Охрана упокоенная. Галопом по Европам (гл. 4)

Больше в этих болотах я никого не знал, да и заявление это сделал для очистки совести. Вроде как последний рывок.

"Ага, вот ты где. Не смей отключаться!"

"А вот и он, внутренний голос, — вяло обрадовался я. — Здравствуй, личная шизофрения" — когда-то я читал, что у людей в ответственные моменты прорезается внутренний собеседник, помогающий не сойти с ума, и отличающийся особо циничным юмором.

"Придурок, — оскорбила меня шиза. — Какой к лягушкам внутренний голос? Это я, Стас!"

"Какими судьбами?" — вежливо среагировал я, совершенно отключаясь от реальности.

"Твой владетель до нас дозвенелся, поставил всех на уши и грозился содрать неустойку в тройном размере. Эй, ты жив?"

"Нет"

"Замечательно, — невпопад, но бодро отозвался Стас. — Видишь, где ты?"

"В поганом болоте, хорошо, что не в луже"

Заведя разговор про лужи, я неожиданно вспомнил одну интересную вещь. По всему темру мы бродили грязные, как чморы болотные, а вернувшись в Шолым... Все правильно, от грязи не осталось даже воспоминаний. Очевидно, я так был занят собой, что не обратил внимания на внешнюю составляющую и принял внезапное очищение как должное. Будто мне просто снился сон, и логично предположить, что наутро доказательств его существования не остается.

"Эй! Эй! Отзовись!" — ворвалось в голову.

"На проводе"

"Шутишь? Это хорошо. Скажи мне, где тут ближайшие трещины?"

"Не знаю. Я точно на одной из площадок, но ничего не вижу, — пожаловался я. — Тут пусто"

"Так быть не может. Как ты там оказался-то? Не пешочком же"

"Ничего не вижу, блин, у меня, может, глаза испортились. Сгнию тут нахрен!"

Мне уже мерещилось, что змеящиеся с потолка корни опускаются все ниже, готовясь оплести меня сырыми щупальцами и поднять наверх, чтобы захоронить в свободном гробу. Так сказать, заполнить образовавшуюся после истления жильца вакансию. Приложив невероятное усилие, я даже смог приоткрыть один глаз, чтобы проверить ощущения, однако безрезультатно — в глаз затекал густой бульон слепоты. Даже бестелесный Стас куда-то запропастился. Огорчившись, я принял за аксиому, что со мной случился предсмертный бред.

"Если ты умрешь, то я найду способ воскресить тебя, но только ради того, чтобы убить заново, — снова возник якобы бред. — Ты не представляешь, что мне приходится переживать!"

Я внезапно вспомнил о той пригоршни крови, которая досталась мне от оружейника, и зацепился этой мыслью за ускользающую реальность. Кровь, всюду кровь, море крови... Тьфу, гадость какая. Всё забвение испакощено. Ну значит нам нужно много-много крови и даже полусъеденный труп оружейника впридачу. Ого-го какая мощная дрянь!

Стас умудрялся транслировать шипение сварки, но не протестовал. Я наслаждался мелкой гадостью и вроде бы не собирался тут же отчаливать по Стиксу. В такой полной гармонии мы пребывали до тех пор, пока мой покой не был нарушен.

— Вот ты где! — заорали над болотом. — А ну резво прекращай думать!

От неожиданности я аж открыл второй глаз. Мало того, я умудрился опереться на локти и гордо приподняться над землей как Сфинкс. Правда, в той стороне, куда я уставился, спаситель не нарисовался, поскольку шлепал он где-то справа и чуть позади, одновременно красочно матерясь.

— ...и чтоб ни капли больше! — закончил он свой пассаж, забираясь на мое пристанище.

Я хотел спросить, как мы будем меня спасать, но язык отнялся, и окончательно истощились все резервы. Не в силах изобразить бурную радость от встречи, я ляпнулся набок со стуком хорошего осинового полена.

— Привалило мне счастья в три тонны соли, мать его к лягушкам. Пей, пей, кровопийца, — бормотал оружейник, норовя проломить мне зубы горлышком фляги. — Да чтоб ты подавился тем, что другие на праздники берегут!

