| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Отужинав, я убрал со стола грязную посуду в специальный ящик, откуда ее заберет стюард, не тревожа меня стуком в дверь. Потрогал чайник, поморщился — остыл. Самый обычный керамический чайник, без всякой системы подогрева напитка. Звать прислугу я не хотел, поэтому в очередной раз нарушил все писаные и неписаные правила хорошего тона — прикоснулся пальцем к посуде, разогревая содержимое Силой. Отвратно, но зато горячее, за бортом 'Кристины' не май месяц, а вполне взрослый декабрь, хоть мы сейчас и плывем мимо Индии.
'Маааагия!' — насмешливо протянул внутренний голос, едва не заставив меня поперхнуться, плюнув отвратительным чаем на скатерть. За обвинение в использовании магии, сделанное прилюдно, полагалась любимая в этом мире смертная казнь. Как за владение запретным искусством, так и за неподтвержденное обвинение... для обвинителя. Пол, возраст, статус, звание были совершенно не важны.
Сегодняшняя дата — 14 декабря 3294 года. Отсчет идет со дня смерти Шебадда Меритта, последнего божественного мага планеты, прозванного Узурпатором Эфира.
Каждый мог получить шанс. Тварь, выползшая из сибирских миазмов, аристократ, схватившийся за пулемет во имя защиты семьи, даже китаец, пойманный с пачкой печатей, содержащих скверну — у всех был шанс жить дальше. Микроскопический, но все же. Магов же истребляли дольше, чем человечество себя помнит. Осознанное общение человека с эфиром запрещено и проклято сотни и тысячи раз, но все равно тут и там на планете люди пытаются учить заклинания, копаются в раскопках, экспериментируют. За ними охотится инквизиция, аристократия, военные, но эта зараза по прежнему липнет к миру. Человек может использовать эфир только посредством механизмов — это один из законов выживания, написанный этой планетой океаном человеческой крови.
Но подобное совершенно не ставит точку на сверхъестественном. Эфир лишь одна из граней этого мира. Еще есть множество источников странных сил — тьма, тень, кровь, свет, вера, другие планы. Это знание скрыто от большинства людей, как простых, так и благородных... хотя оно, в принципе, и не несет никакого решающего значения. Тайные могущественные силы лишь сидят и наблюдают, как человечество осваивает механику, строит заводы, борется с миазмами. Время этих сил не наступит — они слишком малы для движения цивилизации вперед. В отличие от эфира и науки.
Личная сила — явление совершенно другого порядка. Тренированное аурное тело предоставляет целый арсенал различных веселых штук — я могу подогреть чайник, прикурить сигарету, охладить бокал с напитком и, если сильно напрягусь — то даже силой воли подтащить по столу 'Линьер' к себе поближе! Отец, правда, с пренебрежением отнесся к такой дурной мощи аурного тела, загружая меня десятками часов упражнений на контроль. Правильно, кстати, делал — я непременно продолжу развитие, в попытках сделать свои манипуляции тоньше и слабее. Прогресс передо мной откроет неизмеримо большее, чем способность греть чайник с паскудным чаем!
'Ну, если ты останешься в Японии, то умение греть себе чайник будет куда важнее, чем навыки вождения 'Паладина'. Да тебе самому хочется быть подальше от стен Гримфейта' — хмыкнуло нечто внутри черепной коробки. Оно было право, но выбор был слишком сложен!
Силовые доспехи, работающие на эфире, были чрезвычайно требовательны к своему пилоту. Чтобы рулить большой человекоподобной конструкцией, требовалось филигранное владение аурой, оттачиваемое с самого детства. Тандем из человека и машины был способен на многое, из-за чего был отчаянно востребован везде — от сибирских застав до границ Халифата. Только вот люди, обладающие потенциалом заставить ходячие крепости двигаться, не собирались идти в пилоты. Лишних детей у высшей аристократии, способной себе позволить лучших репетиторов, индивидуальный подход и эксклюзивные методики обучения, не водилось.
