| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Клац! Клац! — лязгнул затвор, и дверь туго отворилась.
-Бор? — удивлённо воскликнули гибберлинги.
-Он самый.
Я стал старательно перерезать путы. Последняя была Стояна.
-Живой! — радостно залепетала она.
Едва её руки стали свободны, друидка тут же повисла на шее.
-Живой, — хрипло повторила она, жадно зацеловывая моё лицо.
Я тоже обнял девчушку. Но вышло как-то неумело... неловко и торопливо.
-Что там наверху? — задал вопрос Востров.
-Нихаз его ведает... Но, думаю, драки нам не избежать. Ну, ничего... ничего-ничего... Пусть знают, что это ещё не конец!
Только мы все вышли из комнатки, как по ступеням стали торопливо спускаться трое филинцев. Так получилось, что впереди всех на тот момент оказался я. Потому и принял основной удар на себя.
Скажу сразу, что Крепыши Орм и Стейн были всё ещё не особо дееспособны: у одного была повреждена рука, у второго нога. Сейчас в основном приходилось надеяться только на себя.
Низкий потолок не давал возможности для полного замаха. Но это всё одно не повлияло на исход боя: не больше минуты и на корабле стало на три мертвеца больше.
Члены моего маленького отряда сгрудились у лестницы.
-Ну, парни... и девчонки... Кто не тля, айда за мной!
Лица и мордочки не выражали особого энтузиазма. А я его и не ждал.
Настрой у меня был боевой. Ясно ощущалось, как играет кровь, как она буйствует в венах, как довольно стучит сердце... Сознание окутывала знакомая уже эйфория.
Вдох... выдох... снова вдох... В бой!
Первым поднялся я. И едва выбрался на палубу, стало ясно, что дела тут хреновые и без нас...
Что такое астральная буря, я знал только понаслышке.
Судно швыряло из стороны в сторону. Это очень затрудняло и движение, и возможность сражаться, но я решился взяться за дело по серьёзному.
Удивлённые филинцы, хоть и были заняты делом, но тут же, не мешкая, набросились на нас. У них ещё не было времени, разобраться, что к чему. И надо было этим пользоваться.
Я приказал гибберлингам стоять рядом, но при этом не делать ни одного лишнего шага в сторону. Уподобившись огромному кулаку, мы стремительно ворвались в ряды ближайших ратников. И в голове вдруг разом пропали какие-то ни было мысли о жалости к врагу.
Признаюсь, что такой ярости я не испытывал уже давно. Или она внутри, в душе, накопилась, или просто это отголоски "драконьего сердца", в общем, на меня снизошло то состояние, которое до сих пор называют сверровским.
Руки, вооружённые клинками, были будто сами по себе. Они рубили, кололи. В стороны летели головы, падали окровавленные тела... На всё это я смотрел, словно со стороны, словно происходящее было каким-то сном.
Даже гибберлинги вдруг отступили назад. На их мордочках застыли маски одновременно и ужаса, и удивления.
Я видел Вострова, Стояну. Они тоже застыли, будто статуи. Их бледные лица, округлившиеся глаза говорили о полном смятении чувств.
Весь мой оставшийся отряд попятился назад к лестнице. А филинцы хоть и продолжали наступать, но видно было по глазам, что люди Яроцкого дрогнули и практически мне не сопротивлялись.
Раз... два... три... финт... блок... замах и удар... Раз... два... укол... Ещё один замах и чья-то голова покатилась по деревянной палубе...
Пленить кого-либо я не собирался. Это была месть. Не знаю, принесла ли она гибберлингам чувство удовлетворения за их павших на "Сипухе" товарищей, но я остался доволен. Поработал, что говорится, на славу. Отвёл душу.
Испачканный в чужой крови, несколько притомленный сражением, я огляделся по сторонам: все филинцы мертвы.
А внутри всё ещё клокотало. Пожалуй, боевого запала хватило бы на такое же количество ратников. Так что мне практически силой пришлось самого себя успокаивать.
Корабль снова швырнуло в сторону. Тут пришёл в себя Востров. Он отдал какую-то команду оставшимся своим матросам.
