но благодаря мелким я почувствовала, что нужна тут. Что мое место здесь.

Задумываясь о том, чего я достигла за время, проведенное в этом мире, я могу с уверенностью сказать, что стала первоклассным медиком и, как говорили тетя Мегуми и бабуся Сузуме, получила ранг 'A' по знаниям, и если будет практика, то один-два года и по умениям, а так... пока немного не дотягиваю. Ведь большую роль в лечении пациента играет и умение быстро принимать верные решения, а в этом иногда приходится полагаться на опыт и интуицию, подкрепленную знаниями. Благодаря изучению ирьедзюцу и общим упражнениям по контролю чакры я имею неплохой ее контроль, можно сказать, ювелирный, если бы мой резерв не рос так быстро из-за специальных изматывающих тренировок. Но посылая постоянно большую часть клонов тренировать контроль, мне удается поддерживать ее на приемлемом для ирьенина уровне, хотя и дается это с трудом.

Количество клонов, бывшее год назад около сотни, сейчас перевалило за триста и продолжает расти. Дед милостиво разрешил пользоваться полусотней после того, как я научилась восстанавливать свое тело, не складывая печати, что позволяло ускорить обучение. Особенно это было заметно в тайдзюцу. И хотя опыта мне пока не доставало, я была уже серьезным противником. Год, потраченный на отлов нукенинов и бандитов, дал необходимое. Дальнейший мой рост зависел уже от роста физических данных, ведь не всегда спасает усиление ударов и тела чакрой — иногда нужен рост и вес, а этого у меня пока не было и вряд ли будет существенным (я все-таки девушка, а не парень-качок!). Приходилось брать ловкостью и гибкостью, а также скоростью.

Сенсорика развивалась тоже неплохо, я могла спокойно контролировать расстояние до пяти километров в лесу и ста метров в густозаселенном городе, правда, чем больше людей, тем больше информации и тем сильнее я уставала, поэтому в городах я сознательно сужала контролируемую площадь метров до десяти или вообще отключала. Не хотелось свалиться от сенсорного шока..., а то было дело, проходили.

Фуин мне давался относительно легко, хотя и тут были нюансы. Простейший боевой фуин типа печати парализации, связывания или блокировки чакры мне давались без особых проблем, но срок их действия был мал и зависел от силы шиноби, на которого был поставлен. Например, сильный джоунин избавлялся от них за пару секунд, а генин мог и через сутки не освободиться. Меня радовало только то, что благодаря особенностям клана Узумаки я могла их легко представить и поставить простым прикосновением, не отвлекаясь непосредственно от боя. С обычным фуиндзюцу, наносимым на бумагу, ткань, кожу или любой другой подходящий материал, было лучше. Я могла воссоздавать почти любые печати, но времени иногда на них уходило море. Благодаря обучению у деда и бабушки Сузуме я даже научилась создавать сложные защитные барьеры для дома, затратив, правда, на это много сил, чакры, нервов и денег. С Цепями Чакры я прямо сроднилась и могла управлять движениями всех шести штук, как атакуя, так и защищаясь.

Стихии развивать мне начали только месяц назад и то... мои успехи — это только разрезанный пополам Футоном листок, да вызванная с помощью Суйтона небольшая лужа, которая по идее должна была стать грозным дзюцу Водного Шара. С кендзюцу вообще было глухо, учить меня ему еще никто не собирался, хотя с Рио уже были начаты занятия, и базовые стойки он изучил. Я просила начать и мое обучение, но своего обещания начать обучать меня кендзюцу не раньше десяти лет они упорно придерживались. Обучение Хирайшину тоже не сильно продвигалось. Нет, печати я ставила почти на любую поверхность касанием, но использовать могла только на короткие дистанции, не превышающие пяти метров, да и из-за слишком высоких скоростей делать могла не более пяти прыжков подряд, а дальше приходилось делать перерыв. Неплохо, конечно, для ребенка моего возраста. Дед мне как-то говорил, что я даже некоторых джоунинов Узушио смогла бы в бараний рог свернуть, но я считала, что этого мало.