Еще одна причина, по которой я был ходячим курьезом. Выполнить порученное в Японии, попутно совершенствуя свои навыки, вернуться домой, стать пилотом 'Паладина', если к тому времени не выпустят что-либо еще более мощное и защищенное — вот прекрасный, чистый, честный, а главное — уместный путь к достойной жизни. Слава, почет и рыцарское звание будут гарантированы сразу после экзамена! А уж потом...
С другой стороны...
'Советник посольства' звучит совершенно не так грандиозно, как водитель огромной железной махины, но перспектива куда как соблазнительнее. Япония всего десять лет назад приоткрыла свои границы для очень небольшого числа визитеров и была совершенной террой инкогнита для обывателей цивилизованного мира. Шестьдесят два года назад на этом острове произошел социальный катаклизм, из-за чего страна объявила политику полного изоляционизма, изменившуюся лишь недавно. Слухи, собранные графом Эмберхартом, утверждали, что подобное было связано с одним из Воров Тел, подробности же он поручил выяснить мне.
'Ты отвлекся, Советник...' — желчно прошептал внутренний голос. Я лишь скривился, аккуратно складывая и вешая одежду. Опять он прав. Просто не хочу думать о том, сколько на мне ограничений и условий, от которых просто так не избавишься. Положение обязывает, накладывает и возлагает. Кстати! Я подскочил к одежному шкафу и тщательно исследовал плечо своего камзола, за которое схватил верзила. Не обнаружив сальных пятен, я, тем не менее, прошелся десяток раз щеткой по условно грязному месту. Выглядеть я должен безупречно. Пока не доберусь до собственного гардероба.
Насчет одолевающих меня мыслей... плевать. Для начала нужно врасти в совершенно чуждую мне культуру, узнать эту страну, вернуть собственную память. Передо мной стоит тысяча и одно дело, плюс пять лет обучения в академии. Смысла сейчас выдумывать планы — нет.
'Молодец'
И тебе спокойной ночи.
Перед тем, как отправиться в царство Морфея, я вновь вспомнил выражение лица и глаз верзилы-жулика. Лихорадочный блеск жадности, решительности, отчаяния. Он был на взводе, настолько поглощенный мыслью меня неприкрыто ограбить, что проигнорировал пару курящих неподалеку военных. Про выстрел с 'Клатча' и говорить не приходится — даже после толчка, падая с высоты в три десятка метров, хабитатец так и не осознал, что уже мертв. Первый человек, убитый мной. Надеюсь, что он же будет последним.
Убивать собственноручно мне совершенно не понравилось.
Глава 2
Расположившись в душном купе японского поезда, я рассматривал сидящего напротив меня дворецкого, одновременно листая выданные мне досье. Человек был нанят со стороны, а не выбран из штата людей Эмберхартов, впрочем, как и весь штат прислуги для японской резиденции. Подобное вызывало как настороженность, так и интерес. Ощущение, что меня выпихнули из Англии с минимальной поддержкой семьи. Хотя, это довольно логично, картина отлучения от семьи несовершеннолетнего должна быть приблизительно такой — никакой роскоши, никакой поддержки от преданных роду семей слуг, никакого общения. Резиденция, несколько наемных работников, определенная сумма на ежемесячное содержание, пара контейнеров вещей — и крутись, как хочешь.
Ужасные условия, как в таких жить? Внутренний голос зашелся в истерическом смехе. Впрочем, это был хоровой сарказм. Я прекрасно бы смог жить один. С приходящей поварихой и прачкой... или хотя бы прачкой. Одним из самых ярких воспоминаний прошлой жизни у меня была память о чудеснейшем изобретении — стиральной машине. Стоило человеку всего лишь уметь немного готовить и регулярно посвящать время уборке — и ему даже не нужно было жениться! И это я говорю о бедных простолюдинах, богатые могли себе позволить прислугу, которая просто пихала грязные вещи в эту чудесную машину!