Крепыши медленно приблизились ко мне.
-Все тела за борт, — сухо сказал я, вытирая тыльной частью ладони рот.
И тут выяснилось, что у когга был повреждён руль поворота и ещё движитель. Очевидно, корабль успел натолкнуться на скальные обломки, парящие в астрале, и теперь он был, практически, не управляем. Подхваченный бурей, когг неуклонно приближался к далёкому незнакомому берегу.
Теперь стало ясно, отчего филинцы так долго не спускались к своему капитану. Они были заняты спасением судна. А мы...
От дальнейших мыслей внутри всё похолодело.
-Рули высоты хотя бы исправны! — как-то неестественно весело бросил Востров.
Не знаю, чем это могло нам помочь. Мы все сгрудились у правого борта когга. Приходилось крепко держаться за канаты и перила, чтобы не вылететь в астрал.
И тут корабль застонал. Это никакое не преувеличение... Какая-то секунда, и я услышал, как из самого его нутра вырвался утробный тугой звук... будто сдавленный стон израненного громадного зверя.
То, как мигом побледнел Востров, сразу же указало мне на то, что наши дела плохи. Капитан хмуро улыбнулся... Так это делает тот, кто понимает, что наступили последние мгновения его существования. Ещё чуть-чуть и придёт неизбежный конец.
И вот ты стоишь на самом пороге, на разделе меж прошлым, насыщенным яркими красками твоей жизни, и... шаг, а за ним лишь чистилище... и никаких чувств, никаких событий...
Я это настолько явно ощутил, что разом успокоился... Ну, Бор, тебе ведь не впервой идти туда, где ожидают своей участи Искры. Там покой... мирно горят свечи, царит полумрак... тишина... Бледные тени, бледные копии тех, кто когда-то назывался человеком, эльфом, орком... да кем угодно... Теперь они лишь туманные дымки, неясные образы...
Корабль вновь застонал. Потом послышался тихий треск рвущегося дерева.
Мы с Востровым поняли друг друга без слов. Я кивнул капитану и обернулся к Стояне.
Девчушка смотрела на меня, вытаращив глаза. Конопатый носик, темные бровки, по-детски сморщенный лобик. Такая маленькая, хрупкая, как бельчонок.
Я судорожно сглотнул.
Нет, себя мне не жаль. И жизни своей не жаль. А вот Стояну... У меня вдруг к горлу подступил комок...
Девчушка бросилась ко мне и крепко обхватила руками.
Востров взобрался наверх на мостик и, кажется, попытался заставить наше судно подняться вверх. Очевидно, он хотел пролететь над островом, но расстояние слишком быстро сокращалось, и мы едва-едва смогли приподняться над его берегом саженей на пять.
-Держитесь крепче! — заорал Востров.
Корабль снова дёрнулся и начал заваливаться на левый борт. Я опять услышал легкий треск дерева.
Стояна закрыла глаза и уткнулась лицом в мою грудь. Мне почти что силой пришлось заставить её опуститься на палубу и схватиться за канаты.
Судно стремительно неслось к берегу. Я уже прекрасно видел синеющие скалы, острыми пиками вздымающиеся к небу.
-Сейчас рухнем! — проорал Востров, всё ещё возившийся у рулей высоты.
Мы ворвались в границы острова, словно выпущенная из лука стрела. Несколько мгновений корабль по инерции парил над землёй, а потом рухнул на землю.
Удар был такой силы, что нас подбросило кверху сажени на три. Помню, как закрутился мир перед глазами. Меня несколько раз перевернуло в воздухе, а потом я плашмя свалился на проломленную палубу.
Каким-то чудом удалось сохранить в ясности своё сознание. Правда, вот тело... У меня было такое ощущение, будто все мышцы, все кости попали под цепы крестьян. Будто я был снопом пшеницы, из которого пытались выбить зрелые зёрна.
-О-ох! — стон вырвался сам собой.
Попытка встать закончилась неудачей. Я снова шлёпнулся на палубу, при этом сильно ударяясь затылком. Боль отдала прямо в зубы, чем вызвала сильнейший набор ругательств.
Через некоторое время мне всё же удалось встать.