Для начала содержимое фляги полилось мимо рта, но я очень быстро исправил это упущение, буквально начав воскресать с одного только запаха.

— Куда, куда столько жрешь?! — в отчаянии возопил Стас, когда я вырвал у него из рук волшебный сосуд.

Помнится, таким же средством меня потчевал недоутопленный Мартин, обозвав это чем-то вроде толкучки. Или толокна?

Опустошив фляжку, я немедля сел и обвинительно уставил палец на оружейника.

— Ты проделал весь этот путь, только чтобы я помер от твоей жадности?

— Да я... Нет, конечно же. То есть я здесь только потому, что за тебя заплатили кучу денег, и мне из этой кучи дали хороший кусок.

— Наконец-то я слышу правду! Переживали он... Тьфу!

Стас забубнил что-то оправдательное, и я махнул рукой. Не кидаться же на него с узур наперевес и воплем "Умри, предатель!" — кто тогда меня потом по болотам проведет? Благодарность я зажилил, подозревая, что куда дороже для Стаса куча денег.

— Ну раз ты здоров и злобен, то идем искать площадку, — оружейник с шумом прыгнул вниз.

— Значит, как сюда дойти с соседней площадки, он знает, а как обратно — так фигу, — почти не понижая голоса рассуждал я, аккуратно слезая в стоячую жижу.

— Ты мне еще порассказывай, как по болотам одной и той же дорогой ходить, — процедил Стас, меся ногами тину и топь.

Вспомнив про свой отсутствующий опыт форсирования болот, я умолк и только сосредоточенно глядел под ноги, чтобы ни пиявка не подлезла, ни змея какая-нибудь не вцепилась. О преодолеваемом километраже предпочитал не думать, задавливая классовую ненависть к пешим переходам. Еще в детстве меня научили использовать любые транспортные средства во имя экономии времени, поэтому красочные приключенческие повести о смелых пешепроходцах будили во мне отвращение.

Болото равномерно чавкало под ногами, в ботинках и пропитывало джинсы. Вода была совершенно неживой — в ней не плавали звенья пищевой цепочки, радостно хавающие друг друга, — лишь тина и многочисленные водные растения квартировали тут в свое удовольствие.

— Главное, сейчас к Большой Дайке выбраться, — некоторое время спустя поведал оружейник.

— А что, можем и заплутать?

Я подозрительно оглянулся, страшно жалея что не стал отмечать пройденную дорогу по примеру умных детей из народного фольклора.

— Со мной — не можем. Я даже тебя нашел, а уж в Улм-Бальчг не пропаду.

— То есть ты, в принципе, можешь найти кого угодно? — уточнил я.

— Н-нет. В том самом принципе... это сложная процедура. Я предпочитаю таким не заниматься. Да и просто людей искать тяжело, они все одинаковые, а ты здесь пока что один. Экспорт трупов налажен из рук вон плохо.

— Очень остроумно, — пробурчал я. — Свежо, по-заграничному.

— От поисков в сээхн я отказался сразу, — пустился в объяснения провожатый. — Либо ты там быстро помираешь, либо соображаешь головой и отыскиваешь путь вниз. Оржану и хал обшарить — дело плевое, там все равно почти никого из наших не бывает, а мертвецов и подавно. В Шолым ты бы сразу не сунулся, значит остался один темр.

— Ничего не понимаю, — обреченно произнес я. Какая Оржана? Почему все-таки темр? Что все это означает?

— Рассказываю, — Стас важно шествовал лишь ему известной тропкой, помахивая рукой и периодически поглядывая на меня через плечо, — людям известно только про один мир. Умным людям — про один мир и четыре уровня. Очень умные считают, что есть пятый и шестой, так сказать, абсолютные жизнь и смерть... Но нам, в принципе, оба этих мира пофиг, потому что существовать там никак невозможно...

— Как интересно, — я пристально следил за движущейся в воздухе ладонью.

— Значит, там, где ты жил, расположен сээхн, самый верхний уровень. Мы там не живем, там слишком светло...