В порту Йокогамы меня встретили двое — мой старый учитель японского языка и новый дворецкий. Кикути Нобу провел два года в нашем лондонском особняке, обучая меня японскому языку, сейчас взяв на себя сейчас дополнительную обязанность поработать для меня гидом. Невысокого полноватого японца я знал хорошо, даже восхищаясь им местами — другие мои учителя предпочитали жаловаться на слишком плотный график обучения, в то время как Нобу находил возможности. Представить себе преподавательницу экономической географии, что решилась бы давать мне внеочередной урок прямо во время утренней пробежки по Кенсингтонским садам, я решительно не мог. Но хотел. Мисс Валентайн бы удивительно пошла спортивная одежда.
Еще один взгляд мельком на того, кому я собираюсь доверить собственную безопасность и обустройство уюта в ближайшее время. В возрасте, но далеко не стар. Невыразительное длинное лицо гладко выбрито, водянисто-голубые глаза смотрят на мир спокойно и безразлично. Выражение лицо в меру чопорное, до главного дворецкого замка Гримфейт этому господину далеко. Старина Карр мало отличался от настенных гаргулий или хорошего автоматона. Оу... автоматоны! Какая замечательная идея! Ей необходимо будет уделить самое пристальное внимание, когда придет время!
Чарльз Уокер, 44 года, вдовец, двое взрослых детей. Рост 186.5 сантиметров, вес 78 килограммов — то есть сухопар и жилист. В прекрасной физической форме. Владеет английским, немецким, итальянским и японским языками. Закончил Голдсмитс. В чем я чувствую подвох?
'Может быть в том, что на бумаге указаны данные в метрической системе, которая, по твоим смутным воспоминаниям должна быть другой?' — ехидно спросил внутренний голос.
Нет. Я поморщился, закуривая очередную сигарету. В 3266-ом, потеряв большую часть своих взбунтовавшихся колоний, Великобритания утратила еще и собственную систему мер и весов. Футы, дюймы, унции почти полностью ушли в прошлое, сдавшись под напором доводов прогрессивного мира. Много позже, в 3273-ем, Соединенное Королевство начнет выпускать сплавы серенита и гладия, что вернет ее на мировую экономическую и политическую арену во всем блеске и могуществе, но... утраченного будет не вернуть. Впрочем, никто особо и не старался.
— Мистер Уокер, — я обратил на себя внимание сидящего напротив меня у окна дворецкого. Лицо Чарльза изобразило умеренный интерес и готовность слушать, чем я тут же и воспользовался, похлопав по папке с его именем, — Указанных здесь сведений совершенно недостаточно для того, чтобы сформировать свое мнение. Не угодно ли вам дать мне объяснение, с чем связан дефицит информации?
— Распоряжение вашего отца, сэр, — немногословно отозвался дворецкий, вновь замирая неподвижно.
Вот значит как. Я взял другую папку, в которой была дана сухая выжимка по горничной. Анжелика Легран, 22 года, знает несколько языков, детей нет, не замужем, прекрасная физическая форма... и вновь все. Странно, мне же с этими людьми минимум пять лет жить. К чему такая секретность? Я начал поигрывать своей тростью и размышлять. Несмотря на то, что это приспособление для ходьбы мне было еще немного великовато по размерам, черную метровую палку с оголовьем в виде головы ворона я любил по-настоящему. Увесистая, сбалансированная, стильная! А главное — никаких скрытых лезвий, так любимых столичными денди!
Эти скрытые лезвия в тростях и зонтах вызывали у меня глубокое отвращение. Трость должна быть элегантным аксессуаром, а не дубиной с запястье толщиной. Какой тогда толщины клинок можно спрятать внутри? Как его использовать? Кусок шпаги с неудобной рукоятью, вот что такое эти модные и бестолковые шампуры! Моя трость — это лишь трость! Правда, если взяться за нижнюю ее часть, то она превращается в очень неплохой клевец, благодаря выдающемуся клюву ворона, а ее узкий кончик, стучащий обычно по мостовым и паркетам, умеет раскаляться до внушительных температур, позволяя быстро продырявить... что-нибудь, но это лишь мелкие детали, на которые никому не стоит обращать внимания!