Мачта когга угрожающе нависла влево, готовясь вот-вот рухнуть вниз. То тут, то там, виднелись треснувшие доски, концы которых торчали вверх, словно иглы взбешённого ежа.
-Стояна! — позвал я, корчась от боли.
Стон слева, стон справа. Пытаюсь оглядеться, прикрывая рукой слезящиеся от утреннего солнца глаза.
-Стояна! — сердито прокричал я, поднимаясь на ноги.
Голова вновь закружилась, но мне удалось устоять. Друидка лежала в десятке шагов у правого борта когга. На ней валялось куча канатов, какая-то сломанная корзина, куски досок.
-Стояна!
Я бросился к ней. Сердце испугано сжалось в одной только мысли: "Лишь бы жива... лишь бы жива..."
Девчушка тихо-тихо застонала. Я лихорадочно принялся разбрасывать в сторону навалившийся на неё такелаж.
-Бо-о-ор.., — еле слышно проговорила друидка. — Что случилось? Где мы?
-А хрен его знает... На острове.
Стояна попыталась открыть глаза. Тоненькая капелька крови застыла в её ноздре.
-Мы живы? — несколько удивлённо спросила друидка.
-Живы... Пошевелись! Что-то болит?
Стояна попыталась присесть. Кровь из разбитого носа стремительно заструилась к её губам.
-Спина болит... и бок...
Я оглядел друидку: внешне ничего подозрительного.
-Ты ляг... давай, давай...
Вытерев рукавом акетона кровь, я помог Стояне.
-Бор! — донеслось откуда-то сверху.
Из-под деревянных обломков показался грязный оборванный Востров.
-Помоги, Бор! — чуть тише прокричал капитан.
И тут мне бросилось в глаза, что в его левом бедре торчит громадный кусок доски. Да и с лицом у него что-то не так... Подложив под голову Стояны сломанную корзину, я заспешил к Игорю.
На меня смотрело какое-то "чудовище". Между лопаток пробежал неприятный холодок... Но не от страха. Просто, картина, представшая моим глазам, была несколько... непривычна: в щеку Вострову вонзились несколько крупных щепок, разорвавших кожу, что бумагу. Правого уха у капитана вообще не было. На его месте висели несколько лоскутов окровавленной кожи. Из всей этой каши явным контрастом были... глаза. Игорь был внешне спокоен, смотрел на меня и обстановку вокруг, словно ничего не произошло. Скорее всего, он просто не понимал реальности. Боль ещё не хлынула в его разум своей ужасающей массой.
Я не лекарь, надо смотреть правде в лицо. Что делать, даже ума не приложу.
Некоторое время мы сидели друг против друга. Попытки найти в голове хоть одну здравую мысль, ничем хорошим не увенчались. Если бы в тот момент не помощь Упрямого...
Гибберлинг появился откуда-то сзади. Он быстро приблизился к нам и присел подле Вострова.
-Так! — деловито проговорил торговец. — Дела у нас... хреновые...
-У нас? — криво улыбнувшись, спросил Востров. — Или у меня?
-У всех.
-Ха! — лицо капитана стало бледнеть, хотя он ещё держался молодцом. — Судно посадили... и то ладно... Могло и хуже всё закончиться.
-Могло, — согласился гибберлинг.
Упрямый осмотрел раны и заявил мне следующее:
-Сними ремень и передави ему ногу... Вот тут: повыше раны. Затяни покрепче! Чего ты боишься?
Я не то, чтобы боялся, просто вдруг испытал непонятную оторопь. Мне не раз приходилось видеть и раны, и смерть, но сейчас... сейчас мозг затуманился, руки не хотели слушаться. Да и общее состояние было не ахти. Мысли раз от разу возвращались к Стояне. Был момент, когда я вдруг ясно представил, что передо мной не Востров, а друидка. Что это в её бедре торчит доска... А потом всё разом прошло. Голос Упрямого вывел меня к "свету", а с ним возвратилась и уверенность.
Гибберлинг как-то странно посмотрел на меня, при этом нервно покусывая губы.
-Затянул? — спросил он, щурясь.