— Это точно, — поддакнул я, вспомнив резь в глазах.

— А нынче ты находишься в столице Шолым.

— Нынче я нахожусь в болоте, — скрупулезно уточнил я.

— Это сейчас в болоте. А сверху, в Шолым — столица, строго по центру материка. Не то что у вас. Ну где ты видел столицы, расположенные с краю государства? Это простительно, если страну можно за два часа пересечь на автомобиле, но когда страна занимает шестую часть суши... Чудовищная глупость.

— Зато в сорок втором мы не отступили именно потому, что за спиной была столица.

Я чувствовал прямо-таки невероятную потребность спорить и опровергать.

— Но ты же знаешь, что ее собирались переносить на Урал, — прищурился Стас. — Итак... Наше существование проходит в мире Шолым, который гораздо мягче и не подвержен всяким природным катастрофам. Здесь не бывает ураганов, торнадо и цунами.

— И солнца тоже не наблюдается, — ввернул я.

— Да кому оно нужно, такое яростное?

Бодро зачитывая космогоническую лекцю, Стас едва не взбрыкивал от переполнявшей его энергии. А у меня ее никак не прибавлялось. Даже живительная байда помогла не особо.

— Но мы отвлеклись, — оружейник покосился на меня через плечо. — За твоими узур мы ходили сюда, это уже не мир, это уровень. Оружейный уровень. Здесь куют наше железо, ну и не только его. Так, вообще. Много всего. Однако в темре тоже долго не поживешь, загнешься от сырой лихорадки.

— Туберкулез! — обрадовался я.

У меня явно скакнула температура, грозя брызнуть из ушей фонтанчиками пара. Влажно поблескивающие глаза оружейника смахивали на виноградины. Так бы и вцепился.

— Что-то вроде, хотя симптомы другие. Далее хал, посвященный раскаленному дыханию и кипящей земле. Царство Алтта. Это ничего, что я так торжественно? Я вольно пересказываю наше "Сказание о пяти ветвях".

— Ничего-ничего. Всё ясно, что дальше?

— Ну понятно, что там жить нельзя из-за жары. Плюс шестьдесят, если считать по Цельсию.

— Да у нас вроде бы такое есть, — с сомнением заметил я, пряча руки за спину. А то пальцы так и крючились в странных душительных порывах.

— Сумасшедший Нарн-суу, — философски вздохнул Стас. — Может шестьдесят-то и есть, но у вас бывает ночь, бывает сезон дождей и тому подобное. А на уровне хал есть только бесконечный жаркий день и совсем нет воды. Сутки-двое — и конец. А то и быстрее.

— Как оптимистично, — я кисло улыбнулся.

— И, наконец, последний — киитн. Жить невозможно вообще, это Оржана — царство вечного льда, убивающее сразу, — он в сотый раз бросил взгляд через плечо, странно наклонив голову.

— Да что ты вертишься постоянно?

Я не выдержал и ухватил Стаса за то самое плечо. Оружейник излишне нервно, на мой взгляд, дернулся и остановился, развернувшись полубоком. Я лишь с ощутимым усилием воли смог разжать пальцы, чувствуя некое замешательство. Болото выжидательно хлюпнуло.

— Я верчусь? Да сказал бы я... впрочем, ладно. Мы уже пришли.

Оказалось, что мы и впрямь дохлюпали до твердого места, как там его... Большая Дайка?

Стас мигом забрался на каменный постамент, произраставший из болота, и призывно засемафорил оттуда.

— А может, мне не стоит возвращаться? — спросил я сам себя вслух.

— А мертвую воду ты из мочи добывать будешь? — в тон отозвался оружейник.

Об этом я не подумал. А как только подумал — сразу полез наверх.

— Прошу.

Проводник широким жестом указал на переплетение трещин, змеящихся по каменному блоку, словно пьяная змеиная свадьба. Они переливались всеми четырьмя цветами, и я с великой неохотой выбрал синюю. Едва собрался ступить на нее и переместиться в пространстве, как оружейник вцепился в меня с силой оголодавшего клопа.