'Ты просто больной на голову лицемер и фанатик оружия. Хотя нет, поправлюсь — вооруженный параноик с голосами в голове, вынужденный играть роль английского лорда'.
'А еще мне голоса в голове ставят диагнозы' — я умею мысленно бурчать в ответ своим внутренним тараканам. Те милостиво изволили поклониться, прижав правую лапку к груди. Позеры. Интересно, а если твоя шизофрения выполняет роль психоаналитика, то к каким последствиям может привести такой мезальянс?
— Так, стоп! — я стукнул тростью по полу, обращая на себя внимание Уокера и задремавшего было Кикути, — Всего. Две. Папки. Мистер Уокер, будьте любезны, поведайте мне о размерах дома, в котором мы будем проживать!
— Лордом Эмберхартом была приобретена стандартная резиденция по архитектурным планам Стивенсона и Маджолиса, — тут же отреагировал дворецкий, — Два этажа, восемь гостевых комнат, помещения для прислуги, небольшой зал для приемов, библиотека, кабинет, несколько подвальных помещений, жилая площадь составляет порядка тысячи двухсот метров. Вынужден заметить, сэр, что реалии этой страны в дефиците подходящей под застройку земли, поэтому дом лишен многого — конюшен, леса или хотя бы парковой зоны. На заднем дворе располагается небольшой пруд, беседка и несколько деревьев. На этом всё.
— Я не привередлив, — сделал я слабый отгоняющий жест рукой, — Но заинтересован узнать, как дворецкий и горничная вдвоем будут управляться с таким домом. А так же — где мне предполагается искать охрану, шофера, повара, прачку, портного, садовника? Служанок, наконец? Поверенного? Секретаря?
Дворецкий обменялся взглядами с бывшим учителем и начал себя неловко чувствовать. Ощущение, что они знают нечто нехорошее, но вынуждены молчать, было слишком сильно.
— Большую часть времени вы будете проводить на территории академии, Алистер-сан. — мягким тоном произнес Кикути, — Там полный пансионат. Резиденция вне вашего присутствия будет требовать минимум забот и усилий. Прошу простить, но это пожелание вашего отца. Он твердо убежден, что вам нужно больше общать...
— Благодарю вас, Кикути-сенсей, — вежливо поблагодарил я японца, грубо оборвав его плавный, но тягучий английский, — Я понял, что ничего не понял.
Мой новый дворецкий счел нужным просто промолчать. Не то, что меня сильно волнуют такие мелочи, как место жительства, главное — добраться до личных контейнеров, стоящих сейчас у особняка... Но! Владение информацией усиливает контроль над любой ситуацией. Я регулярно получаю сюрпризы от лорда Эмберхарта, а вот объяснение его действиям куда реже. Это... раздражает.
А когда я раздражаюсь, то хочу курить.
Выйдя из купе, я злобно выбил из портсигара длинную ароматную сигарету. Закуривая, я бросил взгляд на пробегающие пейзажи страны, о которой я знал буквально крохи. Японский чудовищно сложен, о его письменном варианте я знаю совсем немногое, чего хватит лишь для прочтения магазинных вывесок. Это нужно будет исправить. У сенсея, точнее — меня, было немного времени, которое мы все потратили на устную речь. Одному в пансионате заниматься будет трудно. Отец, ты и это просчитал? Хочешь, чтобы я обращался за помощью к людям? Общался с ними?
Подлый ты ворон.
Заметив краем глаза что-то низкое и белое, бесшумно подбегающее ко мне по коридору, я просто не успел вовремя среагировать. Внутри все разделилось на того, кто начал действовать, и того, кто отреагировал на происходящее короткой фразой — 'Курение убивает'.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