-Дальше что? — сухо бросил я.
Упрямый чуть похлопал Вострова по плечу.
-Крепкий ты, мужичок!
-Есть немного... Вот мой дед, говорят, мог на спине телегу удерживать, пока в поле ей колесо меняли.
-Значит, в него пошёл, — улыбнулся торговец. — Слушай, сейчас я постараюсь вытянуть бревно... Предупреждаю сразу: кровь хлынет рекой.
-Эка удивил! Можно подумать я крови никогда не видал! — Игорь хоть и бравадился, но в его голосе проскользнули нотки страха и неуверенности.
-Это правильно... Ты ведь не собрался с деревом в ноге жить? Я как-то был на лесопилке... Там видел...
Упрямый говорил, а сам вдруг резко выдернул доску из бедра капитана. Востров от неожиданности всхлипнул и завалился, громко ударяясь спиной о палубу. Его лицо настолько побледнело, что стало похоже на кусок отбеленного льна.
-Зажимай! — заорал гибберлинг.
Кровь резкой струёй рванула вверх. Её горячий поток больно ударил в глаза, ослепляя их на какое-то время. От неожиданности мой рот сам собой стал изрыгать ругательства:
-Да твою-то... Нихаз его дери!
Я рефлекторно попытался протереть глаза. А Упрямый дико заорал почти на самое ухо:
-Жми! Крепче! Ещё!
И хоть руки не слушались, но поток крови стал меньше. Я навалился почти что всем телом, закручивая ремень до характерного треска напрягшейся кожи.
Востров лежал плашмя, жадно хватая ртом воздух. Он сейчас походил на старого усатого сома, выброшенного на берег реки.
Откуда-то появилась шатающаяся фигура Стояны. Она пьяной походкой добралась до нас и присела рядом. Несколько глубоких вдохов, и друидка наложила на рану руки.
-Слава Сарну, — зашептала она, — что мы сейчас на берегу. Иначе мне неоткуда было черпать силы...
Я не совсем понял, о чём она говорит. Скорее всего, Стояна намекала на "помощь" природы. Ведь в Астрале на неё особо полагаться не стоит, там другие стихии. Отсюда, кстати, ясно, почему друидка не смогла дать отпор нападавшим филинцам: своих собственных сил мало, а "черпать" (так ведь выразилась девчушка) их действительно неоткуда.
Глаза Стояны открылись, и она расстроено поглядела сначала на Вострова, потом на нас с Упрямым. Голова друидки слабо качнулась в отрицательном жесте.
-Совсем? — не понятно о чём спросил её гибберлинг.
-Совсем...
Капитан "Сипухи" резко напрягся и тут же обмяк.
Упрямый встал и странно похлопал меня по плечу. Я поднял голову и услышал в ответ:
-Всё... отпускай... не надо уже так жать...
4
В живых нас осталось только восьмеро: Крепыши, Упрямый, сестрица Сутулая, один из матросов с "Сипухи", да мы со Стояной. Капитана и ещё одного гибберлинга мы осторожно снесли на землю и уложили возле небольшой насыпи.
На острове было очень холодно. И хоть на небе вовсю светило солнце, и не наблюдалось ни тучки, ни облачка, однако пронзительный студёный ветер гулял здесь вовсю.
Дно "Филина" практически расплющилось после падения на скалистый берег. Нам пришлось долго пытаться пробраться в его нутро, чтобы найти хоть мало-мальски пригодные целые вещи: оружие, припасы, воду и прочее.
Не смотря на всю трагичность ситуации, лично меня радовало то, что большинство из нас всё же остались живы. И хоть очутились на незнакомом берегу, изрядно побитые и раненные, однако не с пустыми руками и целой головой.
Я к своему великому ликованию смог обнаружить Братьев Воронов и Лютую в одном из разбитых сундуков. Там же был уцелевший сиверийский лук и колчан с зачарованными стрелами.
И как это могло не радовать? Нахлынуло такое облегчение... Ведь, в конце концов, после обнаружения своих вещей, вмиг пропало то чувство, сравнимое разве что с тем, будто я голым стою посреди толпы. Нет той беззащитности... нет смущения...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