— А ну постой! Что-то я раньше не подумал — еще чего доброго опять вынесет к мутной зелени. Вдвоем прыгнем, я буду как руководящая сила партии...

"Про партию-то откуда знает?" — успел удивиться я прежде, чем скоростной лифт вынес нас наверх, наподдав под пятки напоследок.

— А вот и... о, хренова зелень! — Оружейник не договорил, сорвавшись на непонятное ругательство. Он даже забыл опустить руки, и мы целых три секунды изображали статую "Рабочий и Рабочий". Потом Стас бессильно уронил руки, выпустив меня.

Я с интересом огляделся, желая увидеть хренову зелень воочию. Ассортимент представал огромный. Мы стояли на каменном пятачке, а вокруг колосились всякие хвощи, папоротники и прочие лопухи.

— Нет, только не это! — взвыл оружейник.

На всякий случай я ухватил его за шкирку, опасаясь, что он впал в безумие и сейчас с жалостными криками убежит в окружающую нас растительность, дабы сгинуть там навеки.

— А где же встречающие с цветами? — вопросил я сам себя. — Где делегация с представителями генерального секретариата и правительственная "Волга"?

— Опять мы у царов на рогах, — грустно произнес Стас, отдирая мою руку от своего воротника. — Все добропорядочные мертвецы идут туда, куда им указывают, а не прут поперек линий. Намек понятен?

— Кто такие цары с рогами? — машинально спросил я, смутно что-то припоминая.

— Ты меня слушаешь или как? — проскрежетал оружейник.

— А что я могу поделать с линиями? Извиниться и пообещать исправиться? Так я этого сделать не могу! Так что хотя бы про царов объясни.

— Это лягушка-бык. Зеленая, большая и рогатая. То есть цар — это бык.

— А Бавуха, о которой постоянно упоминают? — я ковал железо, пока горячо.

— Бавуха — это Великая Летучая Мышь.

Стремительно нарисовался прообраз графа Дракулы, увенчанный золотой короной. Как это мрачно и загадочно. Как это в духе синюшного мира.

— Угораздило же вляпаться в самое заброшенное место...

Оружейник беспокойно шевелил руками и вертелся в разные стороны, словно стрелка компаса, не способная решить где все-таки юг, а где север. Я временно примолк, не мешая поисковой деятельности. Передо мной повисла новая проблема: что сказать при неизбежной встрече с Талеоном? Заныкаться в других мирах не вышло, а вечно прятаться в этом я тоже не смогу. Объявят на меня охоту, соберутся со всех градов и весей недобры корыстны молодцы и пустятся в погоню. А ведь я даже не в курсе нужно ли мне хоть что-то жрать или надо пополнять баланс сил иными методами. Потом этот дурацкий контракт с еще более дурацкой клятвой и невольно принятыми на себя обязанностями вооруженной няньки. Даже странно, что Талеон первым делом не огласил свою волю как-нибудь типа "запрещаю пропадать и повелеваю находиться на глазах" — я бы именно так поступил на его месте. Но если бы я был мстительной сволочью, то дождался бы явления себя под свои грозны очи, и потом вдосталь бы поглумился. С другой стороны — я злобно хихикнул — даже фразу "находиться на глазах" можно трактовать буквально. То есть встать говорящему на глаза. А для этого их сначала нужно выковырять...

— О чем ты думаешь? — вклинился в мои упоенные кровавые мечтания оружейник. — Прекрати фонить! Хуже раздолбанного реактора, ети твою.

— А нечего лезть в чужую голову, — парировал я. — Эй, у вас что, тоже есть АЭС?

— Я и не лезу, это ты во все стороны сигналишь. Про ядерные же реакции только дурак не знает. Мы же не кроты, наверху бываем.

— Это ж сколько вас таких с незаконным гражданством...

— Нашел! — перебил мои обличительные речи Стас. — Нам туда, — он указал пальцем в заросли.

На мой взгляд, избранное им направление ничуть не отличалось от полусотни других. Хотя мне было совершенно все равно, говорят, я тут вроде как бессмертный и весь такой героический, что могу без еды с водой смело шагать опасностям навстречу.